С тех пор количество обвинений в госизмене в России возросло в разы. Дела поражают своей абсурдностью, приговоры — жестокостью. Легкость, с которой государство «назначает» предателей, вызывает неприятные исторические ассоциации. Для того чтобы изменить Родине, не обязательно быть военным или иметь доступ к секретным документам. Иногда достаточно поступить по совести, перейти дорогу не тому человеку или неправильно понять, чего на самом деле Родине от тебя надо.

Отец Антонины, Константин Зимин, в прошлом калининградский предприниматель средней руки, каждые три месяца собирает по две большие передачки и летит в Пулково. Там, в Ленинградской области, в ИК-2 отбывает наказание Антонина; неподалеку колония строгого режима, где сидит ее муж Константин Антонец. В разговоре Зимин обоих называет детьми и неожиданно проговаривается:

— С Тоней всё понятно. Костю жалко. Он совсем ни за что попал. Когда Тоню арестовали, я ему сказал: «Уезжай. Я справлюсь. Ну дадут ей пять лет, а если будет «организация» — будет хуже». Но он юрист, он знал, что она ни в чем не виновата, и был уверен, что мы сможем это доказать. Костю арестовали где-то через полгода после нее. Да, у него режим строгий, но срок меньше — 12 лет. И в мужской зоне порядка больше. А к Тоне с самого начала «специальное» отношение. Ну как же, «предательница Родины»!

Сотрудники

Зимина родилась в 1986 году в Калининграде, окончила факультет международных отношений университета им. Канта. В 2012 году — аспирантуру. Была учредителем и директором некоммерческой организации «Балтийский центр диалога культур», организовывала конференции в странах Балтии. Сейчас такую деятельность называют «продвижением русского мира».

«Среди ее профессиональных интересов перечислены «идентичность политической элиты Латвии, политика стран Балтии в отношении РФ»», — после ареста женщины писал в 2018 году «Коммерсантъ». Несмотря на должность эксперта в Фонде поддержки публичной дипломатии им. Горчакова, созданном по инициативе Дмитрия Медведева в 2010 году, в сети практически не осталось никаких следов публичной деятельности Антонины — ни заявлений в качестве главы НКО, ни комментариев СМИ как эксперта.

С сотрудником ФСБ Максимом Денисенко Антонина Зимина, по словам ее отца, была знакома с университета. Когда девушка стала сотрудником Фонда Горчакова, Денисенко, говорит Зимин, вновь «нарисовался» и даже стал ухаживать за ней. Отец был против этой «дружбы».

— Когда я узнал, что он сотрудник, я ей сказал: «Тоня, мы из пострадавшей семьи (родственники Зиминых стали жертвами репрессий в 30-е годы. — Прим. авт.). Ни ментов, ни «фейсов» в нашей семье быть не должно». Ну а потом она с Костей познакомилась, я их благословил. А Денисенко требовал от нее: не выходи за него замуж! — вспоминает Зимин.

Он говорит, что романтических отношений у его дочери с Денисенко не было, Антонина этого не хотела. А об их «сотрудничестве» отец знал. Не одобрял, но не мог противостоять сильному характеру дочери, которая строила карьеру «народного дипломата» в соответствии со своими представлениями о допустимом. Отсюда это отчаянное «с Тоней всё понятно».

— Вот едет Тоня в Литву. [Денисенко ей:] «Тонь, ты там возьми журналы военные, про вооружение»… А в гостиницах этого полно. [Она] привозит ему. Он тут рассказывает, какой он хороший опер. Себе в заслугу ставил, — рассказывает свое видение этого «сотрудничества» Зимин.

В 2015 году у Антонины в Литве возникли неприятности после участия в международном круглом столе «Идентичность национальных меньшинств в странах Балтии», который проводился под эгидой российского посольства в Вильнюсе. По данным нескольких СМИ, участники мероприятия позже были вынуждены объясняться с литовскими властями, а некоторым после этого и вовсе запретили въезд в страну. Для Зиминой, карьера которой была связана с работой в странах Балтии, это стало серьезным осложнением. Ей во что бы то ни стало надо было преодолеть запрет на въезд в ЕС через территорию Литвы. Так, по версии отца осужденной, появилась запись разговора Зиминой с представителями литовских спецслужб, которая стала одним из доказательств ее «предательства».

— Я спрашивал у нее [после ареста], как такой разговор вообще мог появиться, — рассказывает Зимин. — Оказалось, что это была идея Денисенко. Он ей говорит: «Тонь, давай их разыграем. Звони на границу, попроси соединить с оперотделом, скажи, что у тебя есть важная для них информация». Он тут же сидел и всё ей и надиктовывал. Она потом жалела, что это сделала. У нее была открыта шенгенская виза, могла въезжать через Польшу и Беларусь…

Максим Денисенко в суде над Антониной выступил как свидетель со стороны обвинения.

«В ходе проведения следствия и судебного разбирательства установлено, что Зимина была завербована иностранными спецслужбами в 2012 году во время выезда за границу. В дальнейшем она выполняла задания по сбору и передаче сведений, составляющих государственную тайну, — отчиталась по случаю вынесения приговора в декабре 2020 года пресс-служба ФСБ. — Также в 2015 году Зимина привлекла к сотрудничеству с латвийскими спецслужбами своего супруга Антонца, который в период работы в Министерстве экономики Калининградской области похитил и совместно с Зиминой передал спецслужбам Латвии секретные сведения».

«Секретным документом», который Антонец, по версии обвинения, с помощью жены передал иностранным спецслужбам, было постановление областного правительства о размерах субсидий для участников «особой экономической зоны «Калининград»». Документ долгое время находился в открытом доступе.

Свадебная спецоперация

Антонина и Константин поженились в 2015 году. На торжество было приглашено много коллег Зиминой. Отец говорит, что Максим Денисенко особенно настаивал на приглашении в Калининград давнего приятеля Антонины, депутата латвийского парламента, известного критика России Яниса-Мартиньша Скую. Однако молодая женщина поняла, что против латвийского гостя может быть устроена провокация, и попросила его на торжество не приезжать.

Он много фотографировался с гостями. По словам Зимина, всем представлялся как действующий сотрудник спецслужб. Свадебные фотографии потом были отправлены гостям.

Спустя три года Антонину арестовали по обвинению в передаче данных о сотруднике ФСБ «иностранной разведке». На суде своей вины она не признала.

— Ей следователь предлагал: сознайся, дадут пять лет, отсидишь, всё будет хорошо. Не подпишешь — дадим 25, — рассказывает Зимин. — Она отказалась. Ну вот дали 13. На суде она очень мощно выступила с последним словом. Говорит, как же так? Я Родине помогала, а со мной вот как поступили?

Вообще попадание свадебных фотографий в материалы уголовного дела по шпионской статье — это уже не уникальная история. В конце 2018 года в России был арестован бывший американский военный Пол Уилан. Приятель пригласил его на свадьбу в Москву, а потом пообещал передать в гостиницу флешку с фотографиями визита Уилана в Москву — это всё, что известно о версии стороны защиты. Обвинение настаивает, что Уилан прибыл в Россию со шпионской миссией и в номере отеля был задержан в момент получения секретной информации. Сейчас он отбывает 16-летний срок в России.

Константин Зимин видит связь между этими событиями.

«Вся вина моей дочери состоит в том, что она не захотела по требованию сотрудника ФСБ пригласить на свою свадьбу известного латышского политика антироссийской направленности Яниса-Мартиньша Скую (Ильина по отцу). Антонина, понимая, что ожидает ее друга, отменила его поездку на свою свадьбу, что и стоило ей свободы на такой большой срок», — это выдержка из письма Константина Зимина Генеральному секретарю ООН, которое он написал после того, как дочь проиграла все суды, включая обращение в Верховный суд РФ. Он уверен, что Антонина — такая же жертва политических репрессий в России, как и Алексей Навальный.

Во всяком случае, жестокость и травля, которой Антонина Зимина подвергается в тюрьме со стороны сотрудников и заключенных, мало чем отличается от давления, которое переживает в колонии самый известный российский оппозиционный политик.

— Самое главное — это проблемы с водой. В конце смены женщины получают по пять литров — помыться. Нету у них душевых. Около тысячи человек содержится в колонии, — говорит отец. — Сейчас она живет в бараке на 100 человек, двухъярусные кровати. У Антонины шконарь на втором этаже. Ждала, что переведут вниз, — не переводят. Спит у выхода, на сквозняке. Ночью каждые три часа ее будят — проверять. Потому что у нее в деле «красная полоса» (склонность к побегу. — Прим. авт.). Только уснет, приходят, фонариком в лицо, она психует, ругается с надзирателями. Остальным в отряде тоже не нравится, что к ним приходят ночью, проверяют.

До колонии в поселке Ульяновском Антонина два года провела в СИЗО — в ожидании рассмотрения апелляционной жалобы и кассации. Зимин рассказывает, что и «красную полосу» Антонина получила в лефортовском СИЗО.

— Старший следователь потребовал от младшего привести ее на допрос. Когда вел по коридору, толкнул в спину, она налетела на персонал, те стали ругаться. Старший вышел, говорит: «Ничего. Сейчас напишем, что пыталась сбежать». Так и появилась «красная полоса». Бежать из Лефортово? Это смешно, — грустно объясняет отец. — А «красная полоса» на зоне — это значит каждые три часа отмечаться. Вот ее и донимают.

В 2021 году Антонине удалось передать на волю письмо, в котором она поделилась тем, как отбывает наказание.

— Это случилось в московском СИЗО-6, в транзитной камере, — рассказывает предысторию Зимин. — Ее на кассацию стали возить. В камере 15 человек, два унитаза и оба не работают, раковина течет. Антонина предложила объявить голодовку. Ее поддержали сокамерницы, но потом за пачку сигарет «снялись». Тогда Тоня объявила сухую голодовку — и они [сотрудники СИЗО] забегали и перевели в камеру бывалую зэчку.

Подробности того, что случилось дальше, близкие узнали позже — из письма.

«Привели новенькую, Н. Г***и, которая пришла с сигаретами и стала стараться настроить камеру против меня. Старые лагерные штуки: когда она теряет какую-то фигню, начинает на меня орать, так как мой шконарь ближе всего к ней, и говорит, что, так как я единственная, кто не сняла голодовку, более того, объявила сухую голодовку, и потому я кажусь ей самой подозрительной. Все просим обыск, тут она заявляет, что нашла свою тетрадку, и нашла под моим матрацем. Хотя незадолго до этого я при ней перетряхивала все свои сумки, она заставила меня сделать это, — писала Антонина. — В лагерях были часто подобные очень мелкие и мелочные подставы. Например, распишешься в журнале за ножницы, обернешься — их нет. И весь отряд начинает [меня] гнобить и орать, так как потерять подотчетные ножницы — это проблема для всех. Потом кто-то их сдает. В моем случае вся камера начала орать, гнобить и т. д., говоря, что в лагерях за такое бреют налысо. Ну я не растерялась. Пошла — побрила голову. Вся камера ринулась стучать в кормушку и орать, что Зимина неадекватная, что ее надо сдать куда-нибудь и т. д.».

Константин Зимин поддерживает дочь, она, по его мнению, достойно переносит все тяготы и лишения заключения. Ему страшно и больно, но не стыдно за Антонину, которая продолжает демонстрировать качества, не свойственные выпускницам факультета международных отношений.

«Полночи, до часа, специально громко смотрят телек, МузТВ, чтобы не дать мне уснуть. Потом, когда наконец пришли и сделали им замечание, всё равно громко орали, материли меня из-за статьи (госизмена. — Прим. авт.), называли всеми матерными словами, говорили, что «продала Родину» и т.д., — пишет Зимина. — 14 сентября Г***и раскидала мои личные вещи по камере, орала, что будет бить, ударила, ожидая ответа, надеясь подраться. Но я не ответила и просто собрала вещи. Потом они начали орать и вымогать у меня сигареты. Я отдала», — пишет Антонина.

— Она побрилась, а «мойку» (лезвие от безопасной бритвы. — Прим. авт.) между пальцами с собой пронесла в камеру. И говорит той зэчке: «Ну давай, ложись спать, ага». Вот шум и поднялся. Даже психиатрическую скорую ей вызывали. Те приехали, но забирать не стали. Говорят: «А что вы хотите, у нее такая статья». Но тогда повезло: Тоню перевели в отдельную камеру, там и вода была, и даже розетка, чаю можно было вскипятить, — всё это Зимин узнал позже, когда приходил на судебные заседания дочери и уговаривал ее отказаться от сухой голодовки, выпить хотя бы воды.

Новый год в ШИЗО

Отец считает, что за решеткой его дочь истязают по приказу спецслужб, которым Антонина «сорвала спецоперацию». И в «Ульяновке» давление продолжилось.

— Первым делом начальник стал издеваться, — рассказывает отец. — Перед Новым годом, перед самыми холодами, делают рейд и забирают все теплые вещи. Стоит Тоня на построении, насморк, голова — прямо, а не потупившись, как положено. Начальник подходит. «Что, — говорит, — Тоня, мерзнешь?» Она говорит: «Да, я вижу, вы постарались. Фашисты так не делали». Начальнику зоны сказать такое… Ну, он сразу БОРу своему (заместитель начальника колонии по безопасности и оперативной работе. — Прим. авт.) показывает: «В ШИЗО». Провела там все новогодние праздники. Говорит, холодно очень было. Всё время тянулась к батарее — на спине ожог получился. Приносили бутылку с горячей водой, она между ног держала. В какой-то момент к ней подселили девочку какую-то по фамилии С****к. Она весила 34 килограмма, плакала постоянно, мочилась под себя. Видимо, чтобы Антонина «не скучала». Позже, кстати, правозащитники помогли этой С****к, она освободилась и уехала в Литву. А напротив Тониной камеры в ШИЗО в другой камере девочка сидела, она из ШИЗО вышла раньше. Благодаря ей мы узнали, что происходит с Тоней, стали писать жалобы на условия содержания дочки.

В колонии у Антонины диагностировали сильнейшую аллергию.

— Синтепон, с которым они в своих швейных цехах работают, пропитан чем-то, у нее реакция на это вещество. До отека Квинке дошло. Лекарства очень сложно передать. Приходится писать жалобы, давить на них, — устало вздыхает Константин Зимин.

В этом году накануне Дня России Антонина Зимина демонстративно вскрыла себе вены.

— Взяла кусок стекла, зашла в «воспитательскую» и при них порезала себе руки, — рассказывает Зимин.

Антонине оказали помощь. Но в целом условия легче не стали.

Колония, в которой отбывает срок муж Антонины Константин Антонец, тоже находится в Ленинградской области. Но, по словам отца осужденной, связь между супругами ослабевает: они мало переписываются, попытки созвониться не вызывают энтузиазма у мужчины. Антонина продолжает противостоять режиму колонии; Константин предпочитает ни в какие конфронтации ни с кем не вступать. В заключении он практически потерял зрение, родственники настаивают на проведении врачебной экспертизы. Но вместо этого в начале июля мужчину на десять суток отправили в ШИЗО.

— Для профилактики, — говорит Зимин, который навещает зятя в колонии, собирает передачи, передает книги. — Они же предатели Родины.

Условно-досрочное освобождение для обоих супругов маловероятно.

Если верить Судебному департаменту при Верховном суде РФ, то в 2018 году, когда арестовали Зимину и Антонца, в России было вынесено четыре приговора по ст. 275 УК РФ «государственная измена».

По данным спецдокладчика ООН по вопросу положения в области прав человека в РФ Марины Кацаровой и спецдокладчика ООН по вопросам защиты прав человека на свободу мнений и их свободное выражение Айрин Хан от 17 июля, в 2022 году в России было возбуждено 24 дела по статье о «госизмене», а за первые шесть месяцев 2023 года такие обвинения предъявлены не менее чем 43 подозреваемым. Все процессы над «предателями» проходят в закрытом режиме, и оценить состоятельность этих обвинений невозможно даже после завершения процесса.

Елена Романова