- Что у тебя общего с Россией? — начинаю разговор с Машей Зюриковой. Хрупкая брюнетка со стрижкой-каре приветствует меня по видеосвязи: большую часть времени она живет и работает в Брюсселе.

- Хочется сказать: «Ничего». Моя мама родом из Санкт-Петербурга. Наверное, год назад я рассказала бы, как люблю этот город, а теперь предпочту промолчать — если ты спрашиваешь о России как о стране, государстве. С русской культурой меня связывает то, что я говорю по-русски. Поскольку рисую, общаюсь со многими художницами из России, подписана на них в соцсетях. Интересно смотреть, как их творчество изменяется во время войны: кто-то рисует ситуацию по фотографиям.

Маше Зюриковой 34 года. Она родилась в Латвии, одинаково хорошо владеет латышским и русским и считает себя латышкой. У девушки необычный профессиональный путь. Она долгое время работает чиновником и дипломатом, а параллельно занимается рисованием, которое из хобби переросло во вторую профессию. Не оставляя службы при представительстве Латвии в Европейском Союзе, Маша выпустила несколько иллюстрированных книг. А в мае 2022-го стала автором первой латышско-украинской азбуки, созданной, чтобы помочь детям беженцев освоить новый язык: «Учитывая, какое количество детей приезжает из Украины в Латвию, я хотела показать им, что они находятся в безопасности, что их здесь ждут».

Как это сделано

Книга с россыпью синих и желтых букв на обложке уже появилась в гуманитарных центрах для украинцев. На каждом развороте — латышская буква и ее украинский аналог, который звучит так же, а писаться может совсем непохоже. На букву «А» — «Alfabēts» и «Абетка»: девочка пишет что-то на меловой доске. На страницах с «L» расправили крылья и летят в небо самолеты — «lidmašīna» и «літак». Но есть и буквы, которые для каждого языка уникальны — они вынесены в конец книги. Латышское ū представлено водой — ūdens, а на развороте с украинским ï поселился симпатичный ежик — ïжак.

«Азбука построена по звуковому принципу. Я впервые подумала, что так удобнее учить новый язык, когда росла моя дочь. В определенный момент она начала путать латышскую »B« и русскую »Б«. Тогда я решила написать азбуку на латышском и русском, чтобы объяснить различия. Хотя, конечно, сама училась в школе с двумя азбуками, и, наверное, еще с тех пор осталось ощущение, что с одной книгой будет проще», — вспоминает Маша.

Латышско-русское издание вышло в 2020 году, а свежая латышско-украинская азбука стала его адаптацией. «Речь шла не просто о переводе, ведь в украинском и русском языках много различий», — объясняет Зюрикова. Художница поставила себе жесткий дедлайн в полтора месяца: «Я понимала, что такая книжка нужна детям уже сейчас, и старалась, чтобы они получили её к окончанию учебного года. Тогда будет возможность за лето подучить язык. Конечно, благодаря азбуке они не начнут говорить по-латышски, но она станет маленьким кирпичиком, который облегчит погружение в новую среду».

Как гуси азбуку спасли

Дипломатическую службу никто не отменял, так что Маша работала ценой сна. Азы украинского художница к этому моменту уже знала: «Я ни в коем случае не претендую на то, что владею этим языком, но более или менее понимаю, как на нем читать». В случае сомнений Маша задавала вопросы украинским друзьям, а потом издательство пригласило украинско-русско-латышского переводчика Юлию Тимощкив.

«Она помогла мне с самым сложным звуком — твердым «Ґ». Я никак не могла найти слово, которое в обоих языках начинается с него, ведь в украинском намного чаще используется «г» мягкое, фрикативное. Тогда Юля спросила меня: «Как по-латышски говорят гуси?»«Gāgināt! (гоготать в переводе на русский — Прим. ред.)» — ответила я. «А по-украински это ґелґотіти», — говорит Маша.

Книга вышла «на одной волне поддержки», подчеркивает иллюстратор. Сначала из-за финансовых ограничений издательство планировало выпустить её лишь в цифровом формате. Но вскоре к проекту подключился латвийский фонд Ziedot.lv, который оказывает помощь украинцам, и другие спонсоры. «Из фонда об азбуке узнала супруга президента Латвии Андра Левите, которая согласилась стать патронессой книги. Это большая честь для нас. Её участие (Левите лично приехала в центр для беженцев Common Ground на презентацию азбуки) помогло собрать больше средств на проект и распространить информацию о нём среди украинцев», — отмечает Маша.

Художник и его миссия

На презентации в конце мая латвийские и украинские чиновники и дипломаты говорили о взаимной поддержке и о надежде на скорое окончание войны.

«Новости о нападении России на Украину я встретила в Голландии, где была на свадьбе у друзей. Все мы тогда испытали шок — сначала даже не могли говорить об этом, — вспоминает Маша. — Как только я немного пришла в себя, начала думать, как можно помочь. Отправляла финансовую поддержку, участвовала в сборе вещей. Но этого казалось недостаточно».

Девушка пыталась ответить для себя на самый главный вопрос — что должен делать художник во время войны. «В обычной жизни я участвую в движении Urban Sketchers: создаю довольно приятные зарисовки из городской жизни — дома, люди, еда. Но все это казалось совершенно невозможным рисовать, когда гибнут люди. Знаешь, слово »художник« отягощено таким количеством стереотипов, что мне до сих пор себя сложно так называть. Мне кажется, что если я художник, то должна спасти весь мир — должна быть Ван Гогом, Гогеном, Баския», — отмечает Маша.

28 февраля Зюрикова выложила в своем Instagram картинку с мальчиком-дошколенком, который качается на качелях. Рядом с ним идет дым от разрушенных бомбардировкой домов и летит желто-синий голубь мира. «Я так рыдала, когда его рисовала, что ощутила, что физически нет сил войну пропускать через свое творчество — мой мир просто рухнет. Когда через какое-то время я поняла, что могу сделать азбуку, мне стало легче. Я рада тому, что нашла способ помочь. И с тех пор вновь разрешила себе рисовать все остальное».

«Лучше зацикливаться на человеческих ценностях»

Любопытно, что к выводу, что конфликт между Россией и Украиной неизбежен, Маша пришла еще в 2006 году — когда студенткой магистратуры писала дипломную работу по политологии. «Я изучала, как в российской идентичности формируется образ Украины: анализировала культурный фон обеих стран, проводила интервью с людьми. Уже тогда можно было заметить, что что-то зреет со стороны России. Когда россияне отвечали, в какой стране находится тот или иной город, многие из них зачисляли Севастополь в состав своей страны. Это был один вопрос из пятидесяти, и чисто автоматически люди давали такой ответ. Многие из респондентов были студентами».

«Я, конечно, была не единственным исследователем, который предвидел конфликт — как магистрант я знакомилась с литературой, изучала разные исследования, — добавляет Маша. — Но тогда никто не мог представить, что это случится военное противостояние — думали, что это будет экономический или гибридный конфликт».

Прогнозы о возможном развитии событий Зюрикова давать не готова: «Сейчас я уже не исследователь, а обычный человек. Который, как и большинство людей, надеется, что война закончится как можно быстрее». На вопрос, собирается ли она выпустить и следующую азбуку, и не хочет ли она сделать её латышско-украинско-русской, Маша отвечает, что не считает эту идею актуальной: «Все когда-то начиналось с моей дочки, и самое сложное было освоить »переход« между латиницей и кириллицей. Соня это уже сделала, поэтому трудности при изучении французского и английского вряд ли возникнут. А русско-украинскую азбуку надо создавать по другому принципу».

«Учитывая, что у нас многокультурная семья, мы часто обсуждаем дома вопрос национальной идентичности, — продолжает Маша. — Мне вообще кажется, что в нашем глобальном мире все ярлыки национальностей, народов, языков настолько перемешаны, что довольно некорректно зацикливаться на этой идее. У меня корни из Латвии, если я здесь лягу на землю, то почувствую, как моя страна поддерживает меня. Но я себя больше ощущаю человеком мира, и для меня всё равно, на каком языке говорит собеседник, какой он национальности, если у него правильные ценности, и если я с ним в одной системе координат. Мы с таким прицелом и дочку растим — да, есть разные языки, и они помогают людям общаться, но лучше думать об общечеловеческих ценностях».