Все пространство деревянного трехэтажного дома на Кооли, 5 в Хаапсалу занимает тематический центр для детей и взрослых Iloni Imedemaa («Страна чудес Илон»). В соседнем доме на углу улиц Линда и Рюйтли прошло детство шведской художницы эстонского происхождения Илон Викланд, чьи иллюстрации для многих поколений читателей стали «визитной карточкой» книг Астрид Линдгрен. Кстати, девочку в смешном колпаке, импровизированную эмблему Iloni Imedemaa, многие принимают за Пеппи, но это заблуждение — сказку «Пеппи Длинныйчулок» Викланд не иллюстрировала. Это автопортрет самой Илон из ее книги «Картофельные дети».
Как получилось, что эстонская девочка стала шведской художницей, а потом — другом и почти соавтором великой сказочницы? Что связывает выставку «У бабушки с дедушкой», проходящую в Iloni Imedemaa, и повести Астрид Линдгрен? И почему в книге-переложении симфонической сказки Прокофьева «Петя и волк», проиллюстрированной Викланд в 2015 году, в образах охотников угадываются черты Сталина и Путина?
Едва войдя в Iloni Imedemaa, как будто переносишься с эстонской улицы в декорации к фильму о Карлсоне или Эмиле из Лённеберги. Сняв обувь у лестницы на третий этаж, как о том просит предупреждающая табличка, и едва удержавшись, чтоб не поправить ногой сбившийся тканый коврик на деревянном полу (коврик — реалистичная имитация, пол — настоящий), вхожу в огромную, на целый этаж, игровую. Направо — комната Карлсона. Там все выглядит так, будто «в меру упитанный мужчина в самом расцвете сил» только что оттуда вышел (а точнее вылетел): на полу у очага — сковорода с тефтельками и тарелка булочек с корицей, на деревянном диване — смятый плед, на веревке сушатся так хорошо знакомые всем комбинезон и клетчатая рубашка.
Налево — кухня-гостиная с креслами-качалками, кухонной утварью и кофейником на дровяной плите. Вот-вот за ним вернется кухарка Лина, которая, наверное, пошла разыскивать попавшего в очередную переделку Эмиля, а батрак Альфред принесет дров. Эффект присутствия почти полный, только из окон видны не стокгольмские крыши или двор катхультского хутора, а различимая в осеннем тумане бухта Хаапсалу. Сказочные интерьеры одновременно отсылают к реальному эстонскому дому начала ХХ века. Обе отсылки здесь неслучайны. Собственно, все творческое пространство Iloni Imedemaa организовано таким образом, чтобы эту связь обозначить и проявить.
Интересуюсь у сотрудников, беседующих у музейной стойки, есть ли экскурсия или аудиогид на русском. Тут же охотно откликается одна из экскурсоводов. По словам Юлии (она, как выяснилось, украинка, переехавшая в Эстонию еще до войны), в музее есть видеофильм, где Илон Викланд рассказывает о себе. Фильм на шведском, но с русскими субтитрами. «Пойдемте, я вам поставлю, пока посетителей нет», — Юлия ведет меня в комнату, где среди экспонатов расположился монитор. Посетителей действительно нет, и я смотрю фильм в компании разноцветных, покрытых рисунками и рукописным текстом чемоданов. Позже станет понятно, какая роль им отведена в экспозиции.
В кадре Илон Викланд, моложавая, с короткой седой стрижкой, похожая на бывшую фотомодель или актрису, вспоминает об эстонском детстве.
Воспоминания по большей части радужны: девочка катается на коньках, ходит под парусом, купается в море. Дядя взял маленькую Илон покататься на лодке. Пирожные в семейном кафе, которыми каждый день лакомится Илон вместо обеда, необычайно вкусны. Домочадцы заботятся о девочке, она окружена друзьями, жизнь в хаапсальском доме у бабушки и дедушки выглядит счастливой и благополучной. Таким же счастьем и благополучием веет от работ, висящих на стенах — иллюстраций к книгам Линдгрен и рисунков, навеянных воспоминаниями об эстонском детстве. Отличить одни от других не всегда просто — и там и там радостные, увлеченные игрой дети в гостиной, во дворе, на берегу моря, по дороге в школу, в саду за сбором ягод.
Между тем, детство Илон вовсе не было идеальным. Родители расстались, когда ей было восемь лет, и с тех пор жили в разных странах с новыми семьями — поэтому маленькая Илон и оказалась в Хаапсалу у бабушки с дедушкой. В их доме Илон росла в атмосфере любви, с детства много рисовала, родные поддерживали ее в этом. Но спокойная довоенная жизнь с ее вольностью, достатком и уютом резко оборвалась в 1940 году, когда в Эстонию вошли войска Красной Армии.
В экспозиции есть лишь осторожные намеки на эту болезненную тему, и понятно почему: центр создан в основном для детей, чтобы они знакомились с книгами и их персонажами, рисовали, играли и в целом проживали счастливое детство, а не для того, чтобы узнавали об ужасных вещах, которые совершают взрослые в своем взрослом мире. На рисунках Викланд в книге «В доме моей бабушки» все откровеннее и жестче. На одном из них — распахнутая дверь в комнату, испуганная девочка на пороге. Люди в военной форме роются в ящиках комода, сбрасывают книги с полок. Обыск. На другом рисунке ночной товарняк несется сквозь метель, в снежном облаке над ним проступают лики Ленина и Сталина. Депортация.
Илон видела, как забирали соседей. Ее семья депортации чудом избежала, но страх от обыска, испытанный в детстве, остался с Илон навсегда.
Потом была война, а в 1944-м, после ухода немецких войск — вторая волна советского вторжения. Когда в сентябре 1944-го советские войска вошли в Эстонию и начали занимать город за городом, бабушка Илон, хорошо помнившая, что такое советская оккупация, решила, что девочке нужно уезжать как можно скорее. Илон уплывала на шхуне «Морская звезда» — последнем корабле, который отходил в Швецию от эстонских берегов. В фильме Илон произносит фразу: «Это было бегство». Из Эстонии тогда вынужденно уехали около 80 тысяч человек. Илон еще повезло — ей было куда бежать: в Стокгольме жила ее тетя, художница, согласившаяся приютить маленькую беженку.
Спустя много лет о подробностях тех дней Илон Викланд расскажет в автобиографической книге «Pikk Pikk teekond» («Долгое-долгое путешествие», в соавторстве с Роз Лагеркранц). Иллюстрации в книге цветные, кроме одного блока, в черно-серых тонах. Он резко контрастирует с предыдущими страницами. На первом серо-черном рисунке — советские танки, въезжающие в город. В углу — сжавшаяся от ужаса девочка с собакой. На другом — ночная улица, бомбардировщик над домом, из него падают бомбы. Из дома выбегают люди — мужчина, ребенок, рыдающая женщина. Над самолетом — цветная вспышка. На следующем рисунке — маленькая девочка с огромным чемоданом, одиноко стоящая на перроне. Чемодан и пустой перрон словно подчеркивают беззащитность ребенка, который в момент лишился привычной жизни. Еще один рисунок — шхуна в штормовом море. Пассажиры с тревогой вглядываются в темноту, пытаясь разглядеть большой военный корабль. Неважно, советский ли, немецкий — встреча с каждым из них влечет за собой гибель для военных беженцев.
Создателям экспозиции удалось, используя детали, передать сочетание уюта и неприкаянности, надежного тепла дома — и гнетущей пустоты вокзала, заботливого окружения взрослых — и покинутости ребенка, чья жизнь надломлена разладом, войной и эвакуацией. Рядом с картинами, изображающими идиллические домашние сцены, косо поставлены чемоданы, напоминающие о войне, побеге, скитаниях. На втором этаже у входа в экспозицию — увеличенный рисунок девочки на пустынном перроне. В продолжение той же темы на стене коридора — стилизованные балясины перрона, напротив — имитация купе поезда, чемоданы на верхней полке, книга, забытая на скамейке. Вместо окошка — рисунок Викланд, изображающий проносящийся за окном пейзаж.
Дедушку с бабушкой Илон больше не увидит, хотя всю жизнь проживет на другом берегу Финского залива. Писать им тоже не будет, опасаясь неприятностей для родных.
Уехав, Илон понимала, что вернуться в Эстонию не сможет. Ей предстояло интегрироваться в новую культуру. «Нужно было забыть, что я эстонка, и почувствовать себя шведкой», — так вспоминала Викланд о первых годах эмиграции. В Стокгольме Илон училась, подрабатывала съемками для журналов, окончила художественную школу и стала профессиональным художником. Вышла замуж за военного моряка, у них родилась дочь. Однажды, когда нужда в деньгах стала особенно острой, Илон принесла свои рисунки в издательство «Рабен и Шегрен», где тогда работала Астрид Линдгрен. Рисунки были одобрены.
Мы до сих пор не знаем, почему выбор Астрид пал на Илон — почувствовала ли она в молодой художнице потенциал или просто руководствовалась желанием помочь вчерашней военной беженке. Но быстро стало понятно, что Линдгрен в выборе не ошиблась — их сотрудничество, вскоре переросшее в дружбу, продолжалось много лет. Поколения маленьких читателей представляют героев повестей Линдгрен «Карлсон, который живет на крыше», «Мио, мой Мио», «Ронья, дочь разбойника», «Братья Львиное сердце» и других именно такими, какими их изобразила Илон Викланд.
Илон Викланд (Викланд — это фамилия Илон по мужу. Ее девичья фамилия — Пяэбо, такая же, как у ее эстонской бабушки) часто рассказывала о дружбе и работе с Линдгрен. Им было о чем поговорить и помимо книг и иллюстраций — например, о трагедии стран Балтии, которую Астрид Линдгрен наблюдала с другого берега Финского залива, работая цензором шведской разведки, читая письма военных беженцев и отмечая в дневнике этапы советской оккупации.
Илон Викланд, прошедшая путь от безвестной эстонской беженки до знаменитой шведской художницы, казалось бы, полностью интегрировалась в новую культуру, но Эстонию не забыла. Все эти годы она мечтала побывать в Хаапсалу, и как только в Советском Союзе начались перемены и появилась возможность поехать в Эстонию вместе с туристической группой, Викланд воспользовалась ею. Это случилось в 1987 году. В то время ее родина еще была частью Советского Союза, и Илон почувствовала это, едва сойдя с корабля в порту Таллинна. Советская Эстония, усеянная военными базами, была закрыта, в приграничную зону нельзя было попасть без специального разрешения. Иностранных туристов не пускали за пределы Таллинна, и город своего детства Илон увидеть не смогла.
Следующая поездка случилась в 1989-м — и это было уже совсем другое время. Контакты между СССР и Западом начали налаживаться прежде всего на культурном уровне, и одним из знаков происходящих перемен стало предложение провести выставку работ Илон Викланд в Таллинне. На открытие Викланд приехала вместе с Астрид Линдгрен. В Таллинне она встретилась со своей тетей Карин, с которой не виделась 45 лет. Времена изменились настолько, что для поездки в Хаапсалу уже не пришлось просить отдельного разрешения. Следующую эстонскую выставку, организованную в Хаапсалу, Илон считала самой важной для себя.
«Я почти для всех книг Линдгрен почерпнула что-то из Хаапсалу, теперь могу познакомить и их с Хаапсалу», — сказала она на открытии.
В третий раз Илон приехала в Эстонию в ноябре 1991-го. К тому времени Эстония уже три месяца была независимым государством. Попытка переворота 19 августа 1991 года в Москве дала ей историческую возможность провозгласить независимость. Эта возможность была использована днем позже, 20 августа 1991 года, за час до полуночи, несмотря на то что уже было известно, что по приказу путчистов в Таллинн отправлен псковский спецназ. Спецназовцы захватили Таллинскую телебашню через пять часов после провозглашения независимости Эстонии, и покинули ее только вечером 21 августа, после поражения путча. В день попытки переворота, 19 августа, Илон Викланд участвовала в стокгольмском митинге поддержки стран Балтии.
Возвращенная независимость Эстонии сохранилась, и на этот раз Илон Викланд приехала уже в свободную республику. После совместной поездки Илон и Астрид в Таллинн и Хаапсалу у эстонских чиновников и бизнесменов возникла идея создания музея Илон Викланд в Хаапсалу — чего-то вроде эстонского аналога музея Астрид Линдгрен в Стокгольме.
Когда в июле 2009 года в историческом доме на Кооли открылось пространство Iloni Imedemaa, Викланд участвовала в открытии и передала музею около 800 своих работ.
В 2015 году в Стокгольме вышла необычная книга — переложение симфонической сказки Сергея Прокофьева «Петя и волк», иллюстрации к книге сделала Илон Викланд. На нескольких из них изображены охотники, двое из которых очень узнаваемы. Одного, с усами и в фуражке, мы уже видели в книге «В доме моей бабушки» наблюдающим с небес за депортационным поездом. Другого человека мы часто видим в телевизионных новостях. Сама Илон Викланд рассказывала, что сделала эти рисунки во время работы над книгой, «когда русские захватили Крым в 2014 году». Изображая Сталина и Путина, она таким образом выразила свой протест по поводу захвата Крыма.
Этот художественный «манифест» Викланд не был столь неожиданным, как могло бы показаться людям, не очень хорошо знакомым с ее творчеством. Если речь заходила о природе и преемственности зла, Илон Викланд иллюзий не питала. Когда ей понадобилось изобразить воплощение злой силы на иллюстрации к повести Линдгрен «Братья Львиное сердце», Викланд нарисовала зло в виде чудовищного дракона. Как будто прочитав то, что записала однажды Астрид Линдгрен в своем дневнике: «Национал-социализм и большевизм — это как две ужасные рептилии, схватившиеся друг с другом».
С тех пор как Эстония обрела независимость, которую Илон Викланд горячо приветствовала, она ощущает себя кем-то вроде «художественного посла» Эстонии в мире. Для нее очень важно рассказывать миру об Эстонии. Передавая свои рисунки, побывавшие на выставках во многих странах, в дар республике, Викланд особенно радовалась тому, что они останутся в Хаапсалу. Получается, что творческое пространство Iloni Imedemaa — не только центр детского и семейного досуга, но своего рода художественное послание Илон Викланд «городу и миру».
Фото автора и Iloni Imedemaa
