В Латвийском Национальном театре состоялась премьера спектакля «Питер Пэн. Синдром», поставленного знаменитым российским режиссером Дмитрием Крымовым, который после трагического февраля 2022 года обосновался в США.
Собственно, факт вынужденного отъезда явно возымел на эту постановку прямое влияние. Хотя поверьте, здесь ни слова о политике. Тем более, что спектакль на основе сказочного персонажа повестей шотландского писателя сэра Джеймса Мэтью Барри о добром волшебнике.
Известен творческий метод Крымова — он не ставит прямой текст классиков, будь то Антон Чехова, Лев Толстой или кто-либо другой. Это скорее современная фантазия режиссера на классическую тему, который сам еще и текст пишет. Но главная мысль оригинала остается. Вот и в данном случае перед нами Питер Пэн, доброе и светлое существо. Он появляется в самом начале спектакля из боковой ложи второго яруса вместе со спутницей, феей Динь-Динь (Дита Луриня). И начинаются настоящие чудеса.
На сцене кроватка, в которой спит маленькая девочка. Во время сна к ней приходит Питер Пэн, который перешагивает через барьер ложи, зависая одной ногой в воздухе. Уже боязно — за артиста Эгона Домбровскиса. Высота вроде не страшная, метров пять, но и молодой человек, свалившись, может переломать себе ноги. А Эгону 51 год. Артист аккуратно переваливается через тот барьер, поддерживаемый феей и падает на авансцену! Как это сделано — секрет, но страховки нет.
Первая часть одноактного спектакля, идущего почти два часа, происходит именно на авансцене, сама сцена до поры до времени огорожена стеной. Но спектакль уже идет — Питер Пэн приглашает к себе множество знакомых и развлекает девочку. То костер разожжёт, то устроит « побоище» — и из порванных подушек летит лебединый пух. Стена, отделяющая сцену, стоит, ее обливают краской. Здесь много фокусов, вполне веселых, кстати — Крымов по сути будто человек эпохи Возрождения, он умеет радоваться. И он, как и его герой, абсолютно светлый в жизни человек. Так что смело считайте этот спектакль автобиографическим, учитывая то, что будет во второй половине спектакля.
Стена в конце концов исчезнет, а Питер продолжит рассказывать свои истории, заигрывая с девочкой. И со зрителями, вытягивая из первого ряда мужчину (на самом деле это артист Улдис Анже). Начнут появляться герои, которых Питер запросто приглашает по телефону. Например, звонит великому латышскому поэту и общественному деятелю Райнису, который, кстати, в 1920-х был директором театра, в котором разыгрывается нынешнее действо.
«Приходи! Конечно, я соскучился по тебе!», — говорит Питер по мобильному.
И Райнис придет — из боковой двери, великий и могучий (Гундарс Грасбергс). И станет говорить о «Иосифе и его братьях». И уходит в расстроенных чувствах, сопровождаемый супругой Аспазией. Но братья придут. Питеру Пэну стоит только позвонить, например, Пушкину: «Приходи! Конечно, я соскучился по тебе!». И выйдет на сцену Александр Пушкин в исполнении уже загримировавшегося в образ поэта Улдиса Анже. Он говорит о неоднозначности своего героя — то поэт пишет стихи во славу царя, то против него. И вдруг начинает читать стихи с подачи Питера Пэна, восклицающего: «Читай по-русски! Если не понимаете по-русски, слушайте музыку стиха!».
«Брожу ли я вдоль улиц шумных,
Вхожу ль во многолюдный храм,
Сижу ль меж юношей безумных,
Я предаюсь моим мечтам.
Я говорю: промчатся годы,
И сколько здесь ни видно нас,
Мы все сойдем под вечны своды —
И чей-нибудь уж близок час».
Еще несколько куплетов читает по-русски латышский артист в образе Пушкина, к которому сейчас относятся так неоднозначно в рамках «отмены русской культуры». Буквально в ста метрах от Национального театра стоял памятник Александру Сергеевичу, который в прошлом году был снесен. И именно туда, в глубокое закулисье, уходит траурная процессия, увозящая на телеге с игрушечной лошадью тело артиста-поэта. Под скорбную классическую музыку — после разыгранной перед девочкой и зрителями сцены дуэли. Маленькая героиня плачет.
пресс-фото
Но Питер Пэн должен нести свет. Сцена разыгрывается заново, со смешными трюками — в Пушкина стреляют один раз, два, три, четыре, пять, а он жив! Девочка улыбается. Пушкин жив!
Тут необходимо заметить, что, возможно, потому и не состоялось сотрудничество Дмитрия Крымова с Новым Рижским театром Алвиса Херманиса, хотя там после февраля 2022 года планировался спектакль Крымова. Но после начала войны у театра явно изменилась концепция в отношении русской тематики.
Тем более, что в нынешней постановке появляется и третий брат — великий артист и режиссер Михаил Чехов. Вот на этой сцене 90 лет назад он играл, например, Гамлета. Питер звонит Мише: «Приходи! Конечно, я соскучился по тебе!».
Этот фрагмент совершенно особый. Начинается с трюка — Чехов в исполнении Карлиса Рейерса приходит из боковой двери ложи второго яруса и идет по барьеру метров 40. Под страховкой, конечно. Но, спускаясь в ложу второго яруса, что над авансценой, артист страховку снимает. И падает на сцену, задом наперед, на одеяло, которое держат артисты внизу.
А дальше то, что следует увидеть и прочувствовать. Михаил Чехов, проработавший в Риге в 1930-х два года, тоже пострадал от мировых пертурбаций. Райниса сейчас многие упрекают за социалистические взгляды и руководство обществом дружбы Латвии с СССР. С Пушкиным — сами понимаете. А Чехов, например, был вынужден уехать в Берлин, а оттуда — в Лос-Анджелес, где стал мировой звездой в Голливуде.
Уходит от нас Михаил Чехов по Риге, сопровождаемый Питером Пэном, говорящим: «Вот Бастионный бульвар, вот кафе Коллонада. Куда ты теперь? Вокзал? А потом? Париж? Лондон?». Чехов отрицательно мотает головой. «Нью-Йорк? О, Лос-Анджелес!». Чехов уворачивается и правую руку устремляет в небеса. И уходит вглубь сцены, навсегда. Под слова Питера: «Иди, Миша, иди!».
Говорят, у Крымова в спектаклях много символов. Они явно есть и здесь — и вынутый еще в самом начале из мешка реквизит в виде черепа Йорика, и пушкинская золотая рыбка. Но вот этот «Миша» в таком случае тоже символ, если помнить, что Дмитрий Крымов совсем недавно работал с великим Мишей Барышниковым, уроженцем Риги. Можно представить, как эту роль сыграл бы Барышников!
пресс-фото
Но на самом деле без всяких символов ясно, что это очень нежный и искренний спектакль о том, как сложно в нынешние времена жить абсолютно гармонично воспитанному и светлому человеку. Таков Питер Пэн. Таков и сам Крымов, сын великого режиссера Анатолия Эфроса и критика Натальи Крымовой. Воспитанный действительно на высоких образцах. Потому тут и нежнейшее море для девочки под звучащие «Страсти по Матфею» Баха. И Гендель. И позвонить какому-нибудь гению такому человеку всегда просто — эта линия никогда не занята. Без всякой мистики — есть, например, книги, а это прямой контакт.
Знатоки говорят, что это самый печальный спектакль Крымова.
«Питер Пэн должен нести свет!», — кричит в отчаянии главный герой спектакля и начинается самая настоящая истерика. Питер Пэн рушит весь реквизит в виде арбузов, говоря, как надоела вся эта бутафория! Единственный настоящий арбуз раздавливается ногой — и запах на весь партер. Питер Пэн мечтает о музыке Скарлатти, Вивальди, Генделя… О гармонии! Которая в современных условиях поругана на корню.
Там еще и душераздирающая сцена с документальным видеофрагментом ушедшего от нас артиста, подруга которого играет Эдит Пиаф и пронзительно поет легендарную «No, je ne regrette rien». Сцена, заслуживающая отдельного рассказа.
В финале Питер и его фея (на самом деле здесь артисты играли супружескую пару, которые тоже артисты по сюжету) танцуют знаменитый второй вальс Дмитрия Шостаковича (хореография переехавшей из России в Латвию Анны Абалихиной). Во всем мире этот вальс знают, кстати, как «русский». В дни, когда мир меняется, когда выдающиеся деятели русской культуры, как тот же Крымов, испытывают прессинг с разных сторон, нынешний «Питер Пэн. Синдром» — это драма.
А вообще синдром Питера Пэна — это психологический феномен, при котором взрослый человек не хочет быть таковым и брать на себя обязанности своего возраста. Но в этом спектакле приходится взрослеть. В финале Питер повзрослеет на двадцать лет. Но все-таки так хочется оставаться если не ребенком, то чистым и светлым человеком. Об этой мучительной раздвоенности — нынешняя постановка Дмитрия Крымова.
