В рижском Музее моды проходит выставка «Черный, белый, красный», подготовленная совместно с Фондом Александра Васильева. Экспозиция посвящена главным цветам в жизни человека, сопровождающим его от рождения до смерти. Эти три цвета ассоциируются, в том числе, и с войной: черный — цвет траура по погибшим, белый — цвет медицинских бинтов, красный — цвет крови. Александр Васильев — убежденный пацифист (он решительно осудил войну в Украине, за что был лишен работы в России), но это не мешает ему как историку изучать влияние войны на моду. Об этом мы с ним и поговорили во время его визита в Ригу.
Казалось бы, война и мода — абсолютные антагонисты. Когда звучат выстрелы и гибнут люди, людям не до фасончиков. И тем не менее связь между войной и модой существует.
Самая прямая. Приведу в пример эпоху ампир, совпавшую с наполеоновскими войнами. Когда мужчины ушли на фронт, женщины почувствовали необходимость привлечь к себе внимание. Что они начали делать? Раздеваться. Они отказались от корсета и стали носить невесомые легкие платья из тончайших тканей, похожие на ночные рубашки, с глубоким декольте и обнаженными руками. Это было чрезвычайно смело и эротично. Но эти платья свели в могилу сотни и тысячи модниц. Климат большинства европейских стран к такой моде не приспособлен — когда во время балов разгоряченные дамы выскакивали на мороз, чтобы остудиться, они моментально простужались и часто умирали. Дополнительному риску они себя подвергали тем, что пили яблочный уксус и разведенный в воде толченый мел, — это помогало добиться мраморной белизны кожи и стать похожей на античную статую.
А мужчины?
А что мужчины? Они были бравые, они хотели воевать, побеждать. Война — это же мужское удовольствие, это такая игра больших мальчиков. Когда они долго не играют, им становится скучно. Войны начинаются только тогда, когда уходит поколение, заставшее предыдущую войну. Новое поколение ведь не знает, к чему все это может привести… Кстати, знаете, почему сохранилось так мало платьев эпохи ампир? Многие из них были сделаны из белых хлопчатобумажных тканей, которые впоследствии, когда случились войны середины XIX века, пошли на перевязочный материал. Женщины из патриотических чувств сдавали свои старые платья в госпитали, и там их разрезали на бинты.
Как изменилась мода, когда мужчины вернулись с фронта?
Ну, во-первых, далеко не все из них вернулись. Было много потерь, поэтому белый цвет сменился черным — траурным. Во-вторых, мужчины заставили женщин вновь одеться: «Ты что, в таком виде ходила по улицам, пока я воевал? Немедленно укутайся в шаль, надень редингот и застегнись на все пуговицы!». Мода становится консервативной. Появляется капор — головной убор с полями, которые выполняют ту же функцию, что и шоры у лошади: женщина не может смотреть по сторонам, только вперед и под ноги. А значит, она не может кокетничать с проходящими мимо мужчинами, а мужчины, соответственно, не могут заглядываться на нее.
В XX веке это раздевание-одевание тоже повторилось?
Да, это закон военного времени. Первая мировая война оказала на моду тот же эффект, что и наполеоновские войны. В 1915-16-м годах в моду вошли тюлевые прозрачные ткани. Но эта война оказалась слишком затяжной и кровавой — потери в Первой мировой составили 10 миллионов человек. Многим женщинам оказалось не до моды. Им пришлось взять на себя роль кормилицы — они пошли работать швеями, продавщицами, учительницами. Появляются новые профессии — секретарша, машинистка, телеграфистка. Изменились и требования к одежде — она стала практичной и немаркой, в моду вошли ткани, которые можно было кипятить и гладить. Вместо платья появился комплект блузки и юбки — за такой одеждой легче было ухаживать. Но как только война закончилась, в моде начался новый всплеск сексуальности. Отсутствие мужчин заставило женщин оголяться и привлекать к себе внимание любыми способами — укорачиванием юбки, каблуком, шелковыми чулками, голой спиной… В 30-е годы в Европе к власти приходят диктаторы — Муссолини, Франко, Сталин, Гитлер. Женщин вновь призывают к порядку и заставляют одеться. Так этот маятник и качается из стороны в сторону.
Александр Васильев ведет экскурсию по выставке «Черный, белый, красный» в рижском Музее моды. Фото: Марис Морканс / предоставлено Музеем моды
Диоровский New Look — это реакция на Вторую мировую войну?
Да, это был 1947-й год, война только-только закончилась, и Диор создает новый образ, призванный вернуть женственность в послевоенный мир. Грудь, талия, бедра подчеркнуты, женщина напоминает хрупкий цветок. Особенность этого времени — субтильный силуэт. Во время войны многие пережили голод, и в моду входит осиная талия. У самой популярной манекенщицы 1950-х Беттины Грациани она составляла 49 см. Другой эталон красоты того времени, актриса Одри Хепберн — это тоже военный недокормыш.
Как вы считаете, возникнет ли после нынешних войн новый Диор?
Не знаю насчет нового Диора, но уверен, что будет взрыв сексуальности. Когда не хватает мужчин детородного возраста, женщины всегда начинают раздеваться, чтобы привлечь потенциальных партнеров. Так что будущее моды мне видится очень сексуально направленным. Но есть одно «но»: главным препятствием будет ислам, который всему этому противится. Думаю, что будущее многих европейских и славянских женщин — в исламском гареме.
Не самый оптимистичный прогноз.
Вот увидите, так и будет. Я всегда оказываюсь прав в своих прогнозах.
Но разве сейчас мода не дошла до самого пика обнажения? Вся эта вереница «голых» платьев на красных дорожках…
Не путайте! «Голые» платья носят артистки, а не женщины. Они это делают для того, чтобы обратить на себя внимание фотографов и прессы, а в результате получить хорошую роль. Обычные женщины так не одеваются, особенно после пандемии. Они выбрали для себя предельную маскулинизацию — брюки, пиджаки, обувь без каблука, короткие стрижки, минимализм. А мужчины, наоборот, увлекаются украшениями, бижутерией, носят нежные пастельные оттенки и отращивают волосы. Многие модельеры предлагают им и платья — правда, безуспешно, поскольку мужчины их никогда не наденут.
Но это же такая игра! Разве это не прекрасно?
Прекрасно, но это не приведет к деторождению. Во внешнем облике гендеров должна быть разница, иначе дети не будут рождаться.
Лет 10 назад в России был большой скандал, связанный с новой военной формой. Сначала она рекламировалась как творение Валентина Юдашкина, но потом сам Юдашкин это опроверг: мол, его идеи полностью извратили. Вам что-то известно об этой истории?
Дело в том, что эту форму отшивали в Китае из очень недорогих материалов. Она была очень не морозоустойчива и мало применима в стране с тяжелым климатом, какой является Россия. Ошибка заказчика заключалась в том, что Юдашкин — женский дизайнер, специализирующийся на вечерних и подвенечных нарядах. Кто решил, что он понимает в мужской военной форме? Это должен был делать совсем другой человек — специалист по униформе.
Во все времена военная форма — это символ мужественности, нечто невероятно красивое.
Насколько красивое, что порой это приводило к напрасным жертвам. Во время англо-бурской войны 1880-1881 гг. британские солдаты были одеты в форму ярко-красного цвета, и это делало их легкой мишенью на фоне африканского пейзажа. А буры оставались незаметными. В итоге всех англичан в красном перестреляли. С тех пор английская армия отказалась от этой формы, оставив ее только в качестве парадной: у бифитеров, охраняющих Тауэр, у королевских гвардейцев, стоящих возле Букингемского дворца, форма по-прежнему ярко-красная.
Кто из дизайнеров, на ваш взгляд, является лицом нынешней России?
Сейчас активно пиарят дизайнера из Казахстана Игоря Гуляева — в провластных структурах он считается очень популярным. Вновь вспомнили Игоря Чапурина, который на низком старте с 90-х годов. Кто еще? Ульяна Сергиенко, Алена Ахмадулина — обе работают с фольклорной русской темой. Юлия Янина — совершенно неизвестная в России, но популярная в Европе. Так что есть дизайнеры… Но политический накал в России сегодня так высок, что и в модной среде, как во всем обществе, идет «охота на ведьм» — выискиваются несогласные и анализируется, кто что сказал по поводу военного конфликта на Украине.
Если говорить об эстетике нынешней российской власти, то она, на мой взгляд, выглядит чрезвычайно убого и старомодно. Почему? Там ведь тратятся огромные деньги на пиар. Неужели нельзя было найти талантливых дизайнеров?
Видимо, искали, но не нашли.
Сейчас в мире вновь заговорили о «мутных» моментах в жизни больших домов моды — о том, что Баленсиага создавал наряды для жены и дочери диктатора Франко, что Диор обшивал жен коллаборационистов, а Шанель вообще жила с нацистским генералом. С чем связано это вытаскивание скелетов из шкафов?
С новой этикой. А еще с тем, что бренды хотят жить.
Вы полагаете, это влияет на продажи?
Конечно. Сейчас в Лондоне проходит выставка, посвященная Шанель. Там представлены документы, якобы свидетельствующие о том, что она была вовсе не коллаборационистской, как принято было считать раньше, а, наоборот, борцом Сопротивления. То есть, Шанель пытаются всячески обелить. И я абсолютно уверен в том, что это проплачено домом Chanel.
Мне кажется, этому бренду уже никакие слухи не повредят.
Да, вы правы. Как и мне. Что бы про меня ни писали, — какой я ужасный или зловредный, — мне это только в плюс.
