В российских СМИ страны Балтии часто называют «Прибалтикой», Беларусь — «Белоруссией», а Молдову — «Молдавией». Все прокремлевские СМИ пишут «на Украине», а не «в Украине».
А как же правильно? Почему существуют разные названия в одном языке? На эти вопросы отвечает Павел Лавринец, доцент, доктор гуманитарных наук, заведующий кафедрой русской филологии Вильнюсского университета.
«Прибалтика» — это империалистический взгляд
Нормы русского языка вообще достаточно консервативны и меняются медленно, при том, что живая устная речь довольно подвижна, изменчива, восприимчива. Но изменения закрепляются нормами только с течением времени. Это необходимо для того, чтоб носители одного и того же языка, отделенные друг от друга временем и расстоянием, продолжали понимать друг друга.
Что касается географических названий, то здесь в противоречие с нормами вступают политические принципы. Скажем, нормы русского языка, отраженные в словарях, по-прежнему правильным считают «Таллин», а не «Таллинн», хотя в Эстонии и на русском языке предпочитают второй вариант.
Так и наименование «Прибалтика» несет в себе москвоцентричную ориентацию, империалистический взгляд российской державы на свою окраину, лишенную политической субъектности.
Более того, за названием «Прибалтика» стоит представление о географическом и административном пространстве, сложившимся в Российской империи в XVIII–XIX веках. После завоеваний Петра территории, приблизительно соответствующим современным Латвии и Эстонии, входили в губернии, которые называли остзейскими, по немецкому названию Балтийского моря. А при Александре III, настойчиво проводившем националистическую русификаторскую политику, это выражение тоже русифицировали — и так появился Прибалтийский край, прибалтийские губернии.
Литва, включенная в состав империи при Екатерине II, к ним не относилась, она относилась вместе с Беларусью к другому, континентальному пространству бывшего Великого Княжества Литовского, и обычно у Ковенской, Виленской, Гродненской губерний был один генерал-губернатор. У Ковенской губернии не было выхода к Балтийскому морю: нынешнее литовское побережье относилось к Курляндской губернии, заканчивавшейся южнее Паланги, а дальше была уже Пруссия.
Павел Лавринец, доцент, доктор гуманитарных наук, заведующий кафедрой русской филологии Вильнюсского университета
Только в межвоенные годы в силу сходства истории и положения Эстония, Латвия, Литва стали сами себя воспринимать в некотором единстве, обозначаемом (в том числе в печати этих стран на русском языке) как страны Балтии, искать пути политического и культурного сближения, чему, между прочим, должен был служить журнал с характерным названием «Балтийский альманах».
В советское время вернулась «Прибалтика», куда иной раз стали относить и Калининградскую область.
«Прибалтика» так и осталась в современном российском дискурсе и выступает характерным признаком специфической обращенности Российской Федерации назад, в прошлое.
Современный литовский философ Гинтаутас Мажейкис в одном из интервью несколько лет тому назад справедливо заметил, что когда используется термин «Прибалтика», то речь идет или прошлом — о советских Латвии, Литве и Эстонии, или о симулякре, о копии без оригинала, выдуманном изображении того, чего на самом деле нет. На самом же деле есть живущие своей жизнью страны Балтии.
Что касается «Молдовы», «Беларуси», «Сакартвело», то и здесь желание использовать самоназвание отражает стремление к политической субъектности, к признанию суверенности. Никого же не смущает, например, Буркина Фасо — так, как страна сама себя назвала. Правда, здесь могут возникнуть сложности: если «Беларусь», то тогда нужно говорить и писать «беларусы», «беларусский», что выглядит по меньшей мере непривычно.
Но использование нормативных традиционных названий может восприниматься как отказ в праве на самостоятельность, как имперские притязания.
Если уместна такая параллель, то патриарха литовского национального возрождения в российских документах именовали Иваном Басановичем. Но сам-то он себя называл Йонасом Басанавичюсом! И как правильно?
«В Украине» встречается и у Пушкина, и у Толстого
Аналогичная ситуация с Украиной. В России традиционно говорят «на Украине», в то время как украинцы делают акцент на том, что надо говорить «в Украине». Можно и в классической русской литературе найти аргументы в пользу «в Украине». Например, у Пушкина в поэме «Полтава»:
Мазепы враг, наездник пылкий,
Старик Палей из мрака ссылки
В Украйну едет в царский стан.
Или в «Войне и мире» Льва Толстого Багратиону кажется, что ему выгоднее «отступить левее и южнее, беспокоя с фланга и тыла неприятеля и комплектуя свою армию в Украине».
Формы с предлогом «в» можно встретить в официальных советских документах 1920-х — 1930-х годов, в мемуарах и дневниках и советских деятелей, и в написанных в эмиграции работах одного из военачальников Белого движения Петра Краснова.
В речи «в» и «на» конкурировали, но можно заметить, что статистически «на» преобладала в периоды централизации империи или СССР, когда ослабевали представления о былой или возникавшей самостоятельности Украины. В первой половине 1990-х годов украинские власти настаивали на нормативном закреплении вариантов «в Украине», «в Украину», «из Украины», чтобы разорвалась этимологическая связь с конструкциями «на окраине», «на окраину» — за такой прозрачной связью вставали те же самые москвоцентричные представления. Таким образом укреплявшая свою независимость Украина получила бы, так сказать, грамматическое подтверждение статуса суверенного государства. Некоторое время в российских СМИ и в официальных документах «в» и «на» употреблялись параллельно.
Забавно отметить, что указом 21 мая 2001 года президент Путин назначил Виктора Черномырдина Чрезвычайным и Полномочным Послом Российской Федерации в Украине, а спустя восемь лет президент Медведев указом 5 августа 2009 года назначил Михаила Зурабова Чрезвычайным и Полномочным Послом Российской Федерации на Украине.
При этом нарастала своего рода поляризация — «на» все острее воспринималось как симптом понимания Украины как территории, «в» — как признак восприятия страны как независимого государства. Это не вопрос нормы русского языка, а вопрос политической ориентации.
Эмоциональный ответ: «кремль», «путин», «на россии»
После начала широкомасштабной войны России против Украины во многих украинских СМИ стали на официальном уровне писать имена собственные, такие как «Владимир Путин», «Москва», «Кремль» с маленькой буквы. Аналогично там же стали произносить не «в России», а «на России».
Павел Лавринец объясняет это тем, что поступать так стали от противного: мол, вы пытаетесь нас унизить своим «на Украине» — так вот вам «на России». От норм русского языка здесь ничего нет, но много от эмоционального отношения и стремления подчеркнуть, что РФ сама себя вычеркнула из числа стран и государств. К тому же в русском языке в принципе имеется такая конструкция «на + какая-то территория»: на Кубе, на Руси, на Смоленщине.
Фото: BNS
Заглавные или прописные буквы используются в соответствии с правилами русской орфографии, а смысл использования заключается в выделении начала предложение и имен, названий стран, городов, географических объектов, исторических событий и так далее. К заглавным буквам прибегают, когда хотят выделить, подчеркнуть нечто важное, значительное, достойное уважения, например, — Родину, Любовь, Победу. Запросто можно написать дорогому человеку: «С Днем рождения!» или в письменной форме вежливо обратиться к одному человеку «Вы».
Но иногда заглавную букву по всем правилам заменяет строчная. Известны случаи превращения имен собственных реальных исторических деятелей, мифологических или литературных персонажей в имена нарицательные — для обозначения людей с определенными качествами, чертами характера и поведения. А имена нарицательные пишутся со строчной буквы, например, молчалины, маниловы, обломовы. Но должно пройти время, когда в результате многолетней традиции такого переносного употребления узакониваются написания типа иуда, ловелас или донжуан.
Но путин, москва, кремль — это совершенно другой случай, правилами русского языка не предусмотренный. Он родился из понятной эмоциональной реакции, методом от противного: если с большой буквы пишем из почтения Бог и Родина, то как же иначе средствами типографики выразить негативное, презрительное отношение, обозначить ничтожность?
Доводилось даже встречать такое написание, когда первая буква названия страны агрессора исполняется еще мельче — подстрочным знаком и через Z: роzzия.
Действующие ныне правила русского языка были установлены 66 лет тому назад, в 1956 году и, конечно, в живой речи, письменной и устной, постоянно нарушались. Но нормы, установленные правилами, зафиксированные в словарях и справочниках, остаются в целом одни и те же. Все же время от времени возникали инициативы по их пересмотру и приближению письменной речи к живой практике. В прошлом году, например, объявлялось о разработке Министерством просвещения РФ проекта новых правил орфографии и пунктуации.
Новые слова: «рашист», «путиноид», «zомбанутый»
Другое дело — изменения в коммуникативном поведении и постоянное пополнение словарного фонда. Но это если и имеет отношение к правилам и нормам, то разве что в том смысле, что речь, грубая лексика, сама стилистика выступлений участников ток-шоу или постов в социальных сетях высоких должностных лиц далеко уходят от того, что прежде считалось нормой и языка, и вообще приличного поведения.
Изменения в коммуникативном поведении связывают прежде всего с сетевым общением и характерным для него стиранием грани между частным и публичным, бытовым и официальным. Даже в сферах публичного общения, политического или делового, участники коммуникации уходят от официального стиля и широко используют разговорные выражения и вульгарную лексику. Словарь же пополняется в связи с новыми явлениями и предметам, с распространением новых технологий. Причем речь идет не только о заимствованиях вроде рэпер или смартфон, но и о появлении новых значений у слов, например, «облако» или «скачивать». На наших глазах прошла волна такого пополнения словаря, вызванная пандемией — как «удаленка», «зумиться», «ковид-паспорт». Совсем с другими областями жизни связано использование таких слов, как «запрещенка», «санкционка», «рашист», «путиноид», «zомбанутый».
Фото: Проект Звуки-Буквы
За все время существования русского языка было несколько крупных перемен. К ним можно отнести введение Петром I нового упрощенного начертания букв и исключение ряда малоиспользуемых букв из алфавита — правда, некоторые позже вернулись. Отдельного разговора достойны усилия Карамзина и его единомышленников по избавлению русского языка от тяжеловесных церковнославянских конструкций, насыщение новой лексикой: Карамзину мы обязаны словами «афиша», «карикатура», «кризис», «промышленность», «общественность», «человечный», «трогательный» и многим другим. Друг Карамзина Иван Дмитриев издал сборник стихов, где в нескольких словах использовал букву «ё», а Карамзин своими сочинениями закрепил ее в русском алфавите. Он же ввел в широкое употребление тире и многоточие. Но единых норм правописания почти до конца XIX века не было.
Только справочник по русскому правописанию академика Якова Грота, который вышел в 1885 году и неоднократно переиздавался, и другие его работы стали чем-то похожим на общепринятый свод правил. Широко известна реформа русской орфографии 1918 года, которая на самом деле готовилась еще при императорском режиме и начала внедряться при Временном правительстве. Но у Временного правительства дальше циркуляров дело не пошло, а большевики решительно ввели новую орфографию. Разумеется, ее и восприняли как большевистскую и в эмиграции совершенно не приняли. Принятые в 1956 году Правила русской орфографии и пунктуации в целом продолжают действовать. Какие из этих изменений были самыми радикальными, трудно сказать.
Очень заметной была волна буквенных аббревиатур и сложносокращенных слов типа ВЧК, Совнарком, «шкраб» (школьный работник»), «начоперот» (начальник оперативного отдела), анекдотичный «замкомпоморде» (заместитель командующего по морским делам). Она воспринималась как феномен большевистского режима, хотя такого рода сокращения (главковерх, Викжель, ЦК) начали распространяться раньше. В Советской России к самому этому феномену люди большей частью относились с усмешкой, а в эмиграции — с резким неприятием, хотя и сами эмигранты использовали и советские сокращения, и свои собственные, вроде РОВС (Русский общевоинский союз).
Кажется, хлынувшие в язык слова общественно-политической и потребительской лексики от «консенсус» и «ваучер» до «секонд-хенд» и «варенка» вызывали у одних резкое отторжение, у других скорее приятие.
Трудно говорить об обществе в целом — все же общества в России и в балтийских странах многослойны, состоят из множества разнообразных групп с различными интересами и политическими, эстетическими, потребительскими ориентациями. Поэтому разные группы одни и те же трансформации языка воспринимают по-разному, а некоторые и вовсе их не замечают.
