Музыкантов «Би-2» пытаются депортировать в Россию из Таиланда, антивоенным активистам в Европе взламывают соцсети, за журналистами и активистами следят неизвестные. Все это — случаи транснациональных репрессий (ТНР), число которых после начала войны растет. Россия и до начала войны точечно применяла ТНР, но сейчас власти РФ «перестали стесняться»: под угрозой может оказаться любой активист за пределами России.
Несколько недель назад одна из активисток таллинского «Рефорума» (ресурсные центры Reforum Space предназначены для тех, кто уехал из России и Беларуси из-за антивоенной позиции или возможного преследования за политические взгляды — прим.) обнаружила, что ее аккаунт в Telegram взломан. Оказалось, что примерно в то же время были взломаны аккаунты других участников антивоенных митингов, которые проходят у российского посольства. Активисты считают, что это целенаправленная акция, спланированная против россиян, которые выражают свое несогласие с войной и политикой Кремля.
Это только один из случаев транснациональных репрессий против россиян, участившихся после начала полномасштабного вторжения. С начала войны уехавших россиян преследуют: от надуманных уголовных сроков и отказа в выдаче нового паспорта до запугивания, взломов почтовых аккаунтов, слежки и покушений.
По оценке Freedom House — организации, которая отслеживает транснациональные репрессии (ТНР) и ведет их статистику — Россия была одним из лидеров по ТНР в мире и до вторжения в Украину, но после начала войны власти хотят поставить транснациональные репрессии на поток и сделать их частью официальной политики.
Транснациональные репрессии становятся системными
В странах Европы пока нет единого определения того, что можно считать транснациональными репрессиями. Обычно они понимаются как политические репрессии, направленные на своих граждан, находящихся за рубежом. Их цель — устранение оппонентов через разные формы давления. Власти боятся консолидации диаспоры за рубежом и понимают, что активная диаспора — это политическая угроза на многие годы для режима внутри.
«Сегодня многие если не лично, то через одно-два рукопожатия сталкиваются со случаями транснациональных репрессий, — говорит политик и адвокат Сергей Росс из исследовательского центра «Коллективное действие». — Каждый день медиа подбрасывают новости на эту тему — то говорят о конфискации жилья за «фейки об армии», то российский консул просит депортировать из Таиланда группу «Би-2», то Моргенштерна не пустили в Дубай. Все это — транснациональные репрессии», — добавляет Росс.
Сергей Росс. Фото: Facebook
Россия всегда была активным игроком в этой сфере, но после начала войны начала действовать иначе. По словам эксперта, транснациональные репрессии приобрели системный характер, чего раньше не было.
Бывший муниципальный депутат Санкт-Петербурга и исследователь «Коллективного действия» Виталий Боварь говорит, что после начала войны российские власти «перестали стесняться». «И до войны Россия прибегала к такому методу влияния, многие случаи, о которых мы говорим, относятся к периоду до 2024 года. Но все же старались прибегать к ТНР точечно и в отношении каких-то отдельных групп», — говорит Боварь.
Еще один фактор, который делает ТНР все более масштабными — это взрывной рост численности российской диаспоры как в Европе, так и по всему миру.
«Именно диаспора становится той благодатной средой, в которой российские власти совершают экстремальные формы ведения своих политических дел. Я понимаю, что тем, кто в России, так не кажется, но все же диаспора может быть политическим фактором — например, через какие-то дипломатические шаги, усиливая изоляцию режима Путина для ЕС и США, делая его намного менее привлекательным партнером для международных отношений. И это может очень сильно не нравиться. Кроме того, через акции, митинги диаспора может активно формировать общественное мнение тех стран, в которых она находится», — поясняет Боварь.
Что можно считать транснациональными репрессиями?
Транснациональные репрессии — это преследование своих граждан в других странах по политическим мотивам, а их главная цель — заставить людей замолчать, отмечают наши собеседники. Но часто даже те, кто непосредственно сталкивается с ТНР, не понимают этого.
«Недавно один из политических активистов, который получил убежище в одной из стран Европы, рассказывал, что из-за статуса беженца он не сможет въезжать в страну происхождения и видеться с родственниками, решать бытовые вопросы. Я сказал ему — это же именно транснациональные репрессии, ты получаешь убежище именно из-за того, что у тебя есть уголовный срок по надуманному делу в России, и ты не можешь легализоваться иным образом, кроме получения убежища», — объясняет Сергей Росс.
Подход Кремля к транснациональным репрессиям является естественным продолжением его концепции «политической войны». Готовность Кремля убивать тех, кого он считает своими врагами, проявилась как минимум в четырех странах: Украине, Болгарии, Германии и Великобритании. Пример — отравление бывшего сотрудника разведки Александра Литвиненко в 2006 году и покушение на бывшего двойного агента Сергея Скрипаля в 2018 году.
Из доклада Freedom House
После начала войны ТНР затрагивает практически любых рядовых активистов, добавляет Росс: «то есть ТНР — это сейчас далеко не только кейсы отравлений и убийств. В целом себя в безопасности сейчас сложно чувствовать где бы то ни было».
ТНР очень трудно зафиксировать. Никто не ведет объективной статистики, многие правоохранительные органы, которые видят произошедшее, не принимают во внимание политическую окраску, немногие из правоохранительных органов даже используют такой термин как ТНР, зачастую убийство с политической окраской квалифицируется просто как убийство.
Виталий Боварь в качестве примера ТНР приводит слежку за журналистами. Так, транснациональные репрессии были осуществлены в отношении двух журналисток издания «Важные истории». Они рассказывали, что регулярно в Праге замечали за собой слежку.
Виталий Боварь. Фото: Facebook
При этом случаев слежки за журналистами и активистами может быть намного больше, чем нам известно.
«Другой пример — человек с еще меньшим «символическим капиталом», организатор протестных акций в Берлине Игорь Бронштейн, представитель движения Demokrati-JA, к которому просто приходили домой. Пришел какой-то человек, представившись сотрудником немецкой полиции. Игоря в этот момент дома не было, но были его родители, и «сотрудник полиции» им сказал — знаете, в ваших интересах встретиться с нами, поговорить. И предложил встретиться, оставив свой адрес. Молодой человек сразу пришел в немецкую полицию, где ему сказали — ну, состава преступления тут нет, мы не знаем, что это за люди, поэтому ничем помочь не можем», — рассказывает Боварь.
Этот случай исследователи зафиксировали случайно — они кинули клич среди организаций российской диаспоры, и нашелся человек, с которым такое произошло.
«Сколько таких случаев не фиксируется — сказать сложно. Есть и еще одна проблема — слабая разработанность темы. Большие правозащитные организации в основном сконцентрированы на том, что происходит внутри страны, в тюрьмах, в СИЗО, поэтому они не выделяют ТНР как что-то отдельное», — добавляет Боварь.
Сергей Росс говорит, что на сегодняшний день только США запустили процесс создания специального регулирования, которое непосредственно направлено против ТНР.
«В других странах специальных законов на эту тему я не знаю. На международном уровне конвенции, непосредственно связанной с ТНР, тоже пока нет, хотя есть заявления о том, что она нужна. Единственным юридическим актом, который хоть как-то может помочь в осуждении ТНР, является Европейская конвенция по правам человека, которая не направлена против ТНР, но может предоставить возможность в рамках судебного процесса предъявить претензии непосредственно к стране, которая нарушает те права человека, которые закреплены в Конвенции о правах человека», — отмечает эксперт.
Как защититься от транснациональных репрессий
Наши собеседники советуют прежде всего соблюдать личную и цифровую безопасность. Узнать больше о том, как это правильно делать, можно благодаря памяткам, составленным НГО — например, о цифровой безопасности рассказывают материалы «Теплицы социальных технологий».
Тем, кто столкнулся с ТНР, рекомендуют говорить о таких случаях публично и связываться с правозащитными организациями — например, c Freedom House
В случаях цифровой слежки помогает организация Access Now. Например, при расследовании кейса учредительницы издания «Meduza» Галины Тимченко, которая обнаружила в телефоне программу, отслеживающую контакты, Access Now помогла установить наличие софта и дала рекомендации.
Наконец, фиксировать случаи ТНР нужно и юридически — стоит обращаться в полицию с заявлением, даже если вы не видите непосредственной серьезной угрозы для себя.
«Это может помочь в каких-то других важных ситуациях впоследствии. Хотя Россия вышла из Совета Европы и соответствующих механизмов, тем не менее Конвенция по правам человека — один из немногих юридических международных документов, который позволяет непосредственно обратиться к физическому лицу в судебном процессе против государства, нарушающего фундаментальные права человека», — поясняет Виталий Боварь.
