Памяти Горбачева: Генеральный секретарь в Балтии. От счастья до отчаяния

Я помню «пятилетку торжественных похорон», когда один за другим умирали руководители СССР — в 1982-м Брежнев, в 1984-м — Андропов, в 1985-м — Черненко. Это был апофеоз геронтофилии, переходящий, увы, в откровенную немощь, выдаваемую за якобы мудрость — еле ходившие в телеэкране вожди, а затем и вовсе редко появлявшиеся на публике, показывались только на трибуне Мавзолея Ленина 1 мая и 7 ноября. И вдруг после смерти Генерального секретаря ЦК КПСС Константина Черненко в марте 1985-го выбрали «молодого». Горбачева.

Привычная речь на похоронах Черненко, не предвещавшая никаких изменений, но молодой говорит складно.

Наверное, это очень трудно понять тем, кто моложе сорока лет. Мне уже 50 и я помню, как, кажется, весь советский народ одномоментно влюбился в Михаила Сергеевича в мае 1985-го, когда он совершил свой первый официальный визит в статусе руководителя СССР, Генерального секретаря ЦК КПСС, в Ленинград, в «колыбель революции». Он выступил в Смольном и я лично был ошеломлен, бежал, двенадцатилетний, к маме: «Он без бумажки говорит!».

На фоне прочих официальных лиц это было уникально! Особенно когда в разгар рабочего дня он остановил лимузин в центре города-героя, на Невском проспекте у площади Восстания и вышел к народу, не верящему своим глазам. Поговорил с народом. Тогда в ответ на ставшее потом традиционным у Горбачева: «Какие будут пожелания, товарищи?» кто-то и воскликнул: «Будьте ближе к народу!» Михаил Сергеевич отреагировал моментально и это стало теперь легендарным: «Куда уж ближе!»

Советский народ полюбил Горбачева с первого взгляда. И в Балтии — тоже, это несомненно. Тогда это был свежий глоток воздуха! Но в Балтию Генеральный секретарь приехал только в феврале 1987-го. Отлично помню тот день. Я учился в восьмом классе, во время урока зашла классная руководительница и, прервав учебу, сказала торжественно и сердечно: «Дорогие ребята, к нам в Ригу приехал генеральный секретарь ЦК КПСС Михаил Сергеевич…» Она не успела договорить фамилию — класс ликовал!

До «Атмоды» (национального Пробуждения) в Латвии еще было года полтора-два, но никто, кажется, не сомневался в необходимости продолжения избранного курса перестройки социализма. И уж что точно — во время того визита никто не мог подумать, что начатые реформы приведут к развалу СССР.

С супругой Раисой Максимовной Михаил Сергеевич гостил в Латвии с 17 по 19 февраля 1987 года. Жил в юрмальской резиденции. Первым делом, разумеется, возложил цветы к памятнику Ленину (он находился напротив нынешнего здания Кабинета министров и был снесен в августе 1991-го). Повсюду главу СССР сопровождал тогда первый секретарь ЦК Компартии Латвийской ССР Борис Карлович Пуго. Выйдя из машины, генсек сразу сказал, увидев народ, располагающее к душевности: «Спасибо, что пришли. Но сегодня в Риге кто-нибудь работает или нет?». Все засмеялись. Затем Михаил Сергеевич добавил уже серьезно: «Работать нам надо. Надеюсь, что вы это поняли».

После этого он отправился в Музей латышских красных стрелков (ныне — Музей оккупации), где встретился со стрелками и ветеранами партии (среди них была и дожившая потом до 102 лет и ушедшая из жизни уже после восстановления независимости Латвии Марта Мартыновна Крустыньсон, видавшая самого Ленина и отсидевшая много лет при Сталине). В книге гостей Горбачев оставил запись, прославляющую латышских стрелков за их верность «идеалам Великого Октября». У здания музея был, разумеется, народ. В данном случае — студенты Рижского политехнического института и Латвийского государственного университета. Вот там был второй исторический перл от генсека. После традиционного: «какие будут пожелания, товарищи?», один из студентов сказал, что вот никак не завершат строительство бассейна на Кипсале. И Горбачев ответил: «Это, конечно, плохо, но у вас же рядом море!». Смех стоял на всю страну! А бассейн, кстати, в скорости действительно отстроили.

Конечно же, была длинная речь в Доме политпросвещения (ныне Дом конгрессов), перед партактивом. Выступление в полтора часа транслировалось по программе «Время» на весь СССР. В выступлении были присущие тому времени слова: «Бывшие буржуазные страны с характерной для них экономической закостенелостью и стагнацией в годы социалистических преобразований стали всесторонне развитыми советскими республиками с многоотраслевой индустриально-аграрной экономикой, значительным научным и культурным потенциалом. Само по себе это значимо, потому что, по сути, были заново созданы мощное машиностроение, электроэнергетика и химическая промышленность, образовался большой торговый и рыболовецкий флот. В сравнении с 1940 годом, когда произошло вступление в состав СССР, объем промышленной продукции в Латвии возрос в 55 раз. Это пример, который показывает, что могут свершить люди в условиях социалистического общества».

Но Михаил Сергеевич показывал «светлый путь»: «Меньше кабинетных заседаний, меньше пафоса и восторга. Больше работы. Таков лозунг нашего времени. Необходимо энергично помогать всем работникам партийного, советского и хозяйственного аппарата повернуться лицом к практическим делам и, насколько это возможно, положить конец сочинению бумаг».

И на следующий день он посетил легендарный завод «ВЭФ», который на фоне социалистической обыденности того времени был раем земным. Одна столовая чего стоила, которую генсек тоже посетил — с вечным Пуго и генеральным директором завода Олегом Коснтантиновичем Леневым, которому после визита присвоили звание Героя Социалистического труда.

Побеседовал с 27-летней работницей завода Симоной Бренарде, матерью двоих детей. Работницы ВЭФа позитивно оценили начатую Горбачевым борьбу с «зеленым змием». Эта тема была затронута и в одном из рижских детских домов, который посетила супруга Раиса Максимовна. «Эта беда, когда дети остаются без родителей, только приостановлена. Все общество должно добиваться ее искоренения», — сказала Раиса Максимовна.

А Горбачев посетил тем временем в пригороде Риги, в Межапарке, выставку достижений народного хозяйства Латвийской ССР. Да, и был тогда под Ригой успешный колхоз-«миллионер», агрофирма «Адажи», которую возглавлял Альберт Каулос, тоже ставший Героем Социалистического труда. Но на фоне других колхозов этот латвийский был действительно образцовым и успешным. Посетил среднюю школу и детсад колхоза. В школе, кстати, говорил о популярных тогда первых «перестроечных» фильмах «Легко ли быть молодым?» Юриса Подниекса и «Чучело» Ролана Быкова. Говорят, генсек порадовался, что дети спели для него латышскую народную песню «Шесть маленьких барабанщиков» и одну русскую песню. А вот Раиса Максимовна в адажском детском саду спросила у пятилетней девочки: «Почему ты не говоришь по-русски?» Но в целом, Михаил Сергеевич и Раиса Максимовна были в восторге, неподдельном.

Каулс позже стал советником Горбачева по вопросам сельского хозяйства и поддержал направленный против Горбачева августовский путч в 1991-м. А Борис Карлович в дни визита Горбачева справлял свое пятидесятилетие, ему вручили орден Ленина. В вскоре Борис Пуго был переведен в Москву, на ответственный пост главы комитета партийного контроля, стал кандидатом, потом членом Политбюро (руководство СССР), министром внутренних дел СССР. И в августе 1991-го вошел в состав ГКЧП, пытавшегося затормозить горбачевские реформы. Судя по всему, быстро понял, что совершил ошибку и застрелился.

После того трехдневного визита в Латвию, Михаил Горбачев направился в Эстонию, где пробыл с 19 по 21 февраля 1987 года. Во время визита он встретился с ветеранами партии, посетил предприятие «Марат», колхоз «9 мая» Пайдеского района и Таллиннский политехнический институт. Горбачев побывал в Эстонском доме колхозника, у монумента Ленина, посетил мемориал Маарьямяэ, гостевой дом в Вяятса.

Но главное, Михаил Сергеевич выступил на ХХ съезде комсомола Эстонии. Первоначально посещение комсомольского съезда не значилось в программе.

Народ был воодушевлен — искренне. Во всяком случае, его абсолютно подавляющая часть. Но трагедия в Чернобыле, нелады в экономике, а главное, пожалуй, та самая «гласность», объявленная Горбачевым, вскрыла столько застарелых проблем!

Первой свою независимость в начале 1990 года объявила Литва. И именно тогда Горбачев прямиком отправился в Вильнюс. Это была совсем иная атмосфера, чем три года до этого в странах Балтии (хотя Литву генсек как раз тогда и не посетил).

Горбачев искренне не желал отделения Литвы. Но то, что он тогда приехал в столь сложный для себя момент — это как раз элемент его политики открытости, что заслуживает безмерного уважения. Не просто приехал — пошел в народ. С болью в глазах восклицал: «Никуда вы не уйдете, совесть вам не позволит!» Но ему навстречу взвивались национальные флаги.

Прямо толпе он говорил: «Нам необходим механизм выхода республик из Советского Союза. Надо обсудить принципы выхода, обороны и системы связи, как того требует нынешнее время». Он еще на что-то надеялся. Через три месяца после своего трехдневного визита в Литву Горбачев подписал закон «О порядке решения вопросов, связанных с выходом союзной республики из СССР».

Самое интересное, что тот визит Михаила Горбачева в Литву (11 — 13 января 1990 года) был вообще единственным случаем, когда руководитель СССР посетил Литву (Латвии хотя бы «повезло» с Хрущевым« в 1960-х). Проблема была и в том, что в декабре 1989 года литовская коммунистическая партия объявила о своей независимости от Кремля и выдвинула требование предоставления свободы республике. В Москве Горбачев провел закрытое заседание ЦК. Сторонники жесткой линии настаивали на применении силы против Вильнюса. Судя по документальным свидетельствам, Горбачев отказался: «Я не хочу марать руки в крови».

Мое личное резюме. В политике Михаилу Сергеевичу вроде не повезло (одна катастрофа Чернобыля чего стоила, многое испортила, если не все), а в трансцедентальном смысле — да. Потому что он показал, как можно дать свободу другим странам в ущерб своей карьере. Спасибо за то, что закончил войну в Афганистане! Вообще, настоящий политик мира — тот, кто не начинает войны, а кто прекращает войны, начатые другими. За то, что освободил Сахарова (причем, лично позвонил). За то, что позволил немцам объединиться. За крушение железного занавеса.

Я помню 1990-91-й, когда к нему отношение стало сложным — из-за отношения Балтии, например. И только с годами я понял смысл фраз двух великих людей. Тогда, в 1990-м, буквально незадолго до смерти в «Кинопанораме» выступал кинорежиссер Параджанов. Он буквально кричал: «Посмотрите на его лицо! Он же страдает! Он же постарел за год!».

Артист балета Рудольф Нуриев за два года до смерти дал интервью каналу из Нидерландов. Нуриев, которому Горбачев в дремучем еще 1986-м позволил на два дня приехать в родную Уфу попрощаться с умирающей мамой. Это был грандиозный человеческий поступок. «Он не человек стаи. Он человек. Он заслужил свою Нобелевскую премию», — говорил Нуриев.

Горби, безусловно, человек мира. И не человек стаи. Просто нормальный великий Человек. Мне кажется, настоящий в самом лучшем смысле русский, былинный дух не там, где совок, а где родное село Горбачева, которое неслучайно его предки назвали Привольное.

И еще. Есть Гордость, а есть гордыня. Гордыня, кстати, грех. Горбачеву это явно претило и он умел сделать первый шаг. Вот о том и фотография, 19 декабря 1985 года, Женева. Встреча главного коммуниста мира с главным «злодеем» мира, которым меня в школе пугали. Фото о многом говорит. Спасибо за прекращение холодной войны.

Да, и еще за бассейн на Кипсале спасибо, который я в дружеских разговорах всегда именовал «бассейном имени Горбачева».