Русские школы Литвы глазами их выпускников. «Будущее школ нацменьшинств во многом зависит от диаспор»
Фото: BNS
После громких дискуссий о будущем школ с русским языком обучения в Литве министерство образования заявило, что предложений об их закрытии больше не будет. Вместо этого планируется увеличить количество уроков литовского в школах нацменьшинств. Во время дискуссий звучали мнения и опасения разного градуса, вплоть до того, что русские школы могут стать «гетто, где развешаны плакаты Путина» и «очагами русского фашизма».
Выпускники русских школ Литвы разных лет рассказали «Новой газете.Балтия» о своих школьных годах. Несмотря на разный опыт и сложности, среди наших собеседников не нашлось тех, кто поддерживает полную ликвидацию русских школ.
Министр образования Литвы Гинтаутас Якштас настаивает на увеличении количества часов литовского языка в государственных школах с русским языком обучения. Это предложение появилось после продолжавшихся больше месяца дискуссий о статусе русскоязычных учебных учреждений.
Изначально Якштас заявил, что Литве следует отказаться от русских школ в принципе. Он привел два аргумента, один из них идеологический — война в Украине и разрыв связей с Россией. Второй касается качества образования — министр заявил, что дети из школ нацменьшинств хуже сдают экзамены и отстают от своих сверстников по учебе.
В министерстве напомнили, что в русскоязычных школах есть нехватка учителей — около трети всех педагогов почти достигли пенсионного возраста, но заменить их часто бывает некем, так как молодые преподаватели русского языка не знают. Министр опасается, что в будущем проблема станет лишь острее.
Тем не менее на фоне публичной критики со стороны экспертов в области межнациональной политики и своих коллег-министров Якштас смягчил мнение по этому вопросу. Закрывать школы пока точно не планируется.
Эдуардас Шимкус, фото из личного архива
«Лично я не вижу ничего плохого в том, что у людей есть альтернатива, а именно возможность учиться в школах на русском языке. Одновременно я не вижу ничего плохого и в том, что в Вильнюсе есть школы, где преподавание ведется на английском и французском языках. Считаю, что у граждан должен быть выбор, и если государство дает возможность учиться на русском или, скажем, польском, она должна быть сохранена, ее следует поддерживать. Я всеми руками за сохранение такой модели. Вместе с этим ни в коей мере не умаляю позиции тех родителей — представителей нацменьшинств — считающих, что их детям нужно идти в литовские школы, чтобы в их понимании лучше подготовить детей к жизни в Литве.
У меня никогда не было проблем с изучением языков в принципе — будь то литовский, русский или английский. У меня вообще никогда не возникало сложностей из-за того, что я окончил школу с преподаванием на русском. Но ради справедливости должен сказать, что у меня были одноклассники — например, люди с математическим складом ума, которым языки не давались в принципе, и естественно, у них были трудности с литовским. Возможно, если бы они изначально пошли учиться в литовскоязычную школу, ситуация была бы получше, но, с другой стороны, большая часть из них Литву покинула — кто-то уехал в Беларусь и в Россию, кто-то на Запад.
Говоря о недостатках в обучении, могу сказать, что на уроках литовского мы обошли стороной некоторые аспекты в изучении языка.
В частности, это касается постановки ударений. Система в литовском языке довольно сложная, поэтому позже, когда я поступил в университет, на первой контрольной по этой теме я получил двойку — просто потому, что в школе мы этого не изучали. Есть нюансы, однако это, наверное, не повод напрочь закрывать все русские школы. Уже в мое время практически все учебники по самым разным предметам перевели на литовский. Не будем забывать, что школы нацменьшинств работают в рамках учебных программ Минобразования, они не могут от них отступать. За последние 15 лет русскоязычные школы и так столкнулись с достаточным количеством изменений».
«Окончив русскоязычную школу и поступив в университет, стало понятно, насколько я не интегрирована в литовское общество. Государственный язык был на слабом уровне, приходилось постоянно выходить из зоны комфорта, чтобы работать, ведь в коллективе литовцы составляли большинство. Конечно, легче учиться на родном языке. И в то время — около 15 лет назад — все было намного проще: можно было жить в своем микромире и окружать себя только русскоговорящими. Создается впечатление, что некоторые так живут до сих пор. Что касается вопроса, стоит ли закрывать такие школы — не нам решать, каждый родитель школьника обязан думать и анализировать плюсы и минусы сегодняшней ситуации в русскоязычных школах», — говорит Евгения.
Валентин Гаврилов, фото из личного архива
«Я родился в Литве и закончил в Вильнюсе русскую школу. В этой же школе сейчас учатся мои дети, а старший сын в прошлом году уже ее закончил с прекрасными результатами и поступил в Вильнюсский университет на тот факультет, о котором мечтал. Я знаю очень многих людей, окончивших в Литве школы с русским языком обучения. Практически все они нашли свое место в нашей стране, а многие добились очень высоких результатов как в бизнесе, так и на государственной службе, все являются добропорядочными гражданами Литвы.
Не знаю, какие проблемы интеграции имеет в виду министр образования, но само первичное заявление о намерении ликвидировать школы с русским языком обучения, по моему мнению, является просто скандальным».
Владимир Орлов. Фото из личного архива
«Мой опыт обучения в школах с преподаванием на русском глубоко отрицательный. Я учился в двух школах города Каунаса — 16-й средней и 10-й средней, которую позже назвали в честь Пушкина, она до сих пор существует, но уже с другим названием. В 16-й средней литовским языком не владел даже учитель литовского языка, в результате вплоть до 7 класса я на литовском языке не мог сказать двух связанных предложений. Провалив тест по литовскому, я не смог поступить в гимназию Каунасского технического университета.
Незнание литовского фактически угробило мое образование — я это понял много лет спустя, когда стал почти каждый день работать с гимназистами этой школы.
Когда я был уже учеником старших классов «десятки», мне повезло с учителями физики, химии, английского и географии, остальные были ужасной смесью некомпетентности и дилетантизма с примесью постсоветского шовинизма. Для меня школьный опыт фактически стал опытом о том, как не надо учить, когда я много лет спустя стал сначала директором школы, а потом и учителем. Моя школа научила меня тому, какой не должна быть школа для детей и это, наверное, единственное, чему я ей искренне благодарен. Признаюсь, что этот опыт для меня был в многом травматическим — именно благодаря нему в нашей школе отсутствует кабинет директора, а в учительской вообще нет двери, зато там живет кошка Хубба.
Мои учителя с первого для работы понимают, что каждый ребенок имеет права зайти в учительскую, чтобы погладить кошку, в «десятке» же один учитель тебя посылал за журналом в учительскую, чтобы другие учителя на тебя наорали, «как ты смел зайти в учительскую?».
Что касается темы отказа от существующей модели школ нацменьшинств в целом, для меня язык — это инструмент передачи информации. В современном мире есть один универсальный язык международного общения — это английский. Если бы я имел такую возможность, я бы перевёл все гимназии страны на программу международного бакалавриата (IB) с преподаванием на английском языке — начиная с 9 класса, так как сегодня уже объективно очевидно, что в Литве отсутствуют профессионалы в области педагогики и национальную программу образования мы создать и развивать не в состоянии по двум причинам — отсутствие авторитетов и приоритетов.
Касательно национальных школ, у нас в стране существует только две национальные диаспоры, которые согласны инвестировать в образование своих детей — это евреи и армяне. Все остальные национальные меньшинства, в том числе и славяне, не имеют адекватных и объективных лидеров и ресурсов. Надо понимать, что быть, например, французом в Литве — это сложнее и дороже, чем быть французом во Франции или литовцем в Литве. Чтобы быть литовцем в Литве, ничего не надо делать — все за тебя сделает государство. Но чтобы быть, например, поляком в Литве, надо сделать определенные усилия над собой, и это нормально.
В cовременной Литве я не вижу национальной диаспоры славян, включая поляков, которая бы была искренне заинтересована в качественном образовании своих детей, а без качественного и профессионального интереса национальных диаспор с соответствующей финансовой компонентой не стоит рассчитывать на то, что государству русские или польские национальные школы будут нужны больше, чем они нужны русским или полякам.
Поэтому будущее национальных школ зависит в первую очередь от национальных диаспор.
И поверьте, наиболее активные диаспоры меньше всего заморачиваются на тему языка обучения. В этом году я работаю с замечательной девчонкой из армянской семьи. Я с ней говорю по-литовски, она прекрасно владеет армянским языком и в своем десятом классе уже знает и умеет больше, чем выпускник литовского университета. Я вижу, насколько замечательные условия учиться созданы для нее ее семьей, которая не просит от меня национального языка и культуры — эти знания каждая адекватная семья в состоянии дать сама, школа для этого совершенно ненужный посредник. Давайте перестанем искать русскую, литовскую, еврейскую или польскую школу. Давайте начнем искать и создавать школу, которая обязуется давать качественное образование».
{{subtitle}}
{{/subtitle}}