Мы спросили у редакторов изданий, чем был обусловлен такой выбор картинки.

«Я не очень понимаю, почему некоторые люди этим возмутились. Когда я собственноручно выбирал эту картинку, для меня лично, как для обладателя фамилии Голубов, птицы были символом платонической любви», — говорит редактор портала rus.delfi.lv Анатолий Голубов. — Если люди считывают это как-то иначе, значит у них есть проблемы с голубями. Я воспользовался любезной помощью агентства Leta, которое использовало именно эту иллюстрацию. У меня даже в мыслях не было, что люди могут это связать с гомосексуалистами, голубыми и всё такое прочее (слова «гомосексуалист» и «голубой» некорректно использовать, так как они имеют негативный оттенок. Правильно говорить «гомосексуал» и «гомосексуальность». Обозначения «гомосексуалист» и «гомосексуализм» были приняты в СССР, где этот вид сексуальной ориентации считался болезнью — прим.). Мне кажется, это просто две милые птицы, которые показывают любовь. Если бы у меня под рукой была фотография котят, я бы поставил их. Никакой позиции редакции в этом нет», — добавляет Анатолий Голубов.

Главный редактор Leta Петерис Зырнис тоже не связывает голубей с унизительным обозначением геев. «В Латвии, также как и везде, два голубя — это символ любви. В латышском языке нет такого омонима у слова «голубь», которые может придумать чей-то испорченный мозг в русском языке», — отмечает он.

Тем не менее, оба издания сменили картинки к текстам.

Мы обсудили эту ситуацию и другие вопросы репрезентации ЛГБТК+ сообщества в латвийских СМИ с представителями сообщества, активистами и журналистами, которые освещают проблемы квир-людей.

Каролина Гансовская — журналистка, открытая гомосексуалка.

Каспарс Залитис — правозащитник, член правления «Ассоциации ЛГБТ и их друзей Mozaīka», руководитель организации «Dzīvesbiedri», которая непосредственно занималась продвижением закона о партнерстве.

Виктория Ткаченко — сотрудница по делам молодёжи в проекте солидарности KISS, который занимается вопросами инклюзивного сексуального образования, активистка, преподавательница медиа-наук и сексуального образования.

Как бы вы в целом оценили репрезентацию LGBTK+ сообщества в латвийских СМИ?

Виктория: Пока я работала в «Мозайке», мы часто отправляли пресс-релизы и они публиковались в изданиях Delfi, ТVNET, Chajka и других. В этих медиа чаще всего я вижу объективную информацию. Я смотрю, какой язык они используют. У нас недавно был семинар для блоггеров и журналистов об инклюзивном языке. О том, какую лексику лучше выбирать — например, «нетрадиционные отношения» уже не используется, правильно говорить «гомосексуальные пары» или «квир-пары». Я смотрю, какие картинки используют в статьях. Чаще всего это ЛГБТ-флаг, причем не прогрессивный, в этом у нас журналисты еще плохо разбираются (помимо цветов радуги, «прогрессивный флаг» включает в себя чёрную и коричневую полосы, размещенные там в знак солидарности с афроамериканцами, а также жёлтый треугольник и фиолетовый круг — символы трансгендеров и интерсексуалов — прим.).

Нам еще есть куда расти. Я как-то делала анализ фрейминга Delfi, BBC и какого-то российского ведущего медиа. Главный вывод у меня был, что у нас очень мало интервьюируют самих представителей сообщества. Обычно есть один представитель, к которому все идут. Получается авторитарная ситуация, где мы слышим только одно мнение от лица всех. Не хватает репрезентации разных людей.

Каспарс: Мы видим, что медленно, но верно появляется все больше статей на эти темы. Я вспоминаю, каким было скандальным и отношение общества к ЛГБТ-людям, и репрезентация в медиа много лет назад, когда я только пришёл в активизм. Сейчас СМИ больше образовывают людей в этих вопросах, используют правильные обозначения, инклюзивный язык. И я вижу, что все больше людей на это отзываются, особенно молодых, выходят из шкафа. То, что меня радует — раньше у нас была только одна организация, которая об этом говорила, а теперь их намного больше, у них свои медиа, подкасты, они ведут публичные дискуссии.

Каролина: Мне кажется, что на фоне работы организации «Dzīvesbiedri» за последние несколько лет эта репрезентация наконец появилась. Раньше эти темы обсуждались только в контексте желтых скандальных новостей. Когда они стали активно разрабатывать законопроект о партнерстве, эта тема превратилась в более социальную и менее желтушную.

Плюс за последнее время благодаря движению#MeToo и другим подобным, благодаря тому, что увеличилась видимость трансперсон — например, в Америке Кейтлин Дженер, актриса из сериала Orange is new black Лаверн Кокс, такие вопросы стали людей беспокоить.

Репрезентация появилась, но что важно — нет никаких этических гайдлайнов, как освещать подобные темы. Каждый отдельный журналист и редактор либо считает нужным обращать внимание на корректные формулировки, или же пишет, как это было принято раньше. Проблема в отсутствии образования.

Здесь еще хорошо подходит слово «забота». Ты как журналист можешь заботиться о своих героях или нет.

Могу отметить, что репрезентация стала более ориентирована на конкретных людей — не на каких-то абстрактных геев, а на конкретные семьи, на конкретных мам и пап.

Как вы оцениваете дискуссию, которая происходила вокруг вопроса об институте партнертстве в публичном поле?

Виктория: Насколько я видела, пакет законопроектов презентовали довольно объективно. Но многие задавали мне вопросы, что это такое, где искать информацию. Может быть, нужно про это говорить более простым языком. Трансляции из Сейма тоже были малопонятны, если ты не сидишь там несколько часов подряд. Конечно, сами дискуссии в Сейме были абсолютно некорректны. Там было столько мизогиничных, гомофобных и расистских высказываний! Туда стали приплетать кучу несвязанных вещей — например, Стамбульскую конвенцию, которая о защите всех людей от насилия. Политики допускают аргументационные ошибки, которые избиратели, неразбирающиеся в терминологии, могут воспринять как истину.

Или возьмём, например, предложение о референдуме — что люди должны решать, нужен ли нам этот пакет законов. С точки зрения активизма вопросы о правах человека не должны решаться с помощью такого механизма как референдум. А у нас есть решения европейского суда, что это вопрос прав человека — никто не должен голосовать, должны ли у квир-пар быть такие права, это само собой разумеется.

Каспарс: Тут у меня двойственные чувства. Мне очень грустно видеть ненависть и неприязнь со стороны политиков к однополым парам. Но с другой стороны, все больше людей высказывали позитивные мнения. Многие публичные люди поддерживали поправки. Но самый лучший результат для меня то, что после принятия пакета много людей радовались этому открыто в соцсетях.

Каролина: Я тут буду необъективна, но в моем поле все реагировали на то, что происходило вокруг фейспалмом. Я смотрела оба заседания Сейма в этот и прошлый четверг. Мне показалось интересным, что было всего несколько депутатов, например, Антонина Ненашева, которые высказывались за, хотя у всех была такая возможность. Это были краткие высказывания. Все остальная риторика была против.

На эту тему уже появилось много шуток и мемов — и это единственный способ, как можно на это реагировать.

Вчера новостные порталы Leta и Delfi проиллюстрировали новость о принятии законопроектов о партнерстве фотографией двух голубей. Многим читателям это показалось гомофобным, потому что в русском языке слова «голубки», «голубой» являются негативными обозначениями геев. Как вы можете прокомментировать эту ситуацию?

Виктория: Это странная иллюстрация, но как эксперт я не считаю это оскорблением. Я бы сказала, что это неожиданно, голуби — не первое, что приходит в голову при мысле о партнерстве. Возможно, они хотели привлечь внимание таким выбором картинки. Я видела много других статей, которые были проиллюстрированы парами, которые держутся за руки, ЛГБТ-флагом — но на самом деле, это касается не только гомосексуальных пар, туда входят и пенсионеры, и гетеросексуальные семьи, которые не регистрировали брак, разные группы людей.

Я думаю, что это не было прямое высказывание редакций, это был вопрос интерпретации. Они как медиа взяли на себя ответственность за эту двусмысленную картинку. Меня лично это не задело. Мне кажется, что не нужно видеть в любых мелочах расизм, гомофобию и так далее. Если привлекать к этому внимание и раздувать скандалы, это может только вызвать еще больше раздражения со стороны консервативной общественности.

Каспарс: Я бы не назвал эту картинку гомофобной. Но с другой стороны, я в этом вопросе уже такой толстокожий. Сколько я видел всяких картинок, когда Прайд вечно иллюстрируют шокирующими фото дрэг-квин, а не людей, которых там большинство — что еще больше заводит публику. Но часто люди, которых эти проблемы не касаются, даже не задумываются. И тогда мы просим издания поменять картинки, на что они обычно отзываются. Может, они до конца не понимают, почему эти картинки неприемлемы для сообщества, но они нас слышат и реагируют.

Сталкиваетесь ли вы с некорректной или гомофобной информацией в латвийских СМИ?

Виктория: Я бы сказала так: гомофобия идет по двум каналам — от политиков и комментаторов, которые, в свою очередь, перенимают ее от политиков. С проявлениями гомофобии в наших главных медиа я не сталкивалась. Так как я сама училась на журналиста, я знаю, что им надо быть максимально объективными. Конечно, у журналистов всегда может быть свое мнение, и коммуникация никогда не бывает до конца политически нейтральной. Но то, что я вижу — TVNET участвует в прайде, как поддерживающий ресурс, медиа Чайка в Даугавпилсе поддерживает ЛГБТ и так далее.

Но вообще, если медиа на эти темы пишут, это уже огромная победа. Потому что репрезентация — это важный инструмент для нормализации. Часто люди в комментариях пишут: «Зачем мне знать, что эти люди спят под одним одеялом?». Но разговор не про одеяло, а про то, что квир-люди есть, у них есть проблемы и права человека, которые должны соблюдаться.

Каспарс: В СМИ я особо такого не замечаю. Изредка бывают картинки, которые не отображают корректно ЛГБТК+ сообщество — вот как в ситуации, которую мы обсуждали до этого. То, с чем нам приходится сталкиваться и выдерживать постоянно — это комментарии троллей, полные агрессии и ненависти. Мне жаль этих людей. Не представляю, как им тяжело жить с такой злобой внутри. Но мне также жаль ЛГБТ-подростков и их друзей, которым приходиться это читать.

Каролина: Не часто, но сталкиваюсь. Причем не только в русскоязычном сегменте СМИ, но в латышском. Например, все еще бытует формулировка «операция по смене пола». Она некорректна, нет такой операции, нельзя взять женщину, пришить ей пенис и от этого она станет мужчиной.

С откровенной гомофобией в местных СМИ не сталкивалась с тех пор, как ушло издание Спутник.

У нас все-таки существует журналисткая этика — и даже если люди не согласны, она бережёт от гомофобных высказываний. Хотя всё равно все мы люди и наша личная позиция может просвечивать через текст. Но чаще это не намеренная гомофобия, а просто недостаток знаний и «совестская школа» — слишком много новых понятий, и мы не можем угодить всем. В этой позиции есть доля правды — всегда кто-то будет недоволен. Но тут вопрос образования и профессионализма — насколько ты, как журналист не хочешь кого-то обидеть или тебе важно что-то другое.

На что вы бы рекомендовали обратить вниманием тем людям, которые освещают в медиапространстве ЛГБТК+ темы?

Виктория: Медиа — это четвертая власть и очень важный источник информации, откуда люди черпают свой лексикон и даже свои взгляды. От хейт-спича часто идёт хейт-крайм. Политики, например, несут прямую отвестственность за то, что они говорят. Также и мы, как представители образования и медиа. Важно обращать вниманием на то, какой язык мы используем — чтобы он был инклюзивным. Например, вопросы секс-просвета должны освещаться не только с точки зрения гетеро людей — потому что мы все разные. Вообще важно говорить о стигматизированных темах, информировать подростков и других членов общества, вести дискуссию — это всё ведёт к нормальному отношению к разным людям и к большей безопасности всех.

Каролина: Начну с человечного ракурса: в первую очередь, любая тема, касающаяся людей, их прав, семей, детей, здоровья, благополучия, насилия — это сенситивная тема. Соответственно, человек, который пишет на такие темы должен задавать себе вопрос «Зачем мы пишем об этом?» — чтобы рассказать о проблеме или ради громкого заголовка и кликов.

И если вы не уверены, что владеете нужным словарем, разбираетесь в этой теме, то надо зайти в гугл и найти информацию. Сейчас можно найти гайды — как писать корректно о разных группах людей — квир, трансперсоны, люди с ментальными особенностями и другие. Надо потратить время не только на написания текста, но и на самообразование — может, на первый взгляд профессиия этого не требует, но этого требует этика, человечность и мораль, по законам которых наше общество функционирует более или менее успешно.

А если речь идет про интервью с человеком, то всегда важно спросить, как он хочет, чтобы о нем говорили.

Вообще дело не в терминологии, можно облажаться с лексикой или картинкой, но главное — какой посыл.

Каспарс: В первую очередь, использовать правильные слова и сокращения. Например, слово «гомосексуалист» — устаревший и оскорбительный термин. И не использовать шокирующие картинки, которые только повышают градус раздражения в обществе. Хотя на латвийском телевидении в начале 90-х выступали Скайдрите и Милдиня, которые тоже по сути были дрэг-артистами. Но ни у кого они не ассоциировались с ЛГБТК+, и их картинки не ставят к статьям на такие темы. Еще я бы попросил не использовать местоимения «они», «эти» — мы все люди и члены общества.