Режиссер и драматург Иван Вырыпаев после 24 февраля выступил с несколькими антивоенными текстами, осуждающими российскую агрессию против Украины, и объявил, что все авторские отчисления за показы пьес в России будет передавать на поддержку Украине. После этого все пьесы были запрещены к показам на территории России.
Сейчас он живет и работает в Польше и планирует постановку спектакля в Вильнюсе в следующем сезоне.
Говорим с Иваном об оторванности искусства от реальной жизни, о Мединском и о санкциях запада, которые «бьют» даже по тем, кто не поддерживает войну.
Старшее поколение деятелей искусства и культуры в России — это же те самые люди, кто был в силе в перестройку, кто поддержал перемены и внедрял реформы. Почему сейчас они так быстро сдали позиции и предали свой же выбор?
Это хорошо описано в пьесе Чехова «Вишневый сад» — это целая ментальная культура, и идеи, которым больше ста лет уже, где уверены в том, что «искусство, эстетика, красивые вещи, сад, великие стихи» являлось единственной реальностью и ценностью, а вся остальная часть жизни — это мелко, бытово, недостойно внимания художника. Такая жизнь суеты, зачем она, если можно говорить о высоком или глубоком. Для многих из тех, кто жил в таких категориях, искусство реальнее, чем жизнь. И потом оно совсем оторвалось от реальной жизни, и у них случился отказ от социальной ответственности искусства. Они считают, что артист должен быть вне социальной тематики. Ну безусловно, можно помочь страдающему, бедному, бездомному, поэтому разовые акции поддержки, конечно, есть. А потом оказалось, что само искусство оказалось вытащено из социальной жизни и отпустило эту социальную жизнь на самотек. Вот есть Лопахин, и ему подобные, которые знают, что нужно делать, которые найдут применение и себе и своей воле, а остальные держатся за свой сад, лишь бы его не порубили…
Готовые на любой компромисс, только бы сад остался в своем нетронутом состоянии?
Да, но проблема заключается в том, что, как и в пьесе Чехова, сад уже не спасти. Там и пьеса с этого начинается: нет выбора, либо так, либо иначе, сад будет продан или вырублен. Время этого сада прошло.
Это не потому случилось, что люди, о которых мы говорим, сами формировались в ситуации двойных стандартов?
Я думаю, что всем внушалась мысль долгие годы: «ты туда не лезь, все равно ты в этом ничего не понимаешь, там всегда грязные дела, и всегда так было — то царь, то Сталин, и кто туда полезет, то там черт ногу сломит. И вообще не дело художника туда залезать, ты вот пиши красивое… то есть нету страны, настоящей, для художника. Нет гражданского общества. Многие так и не понимают, что только все вместе и является жизнью. И я точно такой же был, пока не начал жить и работать в Европе. Я тоже не люблю политику, ты, наверное, тоже, что же нам интересно на митинги ходить вместо того, чтобы свое дело делать?
Иван Вырыпаев
Ну вот я полезла в свое время…
Да, и вы же смогли многое изменить. Вы с Капковым в тот период в Москве — это было как ощущение новой жизни. А потом опять все изменилось, и я ушел тоже… Когда во главе департамента культуры стал новый человек вместо Капкова, еще репрессий не было, но появилось равнодушие, я понял, что сделать уже ничего нельзя.
В Польше, например, люди бы возмутились изменениями, а у нас нет, не было противостояния и реакции в ответ. Потом посадили наших друзей в тюрьму (говорит о деле Кирилла Серебренникова и «Платформы») — мы все выступили с возмущением, но в целом это же не было выступление против власти, а наоборот, с просьбой к власти — «отпустите невиновных». Это дело шло, многим из них искалечили профессиональную жизнь, теперь вот все закончилось, и мы вроде тоже успокоились.
А новое поколение ребят, например, те, кто выросли через работу в Театре.док, где принципом работы было взаимодействие с реальностью, с жизнью по соседству, за углом театра, вот эта новая драматургия, она изменила ли мышление людей, которые занимаются театром?
Я думаю, да, в какой-то степени. И надо сказать, ведь это движение вышло в какой-то момент из подвалов и пошло в мейнстрим, и даже пришло в самый главный театр России — во МХТ при Олеге Павловиче Табакове, и двинулось дальше, по городам страны, совершило попытки выйти на большие сцены, но очень быстро московский гламур забыл об этом, вернулся к адаптации классики, и не хватило запала что ли.
Саша Денисова (драматург и режиссер, родилась в Украине, жила и работала в Москве, переехала в Польшу после начала войны) говорит сейчас, что не хватило люстрации в культурном пространстве. Что нужно было всех людей того старшего, «пуганного поколения» убрать из области принятия решений в культуре. Но ведь это невозможно было сделать. Потому что все держатся за свои возможности, процветает конформизм, так и погибло хорошее и новое. Но все равно в индивидуальном порядке на людей это оказало огромное влияние — тот период становления свободы творчества, которому не хватило времени.
Я встречался с Театром.док сейчас, они в ответ на запрещение меня как драматурга на территории страны, решили сделать ретроспективу моих пьес, когда все отказались, они делают. Это очень красивый поступок с их стороны. Меня очень это тронуло. Я все время думаю, что Лена с Мишей не дожили (Елена Гремина и Михаил Угаров, драматурги и основатели Театра.док) до сегодняшних дней.
Я думаю, что новая Россия, новые люди, которые мыслят иначе, которые чувствуют ответственность и перед искусством, и перед обществом, есть, конечно. И эта новая Россия даже совершила попытку что-то изменить, и даже на какой-то короткий миг попала в мейнстрим, чтобы формировать мнение на большую аудиторию, но оказалась слишком маленькой, чтобы противостоять изменениям, которые пришли после 2014 года, чтобы дойти до руля и закрепиться.
Да, ведь и Театр.док в какой-то период получал гранты и от правительства Москвы, и даже от Министерства культуры?
Да, но потом пришел господин Мединский и начал сворачивать все новое. Он вообще он преступник номер один в том идеологическом направлении, которое сформировалось за последние десять лет, благодаря ему. А теперь он еще и переговоры с Украиной ведет, что тоже показательно. Он человек малообразованный со своим псевдоисторическим подходом, но вот сумел все подмять, а мы оказались не готовы. Мы мало сопротивлялись. Да и поддержки не было.
Я ездила в 2015 году в Берлин на дискуссию по поводу современного театра, и говорила о том, что необходима помощь и поддержка новому поколению авторов и создателей современного искусства в России, которые сформировались в свободе самовыражения, и в тот период уже было ясно, что впереди ничего не будет, все будет закрываться только.
Вот и сейчас все, и Западные страны тоже, совершают ошибку — этих маленьких людей, которые продолжают сопротивляться там, в России, их надо как-то всеми силами поддерживать. Они сопротивляются, а их тоже под санкции загоняют, визы не дают, все деньги отключают… Это, как если бы человек бежал от террористов, а его отловили и обратно сдали, типа ты вот там и должен быть. А ведь это и есть те люди, в которых нужно инвестировать, чтобы они продолжали жить и работать.
