В рижской галерее CUB работает выставка живущей в Берлине художницы Марины Колдобской «Красное и черное». На небольших работах, выполненных в ее фирменной экспрессионистской манере всего двумя красками, — вся энциклопедия символов рушащегося мира.
Легенда Санкт-Петербурга, известный художник, критик, куратор и поэт Марина Колдобская олицетворяет собой целую эпоху нового российского искусства. Она прошла путь от арт-бунтарки эпохи перестройки до классика, чьи работы находятся в Эрмитаже и частных собраниях по всему миру, от организатора первого российского женского арт-объединения «Я люблю тебя жизнь» до директора Музея Нонконформистского искусства и главы петербургского Центра Современного искусства. С началом войны Марина уехала из России, и сейчас живет и работает в Берлине.
Колдобскую часто сравнивают с западными «городскими дикарями» Жаном-Мишелем Баския, Китом Херрингом и Бэнкси. Как и у них, у Марины тоже есть своя мифология, свой космос, в котором обитают с виду простые и понятные, но совсем не однозначные символы — от забавных животных до хищных цветов и эротичных фруктов, от Микки Мауса до Ленина.
В 2017-м году в этой же галерее CUB у Марины прошла выставка «Кошки и крысы», по настроению совсем другая, веселая и озорная. Сегодня эти ее кошки и мышки кажутся совсем не столь безобидными, в них проступил какой-то инфернальный смысл. А новые «звери» Колдобской, появившиеся в ее последних работах, и вовсе выглядят зловеще.
Черные жуки тонут в красной луже. Собака-волк поедает свое сердце. Бешеные снеговики идут, как зомби, за кровавой луной. Две зверские рожи соприкасаются ртами — не то целуются, не то вырывают друг у друга языки. И, наконец, предельно конкретные сюжеты — заключенные в автозаке, люди в горящем доме, шеренга людей в капюшонах, которых ведут явно не на увеселительную прогулку.
Работа Марины Колдобской
«В такие моменты, как сейчас, мир всегда становится черно-белым с большой долей красного, — говорит организатор выставки и совладелец галереи CUB Александр Чернов. — Трудно найти более драматичное сочетание цветов. Сейчас эта триада буквально витает в воздухе, вот и в рижском Музее моды ей посвящена большая экспозиция «Черный, белый, красный». Поэтому выставке Марины Колдобской мы решили дать еще одно название — «Конец света»».
На открытии Марина вспомнила фразу Казимира Малевича, которую он когда-то написал Даниилу Хармсу, — «Идите и останавливайте прогресс».
«Искусствоведы много лет ломают голову над этим странным посланием, — говорит Колдобская. — Что хотел сказать мэтр молодому человеку, которого он считал своим преемником? Или Малевич выступал от лица целого поколения? Поколения людей, которые придумали революцию, авангард и новый мир, которые находились на самой вершине, но вдруг решили, что все это надо остановить. Почему? Поняли, что их план полностью провалился? Или что они создали нечто ужасное? Мы часто воспеваем какое-то начало, героические подвиги и свершения, но очень мало делаем для того, чтобы достойно завершить какую-то эпоху. А это требует ничуть не меньше таланта, усилий и, главное, мужества. Мне кажется, что наше время именно этот вопрос перед нами и ставит: «Ребята, а каким образом вы все это остановите?». Вот мы и пытаемся — кто как может».
Марина, вам не кажется, что все то, к чему Россия пришла сейчас, началось с разгрома выставок в 2000-е годы? Художники оказались первыми, на кого обрушилась эта лавина агрессии?
Я бы не стала отделять одно от другого. Неготовность никого слушать, боязнь разнообразия, агрессия в отношения иного мнения, желание, чтобы все ходили строем и делали одно и то же, — все это выплескивалось не только на художников. Этим вообще было пропитано все общество. Сейчас в России, к сожалению, в огромном кризисе все — и искусство, и литература, и наука. Так что я с большой печалью гляжу на то, что там происходит.
В чем причина такой агрессии россиян — и по отношению к современному искусству, и вообще?
Уже в зубах навязло говорить о ресентименте (чувство враждебности по отношению к тому, в ком видится причина всех своих неудач — прим. авт.). Современное искусство у россиян ассоциируется с Западом, а по отношению к Западу Россия оказалась в позиции догоняющего. Быть догоняющим неприятно и некомфортно, особенно если ты догоняешь кого-то очень успешного. Большинство россиян считало Россию пупом земли, и понять, что это никакой не пуп, а задворки, оказалось очень обидно. Для многих это чувство оказалось важнее, чем собственная карьера, собственное благополучие и даже собственная жизнь. Но я надеюсь, что это временное помрачение умов и когда-нибудь оно пройдет.
Как вам кажется, искусство может быть силой? Или все фразы о том, что красота спасет мир, — это просто миф?
Да, это миф, но нет ничего сильнее мифа. Если говорить о прямой политической силе, то, конечно, искусство ею не является. Но искусство создает символы, а люди вообще-то думают символами и следуют за символами. Это работает не впрямую. Искусство невозможно просто так взять и конвертировать к какие-то дела и свершения. Но оно формирует мозги, и в этом смысле оно является силой. А вот когда искусство начинает выполнять политический заказ (не важно, с какой стороны, — «за все хорошее против всего плохого» или наоборот), оно превращается в пропаганду и сразу теряет свою силу.
Но как же, например, быть с русскими авангардистами 20-х годов? Они ведь в какой-то степени тоже выполняли заказ.
Я против прямых исторических параллелей. Те художники строили прекрасный новый мир. И до какой-то степени они его построили. Если сравнить жизнь российских крестьян 1905 года и 1950 года, — это просто иная цивилизация. Другое дело, какие были издержки и чем за это пришлось заплатить… Я питаю большое уважение ко всем своим предшественникам. Русский конструктивизм и супрематизм в наших генах. Это как родители, которых не выбирают.
Мы знаем, как сейчас расслоилась российская творческая интеллигенция в мире театра и кино, — имена Z-артистов и Z-режиссеров. А как дело обстоит в области искусства?
Точно так же. Есть художники, которые поддержали власть. Но я плохо знаю современную российскую ситуацию. Я работаю в Берлине, я свободный художник и делаю свои картины точно так же, как делала их всегда.
Работа Марины Колдобской
Как вы относитесь к феминистскому искусству?
Я не знаю, что это такое. Если имеется в виду борьба за права женщин и активизм, то это вообще не мой вид спорта. Я ни с кем не борюсь и вообще считаю, что в результате борьбы можно только что-то разрушить. Если феминизм — это представление о том, что женщины не хуже мужчин, то для меня это аксиома, которая не требует доказательств. Для этого не нужно выходить на демонстрации.
Но в 90-е вы принимали участие в первой женской арт-группе «Я люблю тебя жизнь». Разве это не был прообраз феминистского искусства?
На самом деле мы достаточно юмористически относились к феминизму. Наши мужчины нам всячески помогали, просто они не хотели светиться. Так что мы ни с кем не боролись, а просто творили и куролесили. Это была веселая игра.
Сейчас во всем мире взлет женского искусства, в крупнейших музеях мира проходят выставки женщин-художниц и все это происходит под соусом феминизма. Как вы к этому относитесь?
Ну, если кому-то этот соус помогает, то на здоровье. Я не про это. Я ни с кем не борюсь.
Работа Марины Колдобской
Как «Митьки»? (арт-группа художников из Санкт-Петербурга, чей главный лозунг гласил: «Митьки никого не хотят победить» — прим. ред.)?
Многие из «Митьков» мои друзья, но они слишком миролюбивые, они всех любят. А я далеко не всех люблю. При этом я не считаю, что борьба в искусстве — это продуктивно. Мне действительно никого не надо побеждать. Я просто постою рядом и что-нибудь свое сделаю. А вы, люди добрые, выбирайте, что вам больше нравится.
Живя в Германии, сталкиваетесь ли вы с проявлениями новой этики? Это ведь тоже ограничение свободы.
Свобода вообще — это иллюзия, ее не бывает. Есть та или иная система запретов и повелений — так устроено любое общество, любая этика. Западная система комфортнее тем, что если ты идешь не в ногу с большинством, ты жертвуешь только своей карьерой, но не своей свободой или жизнью. У меня на Западе пока не возникает каких-то проблем, меня никто не принуждает ходить строем. В России это пока что по-другому.
Что вы думаете об искусственном интеллекте и его опасности для творческих людей?
Я довольно скептически отношусь к идее того, что AI захватит мир и устроит «восстание машин». Вполне вероятно, что это будет замечательный инструмент, который даст нам всем больше возможностей, как это было со всеми новыми инструментами в истории человеческого прогресса. Но я не думаю, что AI заменит художника. Он может заменить большое количество весьма средних иллюстраторов и дизайнеров. Там, где нужен вал, рутина, искусственный интеллект может быть весьма полезным. Но я придерживаюсь олдскульного представления об искусстве как манифестации личности. Искусственный интеллект не личность, поэтому ничего манифестировать он не может. Так что он мне не конкурент. А будет ли он когда-нибудь моим инструментом — посмотрим. Надо будет — освою. Тоже мне проблема!
