Поправки к закону об иммиграции в их нынешнем виде щадят только супругов и близких родственников граждан Латвии, студентов и выпускников вузов, бывших граждан и неграждан, которые обзавелись российским паспортом, а также беженцев и всех, кто находится в стране по соображениям гуманности.

Это предварительный проект, который еще должно рассмотреть правительство и одобрить Сейм после возвращения с каникул в сентябре. Первичные ВНЖ запретили выдавать уже в апреле.

Инициатива упала адресатам законопроекта как снег на голову, поскольку не вязалась с прежними намерениями властей, высказанными в начале войны. Например, правительство выражало готовность принять российские бэк-офисы международных технологических компаний. Компании начали оформлять документы, но рассмотрение бумаг затянулось, а теперь и вовсе отменилось. Разочарование постигло и нелояльный режиму белорусский технологический бизнес, который Латвия заманивала к себе после событий 2020 года — людям, видимо, придется уехать. Кроме того, согласно поправкам, квалифицированных работников могут лишиться многие латвийские предприятия.

Обладатели инвесторских виз мало того, что будут вынуждены покинуть страну, — они рискуют потерять и имущество, поскольку вместе с ВНЖ лишаться и счетов в латвийских банках и не смогут проводить различные платежи.

Пока единственной политической силой, хоть как-то озабоченной судьбой россиян и белорусов в Латвии, является социал-демократическая партия «Согласие».

«Ко мне обращались и обращаются многие люди, которые очень обеспокоены заявленными поправками, — говорит депутат Сейма от «Согласия» Борис Цилевич, — Думаю, что не только ко мне. Ситуации самые разные, общее то, что ставится под сомнение возможность оставаться жить в Латвии».

Однако непохоже, чтобы представители общин пытались наладить контакт с «Согласием» организованно.

Наш источник в Сейме, пожелавший сохранить анонимность, высказал мнение, что в российской и белорусской диаспорах есть много разных неформальных групп и формальных организаций, «но все они небольшие, никого, кроме своих членов, не представляют, не очень активны и на представительство не претендуют».

Мы решили выяснить, кто представляет россиян и белорусов (настоящих, а не номинальных) в Латвии, пишет письма, ходит от их имени во властные кабинеты, пытается хоть как-то повлиять на законотворчество с целью смягчения их участи.

Недообъяснили

Россиянка Анна Габуния с семьей переехала из России в Латвию шесть лет назад из-за несогласия с политикой российских властей. Изменения в законе ее лично не затронут, поскольку год назад она получила постоянный вид на жительство. Но ей легко представить себе весь ужас людей, которых это затронет.

Инициатива лишить россиян видов на жительство оказалась для Анны полной неожиданностью. «В начале июня я ходила на фестиваль общения LAMPA, — делится она, — Я достаточно хорошо знаю латышский, мне было интересно участвовать. В палатке МВД проходила интересная деловая игра про иммигрантов, и когда мы ее закончили, я сказала, что вот я такой иммигрант, и я очень благодарна Латвии за прием. И все люди в палатке стали говорить, мол, как мы рады, что вы с нами».

В сообществе, объединяющем русскоязычных иммигрантов, Анна человек известный. Она соорганизатор антивоенного движения «Русский голос против войны», возникшего в ответ на нападение России на Украину. Оно включает не только граждан России и Беларуси, но и русскоязычных граждан и неграждан Латвии. У движения два направления деятельности. Первое — организация антивоенных акций. На счету «Русского голоса…» митинг 23 апреля у памятника Свободы и участие в международной протестной акции российских диаспор в разных странах 12 июня. Второе направление — помощь украинским беженцам. Многие члены сообщества дежурят в волонтерском центре Young Folks на автовокзале. Также они собирали деньги на оружие украинской армии, отправляли автомобили.

«До сих пор наше сообщество было абсолютно неполитическим образованием, — признает Анна, — и, к сожалению, какой-то специальной организации, которая занималась бы непосредственно представлением интересов граждан России здесь, в Латвии, нет — по крайней мере, я такой не знаю».

У Анны однако есть идеи, как попытаться повлиять на общественное мнение в Латвии:

«Сейчас, когда такие законодательные предложения возникают, мы понимаем, что про всю нашу антивоенную деятельность латышская часть общества не очень хорошо знает. Возможно, нам нужно организовывать круглые столы, дискуссионные группы с латышской частью общества, чтобы мы могли объяснить, что не представляем угрозу Латвии, что мы не агенты Путина. Наоборот, мы хотим помочь Латвии: среди переехавших много высококлассных специалистов, образованных людей, которые могли бы способствовать развитию экономики, тем более, в такое непростое время».

В частности, в Рижском Обществе святого Луки (занимается реабилитацией бывших заключенных — М. К.) планируется дискуссия о том, как новой русской диаспоре жить в Латвии, чтобы не восприниматься как угроза государственной безопасности.

Не поздно ли для дискуссий? «Понимаете, — объясняет Анна, — в самом начале войны на большом 30-тысячном митинге был единый порыв: кто-то из переехавших рассказывал, как нашел в Латвии новый дом, и выступал президент, сказал, мол, вы, русские, наши. Люди много сделали в поддержку Украины. Мы немного расслабились, решили, что вместе с латышами боремся со злом, с общим врагом. И вдруг пошла такая волна. Мы решили, что, наверное, недоработали, недоговорили. Значит, надо делать это сейчас».

«Русский голос…» также намерен работать над консолидацией латвийского общества.

«Мы понимаем, что у части старого русскоязычно общества своя боль, — рассказывает Анна, — и мы хотели организовать взаимодействие с этой аудиторией по проработке психологических травм, по разъяснению демократических ценностей. Когда мы приглашали спикеров на митинг 23 июня, оказалось, очень трудно пригласить выступить, например, директора русской школы. Я написала во все русские школы, звонила: неужели не найдется какого-то одного учителя, который пришел бы и сказал, что он против этой войны?

И мы хотели бы помочь большую часть традиционно здесь живущих русскоязычных перевести на сторону активной поддержки Украины и Латвии, чтобы они по-другому посмотрели на всю эту ситуацию. Чтобы раскол в латышском обществе уменьшился, потому что наша диаспора, в основном, демократически и антипутински настроена. Но пока мы все это разрабатывали, случилось такое обострение ситуации. Не очень понятно, чем оно вызвано, и очень жаль».

Времени нет

Предприниматель Александр Либер занимается визовым консалтингом. Он из Беларуси. Помогал соотечественникам, чувствовавшим себя в опасности на родине, уезжать за границу. В том числе и тем, кто выступал против поддержки режимом Лукашенко российской агрессии в Украине. Сам Александр репатриант «по корням», и у него ПМЖ — на него поправки не распространяются.

«Белорус, который жил при режиме, всегда ожидает чего-то плохого, но того, что поправки коснутся и нас, я не ждал, — признается он, — Я думал, что ограничения коснутся только граждан России, людей с пророссийской позицией, потому что нашему гражданскому обществу после событий 2020 года, да и до этого, в Латвии была оказана масштабная поддержка».

«Уже после того, как началась война, нужно было говорить с латвийским консульством об открытии гуманитарных виз, — рассказывает предприниматель, — На тот момент механизм их выдачи там был совсем не отточен, а решение нужно было принимать «прямо сейчас». И при заполнении анкет сотрудники консульства даже иногда предлагали людям в графе «цель поездки» указывать не гуманитарные цели, а туризм. На словах там понимали, что повод гуманитарный. Так мне говорили люди, которые общались непосредственно с консульством. В Латвию выезжало много моих соотечественников, которые живут здесь до сих пор, впитывают демократические ценности этого общества. Они хорошо вписались в общество, живут здесь по нескольку лет преимущественно по рабочим визам. Это айтишники, люди с рабочими специальностями. И сейчас они оказались под ударом. Есть надежда, что поправки смягчат. Но вся трагедия в том, что мы узнаем об этом, скорее всего, уже когда закон будет принят. Практика показывает, что обсуждения законопроектов проходят очень быстро. Да и в принципе маловероятно, что у белорусской диаспоры есть реальные рычаги влияния, чтобы вписаться в какое-то обсуждение».

При этом Александр признает, что многие белорусы хоть и находятся здесь по рабочим визам, не могут вернуться на родину. Да, у них есть возможность запросить международную защиту.

«Но в Европе сложно доказать, что за один комментарий на Фейсбуке, который ты оставил в сентябре 2020 года, тебя могут посадить по уголовной статье, — говорит Александр, — Они не вполне понимают, что режим Лукашенко — это не правовое государство, это режим террора. Власти, как правило, не присылают человеку письмо о том, что имеют к нему вопросы. Доказать, что тебя преследуют на родине, ты не можешь, но вот ты пересекаешь границу, приезжаешь домой, и наутро к тебе приходят. И уже потом оповещают, что против тебя будет возбуждено какое-то дело».

Поэтому Александр предполагает, что белорусы, которым Латвия откажет в гостеприимстве, в большинстве не вернутся домой, а будут искать более дружелюбную юрисдикцию.

Указывайте на дверь вежливо

Венчурный инвестор, россиянин Константин Синюшин переехал в Латвию по программе для стартапов Латвийского агентства инвестиций и развития (LIAA). В начале войны он помогал технологическим компаниям, ведущим трансграничный бизнес, эвакуировать российские офисы.

Синюшин попадает под поправки. «ВНЖ по стартап-программе выдавался на три года, по истечению этого срока он мог быть продлен уже по общему основанию как для члена правления коммерческой организации, — объясняет Константин, — Трехлетний срок у меня истекает в ноябре». Поскольку слово «впервые» из предыдущих, апрельских поправок теперь убрали, на повторный ВНЖ он рассчитывать не может.

«Я здесь инвестировал примерно три миллиона евро, — говорит предприниматель, — Источник моих денег на протяжении многих лет никак не связан с Россией. И это легко проверить. Поэтому и непонятно, зачем от них в Латвии отказываться. Еще легче проверяется и доказывается моя антипутинская позиция, из-за которой, в том числе, мне нельзя вернутся назад, поскольку здесь я привык про нее говорить открыто и честно».

Константин Синюшин привел в Латвию петербуржское предприятие Fixar, которое производит беспилотники. На сегодняшний день оно оценивается примерно в 60 млн евро. В Латвии оно развилось, укоренилось и теперь в нем работают две трети местных сотрудников.

«Мы не можем насильно перемещать бизнес: ни уволить их по какой-то прихоти, ни заставить переехать, — сетует Константин, — Этот вопрос будет коллективно обсуждаться. Я сам бы с удовольствием никуда не уезжал. Но с высокой вероятностью большей части приезжих сотрудников тоже не продлят визы».

По словам Синюшина, эта проблема затронет все бизнесы, нанимавшие квалифицированный персонал из России и Беларуси.

«Можно по-разному относиться к российским гражданам, — подчеркивает он, — но надо иметь в виду, что здесь Россия была единственным источником квалифицированных кадров — вряд ли можно рассчитывать, что на местные зарплаты сюда поедут такие специалисты из Германии, Франции или Великобритании».

Синюшин удивлен, что подобные законопроекты могут появляться в латвийском публичном пространстве без обсуждения с профильными экспертами. Даже если в итоге дискуссии в парламенте самые острые углы этого законопроекта будут нивелированы, несколько недель стресса, в котором пребывает экономически активное население — это, по его мнению, по меньшей мере, коммуникационная ошибка.

«Для примера: если средняя зарплата в Латвии около тысячи евро, то в тех компаниях, куда мы инвестировали — 3 тысячи, — то есть, один наш работник содержит троих. Даже если ты хочешь указать людям на дверь, можно было бы более культурно сформулировать свои намерения».

Кто представляет российское и белорусское стартап-сообщества в латвийских властных кабинетах?

Синюшин имеет в виду LIAA и две общественных организации: Ассоциацию стартапов Латвии и Латвийскую сеть бизнес-ангелов.

Наши письма не читают

Председателем совета директоров Латвийской сети бизнес-ангелов является белорус Кирилл Голуб. Один этот факт позволяет судить о влиятельности этого человека в венчурной отрасли региона. До того он возглавлял ассоциации бизнес-ангелов в Беларуси и Литве. В августе 2020 года он был задержан как участник протестов и провел несколько дней в печально известной тюрьме в Жодино.

Кирилл подчеркивает, что венчурный бизнес — интернациональный, паспорт в нем играет ничтожную роль. Тем не менее, основание его пребывания в Латвии, куда он переехал в прошлом году, весьма шатко: Голуб находится здесь как сооснователь одного из стартапов, в который он инвестировал, и срок его ВНЖ истекает в конце апреля 2024 года.

«Трактовка поправок с точки зрения правоприменения крайне сложна, — говорит Кирилл Голуб, — Формулировки в них не вполне соотносятся и с буквой, и с духом миграционного закона, в том числе, и изменений, внесенных весной, поэтому они вызвали такой большой конфуз. Их не понимаем ни мы с коллегами, ни даже юристы. Я даже сомневаюсь, что их правильно понимают те люди, которые их предложили. Например, стартап-ВНЖ выдаются на срок до трех лет с ежегодной перерегистрацией. Если запретят перерегистрацию, то это, конечно, означает лишение ВНЖ. Если же мы говорим о том, что нельзя будет продлить так называемую стартап-визу по истечению трехлетнего строка, то государство этого и не обещало. По другим основаниям — да: как члену правления, сотрудника, инвестора собственного бизнеса. Но возможно, что будет новый вид на жительство, выдавать который запретили еще в апреле. Если мы почитаем аннотацию к законопроекту, там прямым текстом указано, что их реализация с большой вероятностью вызовут необходимость покинуть страну часть граждан России и Беларуси, которые в том числе были здесь и по стартап-визам. Видимо, такое намерение рассматривалось авторами».

По мнению Голуба, в каком бы виде они ни были бы одобрены Сеймом, поправки отрицательно подействуют на настроения, планы и развитие инновационного бизнеса Латвии: для предпринимателя, бизнесмена и инвестора крайне важна уверенность в том, что правила игры не будут меняться внезапно и в худшую сторону.

Впрочем, инвестор не считает, что граждане Беларуси и России, которых законопроект коснется непосредственно, должны и могут что-то предпринять.

Это прерогатива латвийских граждан, которых эти поправки касаются на стратегическом уровне.

«Насколько я знаю, ни МВД, ни правящая коалиция или правительство к организациям, связанным с инновационными проектами и с бизнесом с вопросами не обращались, — говорит глава латвийских бизнес-ангелов, — Однозначно, мы будем пытаться влиять на ситуацию, поскольку это затрагивает наши экономические и стратегические интересы. Наша организация планирует либо поучаствовать в составлении официального письма, либо подписать письмо, которое будет составлено другими организациями. Не знаю, успеем ли мы это сделать, и будет ли какой-то эффект. Весной, когда принимались предыдущие поправки, наши коллеги из Ассоциации стартапов Латвии представили в правительство большое, подробно аргументированное письмо за подписью многих заметных латвийских игроков этой отрасли. Реакции не было. Теперь мы поняли, что оно не было принято к сведению. Мы, конечно, напишем еще одно, но я почти уверен, что в нынешней ситуации оно тоже не будет рассмотрено».