В некоторых европейских странах цены на электроэнергию уже в ближайшие месяцы могут вырасти в три-четыре раза, а правительства включают меры жесткой экономии, чтобы пережить зиму. Вице-президент комиссии по иностранным делам в Национальной ассамблее Франции Фредерик Пети считает: несмотря на все, Европа справится, более того — война ускорит наступление энергетической независимости от России. «Мы можем затормозить рост цен с помощью механизмов, которые сработают, только если мы будем работать сообща», — говорит он в интервью «Новой газете. Европа».

— Европа проходит через глубокий кризис, связанный с войной России против Украины. Кроме того, мы видим экономический кризис: рост цен, инфляцию. Как бы вы описали то, что сейчас переживает Европа?

— В первую очередь, Европа переживает войну. Война на европейской земле — это то, чего мы уже давно не знали. Думаю, пора прекратить рассуждать, находится Украина внутри этих границ или нет. Пришло время четко очертить эти линии, которые помогут осознать наши обязанности.

— Вы представляете граждан Франции, живущих за границей, в том числе и в Восточной Европе. О чем говорят люди в преддверии зимы? Боятся ли?

— Я не наблюдаю этого. Скорее я вижу, что российская агрессия сплотила людей. Я слышал много таких мнений: мы переживем зиму, мы технически справимся с этим.

Экономический кризис в Европе нельзя отрицать. Но кажется, что это особый кризис, потому что он показывает: трудности переживаются куда лучше в тех странах, которые подписались под принципами европейского строительства.

Нынешний кризис связан с инфляцией, а она в свою очередь зависит от высоких цен на энергию. После пандемии наша экономика начала и продолжает расти: возобновляется производство, люди возвращаются в рабочий процесс. Безусловно, диверсификация энергетики, даже если она не произойдет сейчас, остается одним из важных политических и экономических принципов.

Конечно, есть люди, которые недовольны. Например, в Польше инфляция уже достигает 20 процентов. Люди беспокоятся, боятся, но это не эгоистический страх.

— Вы упомянули, что недовольство есть. Стоит ли ожидать протестов в связи с ростом цен?

— Конечно, протесты будут. Но как член «Демократического движения» я считаю, что демократия и состоит в том, чтобы вместе решать проблемы. Да, мы можем быть против роста цен. Но как говорил французский юморист Пьер Деспрож: «У меня никогда не будет рака, я против этого».

Опаснее всего могут быть силы, которые вновь захотят возобновить связи с Россией под предлогом того, что иначе не выжить. Но мы не видим такого, чтобы большинство людей в открытую говорили, будто бы наша политическая позиция ошибочна.

— В составе ЕС до сих пор есть страны, мнения которых расходятся с позицией других членов союза. Например, есть страны Балтии, которые категоричны в вопросе энергоресурсов из России, но есть и Венгрия, не желающая отказаться от российского газа. Можем ли мы говорить о консенсусе в Европе?

— Несколько недель назад я принимал участие в дебатах, на которых присутствовал один венгерский министр. Нас было четверо, и дебаты были достаточно сбалансированными: с одной стороны — убежденные европейцы, с другой — евроскептики. Часто мы называем Венгрию чуть ли не предателем Европы, но министр сказал: «Подождите. Мы — маленькая страна, и сегодня у нас есть только это (российский газ. — прим. ред.). Какое политическое решение вы ждете от нас? Мы осудили российскую агрессию. Мы поддержали большую часть санкций. И хорошо, что сегодня мы не одни».

Жители Центральной Европы отказываются быть под игом России и отталкивают российский империализм. У меня нет опасений насчет европейского общества. Опасения могут быть в политическом плане, потому что один из инструментов московского империализма — манипуляция политическим мнением и поддержка тех сил в Европе, которые на протяжении долгих лет выступают за её разделение.

— Даже после аннексии Крыма в 2014 году западные политики обвиняли страны Балтии в истерике по отношении к России. Сегодня к этим странам всё больше прислушиваются, но процесс пока медленный. И по-прежнему есть раскол и в вопросе санкций, и в вопросе визовых ограничений, если мы говорим о недавно анонсированной «частичной мобилизации».

— Раскола нет! Не стоит говорить, что Европа разобщена, это тот термин, который Путин хочет нам навязать. Мы в демократической системе, а не империалистской. Да, по некоторым вопросам мы не согласны — но так бывает. В тот день, когда мы все будем согласны друг с другом, не будет демократии. Напротив, когда у нас есть разногласия, мы показываем единство. Может, это звучит по-философски, но это очень важно.

Мы в состоянии построить будущее вместе, даже если мы не говорим на одном языке, если у нас разные интересы, разные компетенции, если у нас производства и заводы работают по-разному.

— Вернусь к вопросу энергетического кризиса и снижения покупательской способности. Во Франции рост цен будет сдерживаться в рамках 15 процентов, а в Литве, например, эксперты прогнозируют рост цен на энергию в 3–4 раза. Что может сделать Европа?

— То, что она уже делает. Очень быстро были приняты меры по солидарности между странами по вопросу газа. Нужно вместе работать по вопросам роста цен. Ведь цена на энергию — это своего рода конвенция, связанная с дефицитом, нехваткой, изобилием и так далее. Так что подход, которого придерживается Европейский Союз, правильный. Мы должны в знак солидарности постараться затормозить этот рост цен с помощью механизмов, которые могут сработать только в том случае, если мы будем работать все вместе. Конечно, если мы оставим Литву одну, то ничего не получится.

— Какие еще задачи сейчас есть у Европы?

— В своей резолюции я говорю о том, что мы должны как можно быстрее начать восстановление Украины: это совместное восстановление экономики, инфраструктуры. В имперской системе ценностей, как у Москвы, экономика стала оружием на войне. Наша же задача — противостоять этому.

Наши действия, нацеленные на восстановление экономики — это сопротивление. Если мы сможем преодолеть наш эгоизм, выйти из энергетического кризиса, чтобы всем хватило газа этой зимой, — это пошлет сигнал Путину, что мы сопротивляемся, даже если он думает обратное.

— Как быстро Европа сможет обрести полную энергетическую независимость от России?

— Все зависит, что мы подразумеваем под «быстро». С одной стороны, мы, европейцы, не очень экономные и тратим впустую много энергии. Но Европа способна это сделать. Нужно провести множество реформ, полностью перестроить нашу модель. Мы обсуждали 2030-й, 2035-й или 2050-й год, но я думаю, что война ускорит эти процессы, и мы добьемся этого раньше.