Ежегодно Министерство культуры Литовской Республики вручает «Премию молодого художника». В 2018 году ее удостоился актер, драматург, режиссер и театральный педагог Александр Шпилевой. «Новая газета — Балтия» поговорила с Александром о его спектакле «Урод», который идет в Русском драматическом театре Литвы, о востребованности театра у зрителя в цифровую эпоху, а также о мастерах литовской сцены.
Позвольте поздравить вас с премией Министерства культуры Литовской Республики. Вам ее вручили собирательно как «художнику»: актеру, драматургу, режиссеру и театральному педагогу. Какая из этих ипостасей вам ближе? Или лучше их не разъединять?
Уже несколько лет я не задаюсь таким вопросом. Раньше ответ знал точно — я актер, занимающийся театральной педагогикой. Но после написания и постановки первой пьесы «Неусвоенные уроки» спектр моей деятельности очень быстро начал расширяться. Сначала мне было неловко слышать, когда меня кто-нибудь называл драматургом или режиссером. Но чем дальше, тем больше я учился именно этим ремеслам, писал и ставил спектакли. Сейчас меня все чаще приглашают в театры для постановок своих же пьес, хотя нередко я и сам появляюсь на сцене. А педагогикой занимаюсь почти каждый день в трех учебных заведениях Литвы. Когда кто-нибудь спрашивает о моей работе, отвечаю просто — занимаюсь театральным искусством.
Сейчас в Русском театре идет спектакль «Урод», который вы поставили по пьесе немецкого драматурга Мариуса фон Майенбурга. Как публика встретила спектакль? И довольны ли вы сами тем, что получилось?
Мне сложно судить о реакции публики, так как после показов мне пишут в соцсетях только те, кто остался под большим впечатлением от спектакля. Те, у кого остались отрицательные впечатления, может быть, проклинают меня в кругу друзей. Я об этом не узнаю. Но, судя по тому, что постановка каждый раз собирает полные залы, а на наш показ под открытым небом на железнодорожной станции, несмотря на дождь и очень неприятную погоду, пришло так много людей, которые полтора часа оставались с нами в очень живом контакте, я полагаю, что спектакль публике нравится.
Особенно приятно слышать, что он нашел отклик у публики, которая не является знатоками театра. Лично для меня очень важно найти контакт с людьми, о которых театр часто забывает. Ведь театр — это не для избранных, не для особенных. Я очень хочу искать и находить способы коммуникации с людьми, которые живут не театром, которые думают, что это скучно, неинтересно, старомодно. Некоторые из таких людей очень интеллектуальны, и они недовольны несоответствием театра нашему времени. Некоторые наоборот — люди без образования, которые считают, что театр — это слишком трудно. Я люблю такую публику и сильно радуюсь, когда вижу, как они открываются одному или другому моему спектаклю.
В спектакле «Урод» я вижу, что это происходит. После показов меня иногда зовут на встречу в школы к ученикам, которые каким-то образом нехотя пришли в театр, остались впечатлены и приглашают меня, чтобы пообщаться об искусстве, литературе, да и просто о сегодняшнем времени и среде, которая нас окружает. Мне внимание таких ребят гораздо дороже наград и похвал критиков. Хотя те же критики и интеллектуалы этих ребят часто свысока называют гопниками. Наверное, я и сам такой же театральный гопник. Но мне это совсем не мешает.
Эта пьеса фон Майенбурга, в которой исследуется концепция красоты, сейчас кажется особенно актуальной — на фоне движения бодипозитива и флешмобов в интернете, пропагандирующих естественную красоту. Почему вам было интересно исследовать эту тему?
Я смотрю на эту пьесу чуть шире. Я не думаю, что она только о красоте. То есть, она, конечно же, о красоте, которая заложена во всем и в каждом. И о том, как эту природную и божественную красоту жестоко уничтожают все модные и ничем необоснованные движения в интернете и вся позитивистская пропаганда о том, как человек должен выглядеть, каким спортом заниматься, что есть, что пить, как любить, как подниматься по карьерным ступеням, чтобы быстро стать счастливым и удачным членом современного общества.
Мне грустно видеть, как на доверчивых людях, ищущих своего счастья, наживаются псевдолекторы, псевдопсихологи, псевдокоучи, псевдоучителя, псевдописатели и псевдопроповедники. Нашим ищущим душам, усталым умам и одиноким сердцам сегодня продается быстрая пища, от которой на время становится чуть легче, но вскоре мы начинаем чувствовать еще большее разочарование в себе, в людях, в жизни. А кто-то успевает цинично нажиться, отравляя общество опасным позитивистским, быть может, последним ужином.
Мне хотелось поговорить о нашем желании найти быстрые рецепты счастья, о которых нам говорят в каждой глупой рекламе, в каждой ужасной телепередаче «Модный приговор», «Давай поженимся» и так далее, в каждой совершенно ненаучной книге о современной психологии. Ведь вы обратили внимание, что в книжных магазинах все настоящие книги по психологии и философии пылятся где-то глубоко в специальных разделах в конце зала, а все яркие, многообещающие псевдопсихологические книги красуются прямо на витринах? И, к сожалению, мы клюем на это и занимаемся таким самообразованием, которое отнимает у нас самое ценное и делает нас одинаковыми зомби-людьми, знающими как сделать красивое селфи и собрать максимальное количество лайков в фейсбуке и инстраграме. Только ведь от этого чудо-рецепта быстрого счастья нам становится все хуже и хуже.
Эту пьесу уже ставили в разных театрах — от Берлина до Саратова. Видели ли вы эти постановки и чем отличается ваш спектакль?
Нет, я не видел других постановок. Смотрел только видеонарезки нескольких спектаклей. Мне показалось, что в тех случаях режиссеры ставили спектакли именно о гонке за внешней красотой. Они ставили свои спектакли несколько раньше меня, и в то время, может быть, на самом деле было разумно говорить о пластических операциях и массовых походах в спортклубы. Хотя, может, и их спектакли были не только об этом. Очень сложно судить по тому, что мне довелось увидеть. Да и в принципе, не люблю сравнивать свои работы с чужими. Каждая постановка — отдельный и свободный мир. Театр — это не спорт. Тут не может быть лучших и худших.
Каким вы видите «идеального» зрителя этого спектакля? Кому он будет особенно близок?
Я думаю, что этот спектакль рассчитан на молодое и среднее поколение. Тема, музыка, цвет, хореография, работа актеров и темп постановки скорее всего будет сильнее действовать именно на людей от 14 до 40 лет. Ведь в эти годы и проблемы у нас возникают такие же, как у героев спектакля. Люди в этом возрасте полны сил и сосредоточены на достижении своих целей. И как раз во время достижений этих целей мы и начинаем прибегать к разным рецептам, которые могут не только помочь, но и погубить нас или окружающих, по головам или трупам которых мы иногда идем ради достижения своих задач и своего желания стать успешными.
Давайте поговорим о литовском театре. Он имеет хорошую репутацию во всем театральном мире: тут появились настоящие европейские звезды — Някрошюс и Коршуновас. Как вы думаете, в чем причина успеха литовского театра?
С одной стороны, я горжусь литовским театром и названными вами великими режиссерами, но с другой — я понимаю, что мы далеко не единственные и не первые в мире. В различных культурах рождаются совершенно разные виды театра. И мы, в восточной или центральной Европе, долгое время недооценивали, например, тот же немецкий театр, распространившейся и на территории Австрии, Бельгии и в других странах.
О причинах яркой театральной жизни в Литве мне судить тяжело. Наша страна очень маленькая, так что тут все живем тесно и просто. Великие деятели нашего театра ходят своими ногами по нашей земле. Они не боги, с ними можно связаться, познакомиться, можно попасть к ним на репетиции, можно задавать вопросы и учиться на их ответах, на их замечательных спектаклях, которых в Вильнюсе достаточно много. И это не только Някрошюс и Коршуновас. Это и Вайткус, и Варнас, и молодые режиссеры Лапина, Глушаев, Гудмонайте и другие.
Эймунтаса Някрошюса не стало в конце прошлого года. И эксперты, и простые зрители говорят о какой-то уникальной атмосфере его постановок. В чем вы видите особенность театра Някрошюса?
Някрошюс всегда оставался твердым и верным своему пути. У него был свой театральный язык, с помощью которого он создавал свой мир, манящий тысячи зрителей. Мне кажется, он был как восточный мудрец, который не искал способов быть оригинальным, не старался создавать новые формы. Он спокойно, но твердо и уверенно выстраивал свои спектакли как некую мандалу. Каждый его спектакль — это некий архаичный, сакральный ритуал, магическое действие.
Сегодня деятели театра часто рассуждают: возможен ли театр без публики? Обычно отвечают, что невозможен: для создания спектакля необходима коммуникация, контакт со зрителем. Но вот Някрошюс — один из тех редких режиссеров, постановки которого являлись самодостаточным произведением искусства даже без этого контакта со зрителем. Как и с помощью чего он создавал такие работы, сказать тяжело. Но всем известно, что он очень много работал, особенно между репетициями, когда создавал картину будущего спектакля у себя в голове. А потом, уже на репетиции, передавал это актерам. В одном интервью он сказал, что самые лучшие созданные им спектакли остались у него в голове. Он придумывал, сочинял, но иногда не ставил некоторые работы, которые из-за ряда объективных причин ему казалось невозможно перенести на нашу театральную сцену.
Почему лично вы решили связать свою жизнь с театром?
Мне кажется, что все получалось натурально, как бы само собой. В детстве я увлекался многими вещами: от игры на гитаре и барабанах до театра, от фольклора и литературы до футбола и тенниса. В подростковом возрасте сильно окунулся в мир музыки, создал свою рок-группу. Так как писал слова для своих песен, то увлекся поэзией и прозой. Театр и музыка в моей жизни всегда были тесно связаны. На концертах я иногда вставлял минимальные театральные элементы, ну а когда наконец оказался в театре, стал использовать в его создании очень много музыки и тех принципов, которыми руководятся исполнители. На этом строится мой взгляд и на драматургию, и на режиссуру, и на актерскую игру, но это слишком сложная темя для интервью.
В мир театра я тоже попал неким способом через музыку. Сначала я поступил в Каунасский технологический университет на звукорежиссера. Проучился там два года, но, проходя практику около сцены, а не на ней, стал чувствовать сильное влечение вернуться на сцену. Особенно после просмотра спектаклей, в которых актеры доносили мне очень дорогие и важные мысли. Я начал догадываться, что мне тоже легче всего общаться с внешним миром через театральное искусство. Театр мне дает очень много возможностей получать, отдавать и идти вперед. Поэтому именно в этом мире я нашел свое счастье и остался. Не знаю, навсегда ли. Но сейчас мне в нем очень и очень хорошо.
Как вы считаете, что позволяет театру по-прежнему быть востребованным у публики и конкурировать с другими видами исполнительских искусств?
Надо признать, что не весь театр востребован у публики. И это нормально. Я ни в коем случае не осмеливаюсь винить публику из-за пустых залов. Есть очень много грустных примеров постановок, после которых публика отворачивается от театра. Особенно жалко, когда это происходит с детьми. Я знаю очень много замечательных, умных молодых людей, которые навсегда закрыли для себя двери театра после того, как в детстве отравились ужасными спектаклями. Так происходит, когда театр теряет контакт со зрителем, когда работает, не заботясь о нем, не чувствуя времени, не выходя за свои высокие стены и не знакомясь с тем, чем зритель живет сегодня. Потом таких отравленных зрителей вернуть в театр бывает очень сложно.
Но есть и другая сторона. Тот театр, который как раз остается живым, не отлученным от современного мира, чувствующим контакт со вселенной и со зрителем, как частью этой вселенной, остается нужным и актуальным для публики. Именно этот контакт и есть то, что приводит людей в зал. Ведь театру уже никогда не догнать своими технологиями, финансами и спецэффектами кино и многие другие виды искусства. Поэтому он может рассчитывать только на то, чего у него не отнимут никакие технологии — истинный контакт и настоящее присутствие здесь и сейчас.
Как вы считаете, есть ли для театра запретные темы?
Я абсолютно уверен, что для театра нет никаких запретных тем. Есть только удачно или неудачно найденные способы их преподнесения. Главное, чтобы тема была важна обеим сторонам диалога — и создателям театра, и его зрителям. Ну и конечно же, даже самые острые и больные вопросы должны быть объектом дискуссии, а не материалом для мести, унижения и мщения. Чем острее и больнее проблема, тем ответственнее должен к ней подходить художник. Но, в принципе, говорить можно обо всем. Главный вопрос — как.
Порекомендуйте, пожалуйста, на какие спектакли, которые сейчас идут в театрах стран Балтии, обязательно стоит сходить.
Буду банален, но в Латвии однозначно советую посмотреть спектакли Альвиса Херманиса. Это гениальный режиссер и театральный новатор, руководитель Нового Рижского театра. Наверное, один из величайших современных режиссеров Европы, а может быть, и всего мира.
В Эстонии я восхищался замечательным театром No 99, но совсем недавно он сообщил о своем закрытии. Поэтому советовал бы проверить, не идут ли там какие-нибудь последние показы. Если есть возможность, поспешите увидеть работы одного из самых интересных театров Европы. Если нет, то следите, какие новые труппы образуют бывшие лидеры No 99. Я уверен, что они и дальше будут создавать не менее интересные работы, пусть даже и не в бывшем едином коллективе.
Ну а в Литве я не буду рекламировать спектакли и так уже всем известных режиссеров Коршуноваса и Някрошюса. Я бы советовал посмотреть работы Агнюса Янкявичуса. В Русском драматическом театре Литвы он буквально месяц назад выпустил «Идиота» (по мотивам Ф. М. Достоевского), также там идут его интересные работы «Сволочная любовь», «Метод Гренхольма», «Лед». Также стоит с детьми посетить постановки лучшего литовского режиссера детских спектаклей Ольги Лапиной. Ее работы с успехом проходят в разных театрах Вильнюса. Она очень современна и открыта к экспериментам, а дети и родители всегда остаются в восторге от увиденного. Также стоит обязательно посмотреть моноспектакли, поставленные Кириллом Глушаевым в Малом театре Литвы, и постановки Камиле Гудмонайте. Спектакли этой молодой девушки можно найти почти во всех главных городах Литвы. Особенно рекомендую ее работу «Четыре» (по мотивам «Чапаева и пустоты» В. Пелевина) в Каунасском Национальном драматическом театре. Ну и конечно же, с радостью приглашаю всех на свои постановки: «Неусвоенные уроки» в «Мяну Спаустуве», «Урод» в Русском драматическом театре Литвы и «Богадельня» в Государственном Шяуляйском драматическом театре. Уже очень скоро смогу пригласить и на новую премьеру в Малом театре Литвы, к которой сейчас интенсивно готовимся. Так что до новых встреч.
ОЛЬГА СИНЯК
