Многие звезды российской эстрады публично поддержали войну России против Украины: они выступили на концерте в Лужниках в середине марта под лозунгами «Za Россию, Za Президента», а позже давали концерты на оккупированных украинских территориях: в так называемые ДНР и ЛНР приезжали Лепс, Долина, Газманов и другие.
«Русские далеко не все продажные и поддерживающие войну. Есть очень серьезная общекультурная оппозиция и, в частности, оппозиция музыкальная», — напоминает музыкальный критик Артемий Троицкий. Он называет Андрея Макаревича, Бориса Гребенщикова, Юрия Шевчука, Оксимирона, Нойза МС и Монеточку.
Что будет в будущем с российской эстрадой, должны ли музы молчать во время войны и виноваты ли музыканты в кровопролитии: наше интервью с Артемием Троицким.
Российская эстрада после начала войны движется по странному пути. Старые звезды начали выступать в поддержку войны, появились и новые, например, SHAMAN с его песней «Я русский». Почему есть такой запрос, почему власть обращается к ним и на кого это рассчитано?
Это очень важно, имеется огромное количество российских артистов, в первую очередь рокеров и рэперов, которые занимают очень четкую, смелую, антивоенную позицию. Я имею ввиду и известных ветеранов сцены — Андрея Макаревича, Бориса Гребенщикова, Юрия Шевчука, который до сих пор в России и никуда не уехал. Из более молодых — Нойз МС, Оксимирон, группа «Порнофильмы», певица Монеточка, Вася Обломов и многие другие. Эти ребята сейчас гастролируют по Европе, Америке.
Я сейчас сам вернулся из Штатов. 28 августа у нас был совместный концерт с Максимом Покровским и группой «Ногу Свело!». Этот концерт как раз был в поддержку Украины. Я там выступал, разговаривал с публикой, демонстрировал украинские антивоенные видеоклипы. Макс со своей группой выступили в качестве хедлайнеров и спели там несколько своих очень злободневных антивоенных песен.
Русские тут далеко не все продажные и поддерживающие войну. Есть очень серьезная общекультурная оппозиция и, в частности, оппозиция музыкальная.
Что касается всяких Шаманов, Газмановых, Басковых и так далее. Дело в том, что артисты люди подневольные, особенно в России, где поп-музыка всегда сильно зависела от государства.
Государство — это телевизионные эфиры, корпоративы, госзаказы, выступление на корпоративах, фестивалях, днях города и так далее. Из этого складывается доход артистов. В принципе, конечно я могу понять тех, кто не хочет терять эти доходы и свой звездный образ жизни и ради этого идет на уступки своей совести и занимается всякими подлыми делами. Я думаю, что среди этих артистов абсолютное большинство — это просто продажные ребята, которые ради государственных гонораров готовы погубить свою репутацию, лишиться значительной части своих поклонников и своей популярности.
Концерт в Лужниках в марте 2022 года. Фото: Скриншот, Youtube
Среди них наверняка есть небольшое количество тех, кто искренне поддерживают войну, искренне верит во всю путинскую пропаганду. Думаю, что таких не очень много, но такие «оглашенные» тоже есть.
Позиция этих людей мне не очень понятна, особенно если они называют себя рокерами, потому что рок — это изначально антивоенная музыка и антигосударственная. Все отцы основатели этого жанра были убежденными пацифистами. Это касается и Джона Леннона, Пола Маккартни, Боба Марли, Джима Мориссона, Боба Дилана и всех величайших авторитетов в мире рок музыки. В общем-то, я бы сказал, что скатиться на вот эти провоенные, прототалитарные позиции — это предательство своей музы, это предательство своей музыки.
Что случится с артистами, которые выступали в Лужниках и ездили с концертами по всей России в поддержку войны? И что ждет российскую эстраду в целом — это будет перезагрузка или такие певцы просто пропадут из поля зрения?
Для того, чтобы эти артисты пропали из повестки, страна должна сильно измениться. Однажды такое уже было. Во второй половине 80-х годов, когда случилась горбачевская перестройка, когда в стране начались мощные реформы. Тогда произошла фундаментальная перестановка сил в культурном поле. Бывшие подпольщики — «Аквариум», «Кино», «Машина времени» заполнили концертные залы, дворцы спорта и стадионы, а бывшие любимцы ортодоксальной и загнивающей советской власти, все эти Кобзоны и Лещенко на какое-то время полностью исчезли. Кобзон, как вы знаете, вообще стал заниматься бандитизмом и ушел в государственную думу. Кто-то просто тихо отошел в тень, поскольку весь этот коммунистический, комсомольский репертуар, которым эти артисты зарабатывали, стал в мгновение ока неактуален.
Для этого я повторяю, понадобились очень серьезные реформы и перемены, которых наконец дождались в советской стране.
Произойдут ли такие перемены в 21 веке, я скажу вам честно, я не знаю.
Я не сомневаюсь в том, что Украина в конечном итоге одержит победу в этой войне. Украинцы просто не могут проиграть, так как они в разы более мотивированы, чем российские оккупанты и потому, что Украину поддерживает весь мир.
В такой ситуации проиграть войну просто невозможно. Вопрос только в сроках и количестве жертв, надеюсь, что сроки будут не долгими.
Это вовсе не означает, что ситуация изменится в России. Тут возможны разные сценарии, от исключительно оптимистичных и радужных, как «Прекрасная Россия Будущего» — страна свободная, демократичная, с честными выборами и непредвзятыми судами, где нет цензуры. Возможен и противоположный вариант, где Россия наглухо закроется от всего остального мира, уйдет в полную изоляцию и превратится, как об этом часто говорят, в подобие сильно раздавшейся по территории Северной Кореи.
Промежуточные варианты тоже есть. Естественно, при разных сценариях развития России, будут и разные сценарии развития музыкальной сцены. От нового свободного творческого волеизъявления, как это было в конце 80-х и на протяжении 90-х годов до того, что будет одна сплошная телевизионная попса, государственный рок, националистический рэп и все это под крыльями идеологической цензуры. Единственное, в чем это будет отличаться от классической «застойной» советской эстрады это то, что тогда еще была цензура эстетическая. Рэпа вообще не было, а рок находился под запретом. Сейчас, я думаю, в стилистическом отношении все будет намного либеральнее. Будут всякие государственные рок-группы с проверенным репертуаром — группа «Ария», «Чайф», «Серьга» или что-то в этом духе. Запрета на рок как на жанр не будет, но содержание песен будет контролироваться самым жестким образом, а те, кто в этот контент не вписывается будут вынуждены уехать или уйти в подполье.
Вы упомянули Максима Покровского и группу «Ногу свело!». В недавнем интервью он рассуждал о роли антивоенной музыки, о молчании артистов, которые не могут показать свой протест. Как вы считаете, насколько музыка может остановить поддержку войны, вызвать какие-то волнения внутри общества? Насколько некоторая разрозненность, если не сказать пассивность российского музыкального сообщества сыграла свою роль?
Я не склонен преувеличивать роль музыки и вообще культуру в серьезных политических событиях, тем более, если эти события замешаны на военных действиях. Я говорю это не к тому, что, как согласно известной пословице — «когда пушки разговаривают, музы должны молчать». Разумеется, музы не должны молчать, должна быть музыка протеста и активная антивоенная, гражданская позиция со стороны артистов и публичных людей.
Но все-таки, результат этой схватки определяется не на сцене или эстраде, а на поле боя.
В качестве моральной поддержки песни важны и прекрасны. Они воодушевляют и мы видим, как песня «Червона калина» стала практически новым гимном Украины. К сожалению, это не более, чем подпорки под гораздо более серьезные военно-политические процессы.
С 2014 года Вы проживаете в Эстонии. Чувствовали ли вы на себе давление или притеснение русских, о котором с 24 февраля так много говорят в российских СМИ?
Ответ на этот вопрос на самом деле может быть многослойным, но я скажу вот что. Во-первых, я лично никакой русофобии и, тем более, никаких ущемлений своих прав не испытал. Думаю, что тут очень много зависит от того, какие позиции русский человек занимает и как он себя ведет. Если ведешь себя как трамвайный хам, если агитируешь за войну, убийства и величие российской империи, то в общем-то я не вижу ничего удивительного, да и ничего плохого, в том, что к тебе относятся соответствующим образом, а именно то, что тебя презирают, тебя избегают и с тобой не хотят иметь дело. Это совершенно естественно. Я с такими людьми не общаюсь, несмотря на то, что это мои соотечественники. Это простой ответ на данный вопрос.
Артемий Троицкий. Фото: Flickr
В восьмидесятых вы вели передачу на латвийском телевидении и общались с людьми, которые сыграли роль в движении освобождения. Насколько на Вас это повлияло и как это ощущалось изнутри?
Я всегда, то есть еще в годы своей юности, в 70-80е годы проводил много времени в балтийских республиках. У меня там всегда было много друзей, в основном среди музыкантов и художников, отчасти среди журналистов и художников. Мне всегда нравились балтийские девушки, особенно литовские. Я хорошо понимал эти народы и всегда разделял то представление, которое было официальной позицией той же Америки и большинства стран Западной Европы, что Литва, Латвия и Эстония незаконно оккупированы. То, что из-за печально известного «пакта Молотова-Риббентропа» эти страны были поделены между Гитлером и Сталиным, как часть советской зоны влияния и то, что легитимными все эти протоколы не являются. Поэтому я всегда поддерживал независимость этих стран. В моем случае шла речь о культурной независимости.
Я, кстати, лично участвовал в «Балтийском пути». Когда в 1989 году жители трех балтийских, тогда еще советских республик, взялись за руки и образовали гигантскую, на много сотен километров, человеческую цепь от Куршской косы до Нарвы.
Я тогда был в Литве, в курортном поселке Нида на Куршской косе и стоял в самом начале этой цепи. Так что то, что произошло в августе 91 года, я воспринял в высшей степени позитивно, даже я бы сказал радостно. Таким образом сбылась мечта моих многих друзей и подруг из балтийских стран.
