1 июля Евгения, мать политического эмигранта из России, официально проживающего в Эстонии, простояв более шести часов под дождём в очереди на российско-эстонской границе, получила от сотрудников эстонской пограничной охраны запрет на въезд в страну. Женщину, получившую эстонскую визу по гуманитарным соображениям, не пустили навестить сына. Евгения и ее сын поделились своей историей в колонке для «Новой газеты. Балтия».
Меня зовут Д.М., и эту историю я расскажу от первого лица. Я вынужден изменить имя моей матери из соображений безопасности.
В Эстонию я приехал вскоре после начала войны, в апреле 2022 года, и запросил политическое убежище, поскольку являюсь ЛГБТК+ персоной. В декабре того же года я получил отказ, но после обжалования решения полиции в суде год спустя получил разрешение на проживание в стране под защитой ЕС сроком на три года.
1 июля 2024 года я оказался в непредвиденной чрезвычайной ситуации: самого близкого мне человека, мою семидесятилетнюю мать, не пустили меня навестить. Хуже того, чтобы получить этот отказ, маме пришлось простоять целый день в очереди к пункту пропуска на российской стороне границы, а затем, перейдя через мост, который по иронии называется мостом Дружбы, встретиться с сотрудниками эстонской пограничной службы.
Всё это время мы созванивались каждые полчаса, и я очень беспокоился за её здоровье.
Мои собственные трудности, связанные с жизнью в эмиграции, на фоне маминого рассказа об этой очереди казались мне пустяковыми. По мере того, как она медленно продвигалась метр за метром, стоя под зонтом и перетаскивая свой рюкзак по мокрому грязному асфальту, нас грела только одна мысль: что скоро, после долгой разлуки, мы наконец увидимся. То, что я пережил, когда узнал, что её не пропустили, невозможно передать словами. В тот момент я был рад только тому, что мама жива, и я слышу её голос по телефону.
Я глубоко убеждён, что никакое государство не должно иметь права на неограниченное вмешательство в частную жизнь людей. Во всяком случае возможность для близких родственников встречаться друг с другом не должна становиться объектом запрета. Даже заключённые тюрем в нормальном случае могут встречаться с близкими. Я решил написать о том, как ситуация на границе затронула мою семью, потому что считаю, что подобные события необходимо предавать огласке. Поэтому я попросил маму ответить на несколько вопросов.
Опиши, пожалуйста, свои впечатления от очереди на границе.
Очередь я увидела, как только вышла из автобуса в Ивангороде, и она показалась мне невероятной. Явно несколько сот метров, может быть, километр. Никогда ничего подобного не видела. Причем люди стояли не по одному, а кучками, иногда целыми семьями. Когда мы приехали, было очень жарко — это был самый жаркий день нынешнего лета. Многие были в шортах и майках. Потом начался дождь, потом — гроза, потом стало совсем холодно, а дождь шел все время, все шесть часов ожидания в очереди. Многие люди так и стояли в лёгкой одежде — им не во что было переодеться. Очередь двигалась страшно медленно. Подолгу приходилось ждать, прежде чем пройти очередные несколько шагов и перетащить рюкзак из одной лужи в другую. Эта очередь была на российской стороне границы. Когда мы, наконец, подошли к эстонскому пропускному пункту, ожидающих там было совсем немного.
Кто был вместе с тобой в очереди? Как эти люди реагировали на ситуацию?
В очереди стояли люди всех возрастов: молодые, пожилые, маленькие дети. Девочка лет трех все время плакала, у нее болело ухо. Были и иностранцы. Были и транзитные пассажиры, спешившие в таллиннский аэропорт, чтобы отправиться в другие страны. Все ждали терпеливо.
Было ли что-то приспособлено для людей в этой очереди: еда, вода, туалеты, скамейки? А что делать, если кому-то станет плохо?
К такой ситуации не было приспособлено ничего. Кажется, где-то на отшибе стояла одна туалетная будка, может, их было две, но не больше. Те люди, которые путешествовали поодиночке, не отваживались воспользоваться этими «удобствами», так как боялись потерять свое место в очереди. Я не видела, чтобы где-то продавали еду или питье. Слышала, как какой-то ребенок жаловался на голод, а потом видела, как он ел размокшее печенье. Один участок «маршрута» по ходу очереди проходил под длинным навесом, может быть, метров 30 длиной, и вот там можно было и посидеть, и укрыться от дождя. Но больше отдохнуть было негде. Ни одной машины скорой помощи я тоже не видела. Наверно, в случае необходимости, можно было бы вызвать скорую по телефону, но дежурных машин там не было.
О чём ты думала, стоя в очереди?
Мысли были такие: если в течение часа мы дойдем вон до того столба, то все будет хорошо — мы успеем пройти границу до 11 вечера, когда пункт закроют. И еще одна мысль — до чего же люди терпеливы! Конечно, все беспокоились о том, успеют ли они пройти границу вовремя, но только от одной женщины я слышала какие-то слова недовольства. Она, кажется, говорила, что будет кому-то писать по этому поводу, но я не поняла кому, и не поняла, серьезно ли это.
Что именно произошло на эстонском пограничном пункте?
Сотрудница пропускного пункта сказала мне, что по существующему закону во въезде в Эстонию должно быть отказано в том случае, если приглашающее лицо имеет временный, а не постоянный вид на жительство.
Слышала ли ты что-то раньше про этот закон? Были ли у тебя мысли о том, что в Нарве тебя могут не пропустить?
Конечно, я знала, что в Эстонию пропускают только родственников граждан этой страны и родственников тех, у кого есть постоянный вид на жительство. Но когда я обратилась в консульский отдел посольства Эстонии с вопросом о том, о каком документе я могу хлопотать для того, чтобы иметь возможность посещать своего ближайшего родственника, находящегося под международной защитой ЕС и имеющего к тому же некоторые проблемы со здоровьем, мне ответили, что по гуманитарным соображениям в виде исключения я могу ходатайствовать о получении шенгенской визы.
Когда я без особых трудностей получила эту визу, я была уверена, что раз мне ее выдали в виде исключения, то и на границе также в виде исключения пропустят.
И когда в ответ на слова сотрудницы я предъявила в электронном виде письмо из консульского отдела, а также все те документы, которые были мною собраны в процессе ходатайства о визе, она намеревалась меня пропустить и уже поставила в моем паспорте штамп. Но в этот момент из внутренних помещений пункта пропуска вышел офицер полиции. Он подошел ко мне и сказал, что по закону я не могу быть допущена на территорию Эстонии по приглашению лица с временным видом на жительство. Затем он забрал мой паспорт, а через некоторое время вернул его, причем только что поставленный штамп был в нем теперь перечеркнут. Также он выдал мне документ, в котором говорится, что мне отказано в разрешении на въезд в Эстонию по причине того, что я считаюсь лицом, «представляющим угрозу для общественного порядка, внутренней безопасности, здоровья народонаселения или международных отношений одного или нескольких государств-членов Европейского Союза».
Поскольку никакие доводы и просьбы с моей стороны не поколебали этого офицера в его решении не допустить меня на территорию Эстонии, я попросила о возможности поговорить с начальницей смены. Из разговора с ней я поняла, что для сотрудников Полиции и Пограничной Охраны факт выдачи мне визы по гуманитарным соображениям не является аргументом в пользу допуска меня в Эстонию — они не согласуют свои действия с решениями дипломатических ведомств. Она также сказала, что они принимают окончательное решение о допуске на месте, ориентируясь на собственное понимание ситуации. Из этого мне стало ясно, что в каких-то случаях они все же разрешают въехать в Эстонию гражданам РФ, оказавшимся в моем положении. Однако, когда я спросила о том, какими критериями для принятия таких решений они руководствуются, она сказала, что не будет говорить мне об этом, чтобы я не воспользовалась этой информацией в следующий раз.
После того, как тебе отказали, пришлось ли тебе столкнуться ещё с какими-нибудь трудностями на обратном пути в Россию?
Проблема была в том, что с эстонской стороны в российский пропускной пункт также стояла огромная очередь. Люди стояли на мосту, в длинном крытом коридоре — так же плотно, как и в очереди на российской стороне. Некоторые сидели прямо на полу. Это было похоже на помещение для животных на какой-то скотоводческой ферме. Мне пришлось протискиваться мимо этих людей, и не все из них были этим довольны. Не знаю, что с ними было потом. Время было уже около 11, то есть граница должна была вот-вот закрыться. Выгнали ли их оттуда или они так и остались дожидаться утра на мосту, не знаю.
Что ты планируешь делать теперь? Думаешь ли ты, что
тебя пропустят в другую страну шенгенской зоны?
Я уже написала письмо в полицию с просьбой разъяснить мне, могу ли я в дальнейшем пользоваться своей визой. Ответ получила весьма невразумительный — в нем просто указывался номер закона, в соответствии с которым меня не пустили в страну. Все мои дальнейшие попытки получить хоть какую-то информацию не увенчались успехом.
Что ты думаешь обо всей этой ситуации?
Ситуация поганая. Законы, принимавшиеся в странах Балтии после начала развязанной Россией войны в Украине, по-видимому, сформулированы в достаточно расплывчатой форме, что может вести к произволу пограничных властей на местах. Именно это произошло в моем случае.
Не могу судить о том, насколько вообще целесообразно для этих стран не допускать на свою территорию таких людей как я, считая нас лицами, представляющими «угрозу для общественного порядка, внутренней безопасности и здоровья народонаселения». Здесь, по-видимому, сходятся несколько проблем, в том числе и пресловутый вопрос о коллективной ответственности. То, что такие решения данных государств ведут к страданиям большого количества людей, непричастных к случившемуся и не поддерживающих продолжающиеся преступления своей страны, совершенно очевидно. А вот приносят ли они пользу самим этим странам — для меня большой вопрос.
Что же касается ситуации в Нарве, то кто бы ни был в ней виноват, к людям нельзя относится как к скоту. Если уж обстоятельства сложились так, как они сложились, надо было бы сделать все возможное, чтобы люди не были столь унижены, и чтобы их здоровье не подвергалось опасности. Если все будет продолжаться в том же роде, как сейчас, то в любой день ситуация на берегах прекрасной реки Нарвы может выйти из-под контроля или, во всяком случае, стать причиной тяжких заболеваний кого-либо из тех, кто просто хочет жить своей обычной жизнью — иметь возможность видеться с близкими и родными людьми и возвращаться к себе домой.
