С первых дней полномасштабного вторжения России в Украину стало ясно, что вопреки заявлениям Кремля, в войне участвую отнюдь не только контрактники. Вместе с профессиональными военными на фронте оказались русские срочники и насильственно мобилизованные жители временно оккупированных территорий.
Мужчины из так называемых «ЛНР» и «ДНР» получали повестки прямо на улице, их обзванивали из военкоматов и под угрозой тюремного срока зазывали на военные сборы, вместо которых призывников без подготовки отправляли на фронт. Под самое большое давление попали бюджетники и студенты. Их на войну пытались обманом отправить собственные преподаватели, руководители и кураторы групп.
Мы пообщались со студентами, однокурсников которых на войну отправил университет. Эти люди учились в разных учебных заведениях, они все были будущими специалистами мирных профессий. Из соображений безопасности мы не называем имен наших собеседников (они есть в редакции). Авторство этого текста мы не указываем по той же причине.
Донецкая Филармония имени Прокофьева
Историю донецких музыкантов, которые «еще вчера играли в филармонии, а сегодня героически защищают родину», очень часто вспоминают пророссийские блогеры и военкоры. О них неоднократно писал, например, Гиркин-Стрелков, стыдливое умалчивая при этом, что 80 человек оказавшиеся на фронте, вообще-то ехали снимать музыкальное видео и на войну не собирались.
Как минимум часть этих людей на выдуманные «съемки» отправил директор донецкой филармонии, человек, который однажды пел с Кобзоном, и ведущий патриотических концертов — Александр Парецкий.
За несколько дней до войны Парецкий убедил музыкантов, что им нужно поехать на съемки ролика, приуроченного ко дню защитника отечества. За музыкантами приехал автобус. Уже внутри мужчинам раздали повестки и объяснили, что их везут в воинскую часть.
Вот история человека, несколько друзей которого были насильственно мобилизованы при помощи Парецкого:
«В Донецке музыкантов насильно и обманом забрали на фронт. 21-го или 22-го февраля оркестрантам Донецкой филармонии сказали, что они поедут записывать видео ко дню защитника отечества. На самом деле всем мужчинам этого оркестра в автобусе раздали повестки и вместо записи [ролика] они поехали получать форму.
Директор Донецкой филармонии Александр Парецкий. Фото с сайта филармонии
Восемьдесят человек из филармонии и оперного театра забрали на фронт. И самое гнусное и мерзкое, что руководство было в курсе, на что подписывает своих сотрудников. Я не знаю, кто этим занимался в оперном, но самый главный прихлебатель в филармонии — директор Александр Парецкий. Он прекрасно знал, что будет с его людьми, но вместо того, чтобы вступиться за них, выписать бронь, он отдал их на смерть. Почему он прихлебатель? Потому что своих сотрудников он убил только для того, чтобы выслужиться перед людьми повыше и заявил, что «незаменимых нет и полно студентов, которые хотят работать в филармонии» (из переписки в общем чате филармонии). Вот только когда на самого Парецкого пришла повестка, он на фронт не поехал — его отмазали. Себя он, наверное, считает незаменимым».
«Кого не убили, тому сломали жизнь»
«Что я знаю о мобилизованных музыкантах? Их семьи остались без отцов, мужей, сыновей, работа осталась без специалистов. Как это бывает на войне, многие погибли.
Погиб Вячеслав Чалый — баянист, не окончивший второй курс консерватории. Погиб музыкант филармонии Слуцкий. Погиб музыкант филармонии Спивак. Пианист из филармонии погиб в Мариуполе на зачистке. Световик из филармонии погиб на поле боя, насколько мне известно, ранен в живот — от такого ранения можно умирать очень долго. Барабанщик джазового оркестра, скорее всего, сядет в тюрьму, потому что отказался брать в руки оружие. Его отправили куда-то что-то строить, но его ждёт суд. Ещё один музыкант ранен в ногу, может быть, он когда-то еще сможет играть. Аккордеонист из филармонии был отправлен под Херсон.
Это все люди, которых я так или иначе знал. И их убили не украинские военные. Их убило государство, использовав их жизни в своих геополитических интересах. Кого не убили, тому сломали жизнь».
Во время войны Парецкий продолжил работу в качестве директора донецкой Филармонии имени Прокофьева. Иногда к нему приходят журналисты местных СМИ. Один из таких журналистов спросил Парецкого о музыкантах филармонии на войне. И получил ответ: «Артисты всегда с народом. В данном случае, у кого позволяет здоровье, я уверен, что они пойдут с оружием даже в бой — на защиту своей земли родной».
Под роликом с этим ответом Парецкого всего пара десятков просмотров и только два комментария. В обоих Парецкого называют убийцей.
Мобилизация в ЛДНР. Скриншот видео «Новостей Донбасса»
Донецкий национальный университет
Студентов национального заманить в массовую западню не удалось. Но запугивать и обманывать пытались индивидуально. Кураторы обзванивали студентов, писали им в социальных сетях и угрожали тюрьмой за неявку на военные сборы.
Вот рассказ одного из студентов, которого пытались так обмануть:
«За пару дней перед войной, когда в городе уже забирали мужчин, я поехал к родителям. Сразу по приезду домой я начал паниковать. Решил не заходить по возможности в социальные сети и только в исключительных случаях пользоваться меседжером. Девятнадцатого или двадцатого числа в общий чат нашей университетской группы написала староста и сказала, что в университете раздают повестки. Почти сразу мне и моим одногруппникам написал куратор с указанием неукоснительно приехать в университет и получить повестку. В качестве альтернативы предлагалось тюремное заключение на внушительный срок. Мы посоветовались в чате, решили оставаться дома и не подавать никаких признаков жизни: не читать сообщения, не заходить в онлайн, отключить телефоны.
«Мобилизованных разместили в здании мясокомбината»
Мне повезло. Я оказался в своеобразном заточении, находясь не по месту прописки. Фактически, для российских властей, которые, без преувеличения, хотят моей смерти, я попросту не существую.
Уже семь месяцев я не выхожу на улицу и буквально живу в квартире. Знаю, что судьба тех, студентов, которые под страхом заключения отправились в университет за повесткой, незавидна.
Их сразу отправили на специальном автобусе на формальные процедуры ротации. Кого-то держали на бывших складах, кого-то в палатках на улице, была даже история о том, что мобилизованных разместили в здании мясокомбината. Все эти люди несколько дней спали на бетоне или сырой земле, а потом были отправлены на фронт.
У меня проукраинского знакомого народная милиция забрала из ПТУ и сразу кинули на фронт. Он сразу сдался в плен, но попал под обмен. По прибытию назад в Донецк, военные ДНР попытались отправить его на фронт. Чтобы не воевать против своей страны, этот человек пошёл на крайние меры и вскрыл себе вены. Он так пытался попасть в психиатрическую больницу. Куда он попал на самом деле, мне неизвестно».
Мобилизация в ЛДНР. Скриншот видео «Новостей Донбасса»
«Другие тоже вернулись, но через месяц-два. В черных пакетах»
Другой студент национального рассказал, как скрывался от мобилизации он сам и как университет заставлял писать о погибших студентах как о «героях России».
«18 февраля 2022-го года в Донецке началась эвакуация. Это было страшно, потому что никаких объяснений от местных псевдовластей не последовало. Войны ещё не было, но тревожно стало всем. Через два дня начали раздавать первые «билеты смерти» всем мужчинам, которые официально работали на бюджетных предприятиях, учились в университетах и, соответственно, числились в местных базах данных.
Я учился в ДонНУ, в когда-то хорошем университете. Заведующий кафедрой уже после начала боевых действий пересылает сообщение в общий чат моей группы с приблизительно таким содержанием: «Вам не о чем беспокоиться, но все студенты мужского пола должны завтра явиться в военкомат на военные сборы. ЗАБИРАТЬ ВОЕВАТЬ ВАС НЕ БУДУТ. Через три дня отпустят домой».
Одна инициативная группа, преимущественно состоящая из моих знакомых, решила повиноваться и идти в военкомат. Домой в течение трех дней вернулся только один — его признали психически нестабильным. Другие тоже вернулись, но через два месяца. В черных пакетах. О судьбе остальных неизвестно вовсе.
Я не могу судить, виноваты ли наши преподаватели в том, что некоторые студенты погибли за чужую, агрессивную и противоправную идею. Но могу обвинить в другом — в надругательстве над мертвыми.
Я учился на журналиста. Это предполагает, что на занятиях мы пишем много текстов. В июне моей группе написал руководитель практики. Он требовал, чтобы из нашей группы вызвались добровольцы. Нужно было написать заметки о погибших студентах нашего университета. Контекст заметки нам объяснили сразу: нужно писать, что погибшие всем сердцем любили Россию и героически умерли, защищая свою родину от «нацисткой» напасти. Если принудительно назначенные «добровольцы» отказывались это писать — им не ставили баллы за практику в наказание.
Людей, о которых говорится в заметках, не просто отправили на смерть — над ними надругались. Стерли абсолютно всё то, чем являлись погибшие всю свою жизнь, налепив на это толстый слой гнили с биркой «герой ДНР» на большом пальце ноги».
Мобилизация в ЛДНР. Скриншот видео «Новостей Донбасса»
Учебный процесс продолжается
Другой наш собеседник избежал мобилизации и наблюдал за тем, как проходит учебный процесс в условиях войны. Он рассказал, как на совершеннолетних студентов повестки приходили прямо на кафедру. Хоть такие повестки считаются недействительными, сотрудники ДонНУ убеждали, что прийти за повесткой нужно обязательно. Тогда уже было ясно, что всех призванных отправляют не на сборы, а на фронт.
«Вскоре после начала войны и безуспешных попыток заставить людей ходить в университет под обстрелами, обучение официально перевели в дистанционный формат. Сразу поползли слухи, что все, кто из дома окажется на интернет-парах, быстро получат проблемы с военкоматом и законом. Поэтому большинство предпочло на этих парах не показываться.
Продолжение учебы власти использовали чтобы составлять списки тех, кто уехал, обновлять информацию о прописке и фактическом месте пребывания, проводить какие-то типа плановые опросы о паспортных данных. На имена студентов начали приходить новые повестки на кафедру, там же появлялись всякие «неотложные дела, которые решить нужно строго лично!». Кураторы групп пытались звонками выманить совершеннолетних парней в университет, убеждая их, что повестки актуальны и не забрать их никак нельзя. Это была откровенная ложь.
К тому моменту уже стало ясно, что если просто сидеть дома и никаких повесток в руки не брать, тебя посадить в тюрьму никто не сможет.
Так что люди игнорировали угрозы и учились жить в четырех стенах. Некоторые даже продолжали учиться, делать домашние задания, писать курсовые, дипломы, защищать их. Но значительная часть студентов просто не простили попытки убийства своих друзей. Я тоже не смог. Считаю, что всех преподавателей, всю бухгалтерию, всю управление университета нужно судить как военных преступников.»
«Никакой мобилизации студентов нет. Вы только посмотрите как мы их бережем — бронь выписываем!»
«В мае вышел закон, который должен был показать, что никакой мобилизации студентов нет — «вы только посмотрите как мы их бережем, вот, пожалуйста, — бронь выписываем!». Как раз перед этим военкоматы начали требовать от универов списки студентов и их статус. Пытались так узнать, кого еще можно забрать, кто уехал, кто скрывается, а кто уже на фронте.
Как только заговорили о законе, те ребята, которые уже несколько месяцев сидели дома и никому не давали повода думать, что они целые и еще в городе, начали требовать от университета справки об обучении. Одни факультеты исправно выписывали, кое-кто даже спасал студентов на контракте, которые не могли платить за обучение во время своего домашнего заключения (таких задним числом отправлял в академический отпуск).
Но были и те, кто отвечал на просьбы в духе: «приказ о вашем отчислении готов и завтра будет подписан — раньше нужно было думать». И это все при том, что в мирное время, чтобы тебя отчислили из ДонНУ, нужно было постараться. Некоторые могли появляться в универе только на сессии, а бывало и такое, что на сессию тоже опаздывали на пару месяцев. Таких жалели. Но в военное время, когда статус студента означал жизнь, возиться с прогульщиками никто не захотел.
Именно поэтому меня страшно злило, что в первые месяцы войны никто в СМИ не писал о том, что русские делали на оккупированных территориях в отношении насильственного призыва и как им в этом помогали коллаборанты. Моих друзей это тоже злило, поэтому мы сами связались с журналистами из Новой газеты, после чего вышел хороший материал с конкретными именами виновных. Хочу чтобы эти имена не забыли».
«Из снаряжения выдали гранату: сказали, попадёте в плен — подорвите себя и противника»
Еще один бывший студент ДонНУ рассказал, как сотрудники университета отправили на войну не просто вчерашнего студента, но и своего коллегу.
«Моего друга, мы вместе учились в Донецком национальном, мобилизовали в феврале, 26 числа он был последний раз в сети. 24 числа писал, что не пойдет в военкомат (в университете сказали, что «их задача проинформировать о необходимости прийти на так называемые «военные сборы», а идти или не идти — пусть решает семья студента), 26-го пошёл. Потому что универ сказал, что теперь идти обязательно, иначе подпадёшь подстатью за уклонение, а там якобы 15 лет дают.
«Ну всего два дня и вас отпустят, сходи, а то на тебя повестка лежит»
Мой друг учился в магистратуре очно, работал лаборантом на кафедре журналистики, мечтал преподавать. Его лично уговаривал пойти научрук и неформальный завкафедрой (формальная завкафедрой вообще исчезла непонятно куда с началом войны и отказалась решать какие-либо вопросы — странно, ведь она на каждой паре рассказывала, как много готова сделать для благословенного русского мира): говорил, мол, ну всего два дня и вас отпустят, сходи, а то как продолжать работать, если на тебя повестка лежит.
Почему-то речи об отпуске, больничном, отгуле или знаменитой брони для сотрудников вообще не шло. Хотя когда он учился на бакалавриате, то был на кафедре почти выставочным образцом: смотрите, типа, и отличник, и спортсмен, и научной работой занимается, и о бабушке с братом заботится. Ага, только когда надо было не ** [болтать], а реально помочь человеку, все как-то забыли, что он такой славный и все им так гордятся.
Хотя он правда славный. Классный парень и хороший друг, последний раз перед мобилизацией мы списывались, чтобы вместе выпить кофе. Гуляли тогда по набережной, ни слова о войне не было: **** [чего] о ней говорить, есть дела поважнее, вроде как бы самой жизни.
Я знаю, каких конкретно людей винить в том, что мой друг сейчас на фронте. Знаю их имена и лица.
Тот самый завкафедрой до сих пор ставит себе «Z» на аватарки и пишет про успехи русского оружия. Сам не воюет. Типа, возраст не тот.
Думаю, он виноват ещё и в том, что не мог заткнуться о своих взглядах на эту войну, о том, как надо идти крошить «неонацистов»: он каждый день говорил моему другу, что мобилизация это никакая не война, что это приключение на два дня, зашли и вышли, «воевать за вас будет армия России, че ты боишься».
На фронте мой друг оказался в самой горячей точке: под Херсоном. Из снаряжения им выдали гранату: сказали, мол, попадёте в плен — подорвите себя и противника. И все. Когда перебили каналы снабжения, приходилось и голодать, и спать на земле, и по три месяца не мыться. Прошло пять месяцев с февраля, прежде чем он вышел на связь. Тогда и рассказал, что оказался под Херсоном».
Студенты пытались добиться справедливости, возвращения их друга или хотя бы наказания людей, причастных к трагическому повороту в его судьбе, но безуспешно.
«Скорее бы он вернулся и рассказал, что никто его не отправлял»
«Мы позвонили завкафедрой. Особой цели не было, просто хотели узнать: он вообще понимает, ЧТО он натворил? Говорим, алло, знаете, где [имя]? Говорит «ну да, знаю, на сборах в Крыму». * [ничего] он не в Крыму, и никогда там не был. Промолчал в трубку, не ответил.
Нам потом слили скриншоты из беседы преподов в ВК. Они говорили, что мы просто «хайпим» (надо же было великовозрастным *** [дуракам] использовать это слово) на мобилизации, и на [имя] нам плевать. Говорили: «скорее бы [имя] вернулся и рассказал, что никто его не отправлял». Мы передали эти слова [имя]. Он сказал, что когда вернётся, они все ** [будут в шоке] от того, что он им расскажет. Главное, чтобы вернулся».
Фото: «МВД» самопровозглашенной ДНР. Вконтакте
«Честь защищать свою Отчизну»
24 февраля к ректору Донецкого Национального университета Светлане Беспаловой пришли журналисты. Они спрашивали, как так получается, что студенты и преподаватели уходят на войну. Беспалова ответила:
«Наши студенты, преподаватели помнят подвиг дедов, отцов. Преподаватели и студенты Сталинского национального университета, от которого берет начало Национальный университет, тоже уходили на фронт. Донбасс был известен своими героями (…). И сегодня студенты, преподаватели и сотрудники, как в 1941-ом году, идут на фронт защищать свой родной Донбасс, свою родную землю. Это их понимание того, что молодой мужчина имеет честь — честь защищать свою Отчизну».
В комментариях «этой жестокой, жадной женщине» пожелали «всего самого плохого».
Медицинский университет имени Горького
Студентов медицинского зазывали на подготовительные курсы. Им прямо сказали, что нужно будет пройти обучение на военного фельдшера, потому что нужны люди в госпиталях. Всем, кто не явится, угрожали отчислением и статьей. В действительности никакой подготовки не было, как и необходимости в фельдшерах. Всех, кто откликнулся, отправили на войну обычными солдатами.
«23 февраля, ближе к вечеру, позвонила замдекана и сказала, что 24 числа нужно явиться в военкомат в любое время. С собой иметь тёплые вещи, продукты на 3 дня (столько будут длится курсы военного фельдшера), мол, приказ Минздрава. Уже в военкомате выяснилось, что нет ни списков из Минздрава, ни потребности в медиках. Мы попытались получить разъяснения от университетского руководства, но сперва они через раз отвечали на звонки, а потом окончательно перестали выходить на связь».
«Вы что? Какая война? Все будет хорошо!»
«Один из моих друзей не пришел 23-го, но был на срочном студенческом собрании 26-го или 27-го февраля. Приходил ректор, говорил, что нужно идти на курсы, что всех отправят в госпитали, максимум — в комендатуру. «Вы что? Какая война? Все будет хорошо! А если не согласитесь пойти в военкомат — отчислим».
Всех, кто согласился, погрузили в автобусы и увезли на фронт.
Ректору потом студенты звонили, а он им отвечал: «Всем спасибо, кто пришел — я вас никогда в жизни не забуду».
«Нас прислали на обучение — мы не солдаты»
«Я точно знаю, что когда ребята стояли у военкомата, к ним пришел какой-то журналист, снимал их, спрашивал, добровольцы они или нет. Они говорили, что их прислали на обучение — «мы не солдаты и собираемся в госпитале помогать». Потом этот журналист все их ответы обрезал и вышел сюжет, где они все оказались добровольцами».
«Наши студенты-добровольцы….»
3 июня текст ректора Донецкого медицинского университета Григория Игнатенко появился в студенческой газете. Там Игнатенко пишет, что «наши студенты-добровольцы не остались в стороне, проявили мужество, душевную щедрость, настоящий гражданский героизм. И это не случайно, ведь в традициях родной Alma mater и жителей Донбасса живет стремление спешить туда, где необходима наша помощь, куда зовет наш долг, поскольку во все исторические эпохи мы противостояли любой напасти всем миром, объединяя усилия.Мы гордимся вами! Большое вам человеческое спасибо!».
В комментариях десятки родителей поправляют Игнатенко: «Уважаемый профессор Игнатенко! Наши студенты НЕ ДОБРОВОЛЬЦЫ!!! Это Вы их подставили! Это Вы не боролись за студентов, хотя знали что у них есть отсрочка!!!»
24 июля в группе Донецкого медицинского появился пост о создании первого студенческого печатного издания, «призванного объединить студентов республики». В публикации искали добровольцев для интервью с сотрудниками журнала. В комментариях предложили тему для обложки: «как вернуть мобилизованных студентов?» и спросили «почему никто не пишет, как наших детей путем запугивания послали в этот ад?».
