Казахстанский антирадужный «джихад» 

Изменения затронут девять законов. Поправки предусматривают штрафы или наказание до 10 суток административного ареста за повторное нарушение.

Дальше Сенат и президент Касым-Жомарт Токаев, которые вряд ли откажутся от соблазна модным авторитарным трендом «защита традиционных ценностей», утвердят поправки в том или ином виде. Очевидно, что таким образом власть в Казахстане планирует решить сразу несколько сложных вопросов в связи с ухудшением экономики, отказом от демократических реформ и подавлением инакомыслия. Токаев в последнее время, вероятно, готовил почву, несколько раз, высказываясь о «традиционных ценностях». В том числе в довольно сервильном обращении к Дональду Трампу, назвав того «великим лидером, посланным свыше, чтобы вернуть здравый смысл и традиции, которые мы все разделяем и ценим». 

«Нас объединяет общее восприятие традиционных ценностей», — так в частности Токаев обратился и к российской аудитории в своей статье «Вечная дружба — путеводная звезда для наших народов» в «Российской газете» 11 декабря.

Зачем Казахстану вступать в «клуб» (заново) 

У таких авторитарных стран как Казахстан мало аргументов против демократии. В демократиях (в основном западных) жизнь качественнее во всех аспектах. Именно туда уезжают талантливые, там покупают недвижимость богатые, в том числе чиновники, и туда они отправляют учиться своих детей. 

И этот аргумент против демократии — козырь, который бьёт все остальные карты в массовом мейнстрим-сознании. Особенно для постсоветских обществ, представляющих из себя компилятивный микс из религиозной, консервативной, консьюмеристской, ностальгирующей по совку и метущейся в поисках идентичности публики. 

Любые нарушения на выборах, любые одиозные законы и притеснения можно оправдать защитой детей от ЛГБТ. «Джихад» против ЛГБТ, объявленный постсоветскими авторитарными режимами, помогает объединить все эти сегменты общества. По сути единственный сегмент, выпадающий из этого списка: молодёжь и казахстанцы среднего возраста с либеральными взглядами, часто оппозиционными, против которых власть решила мобилизовать большинство, в глазах которого она хочет легитимизироваться. 

ЛГБТ — это одновременно и страшилка, и удобный, безопасный враг, на которого всегда можно направить гнев общества, недовольного экономическими и политическими проблемами. Усиление анти-ЛГБТ риторики и принятие таких законов также позволит власти создавать иллюзию активности и реформ. Вся последующая деятельность, которая включит общественное бдение за моралью, цензурирование контента, обсуждение жалоб на тот или иной фильм, статью, книгу или даже внешний вид, будут компенсировать отсутствие реальных реформ, в том числе политических, и, разумеется, отвлекать общественное внимание от реальных же проблем. 

Вероятнее всего, экономику Казахстана ждут серьёзные испытания. Имея большую общую границу с Россией, Казахстан испытывает весь набор российских проблем — от девальвации и инфляции до дефицита топлива. Если бегло анализировать «клуб» анти-ЛГБТ стран, куда входят порядка 60 государств, можно отметить характерное — в основном это монархии и авторитарные режимы. Здесь есть радикальная группа, где однополые отношения уголовно наказуемы вплоть до смертной казни (Иран, Бруней, Катар, Саудовская Аравия, Йемен, Уганда и др.). Особняком стоит группа бывшего Советского блока (Россия, Венгрия, Болгария, Грузия, Кыргызстан), где запрещена «пропаганда», то есть контент с упоминанием ЛГБТ, но не отношения (которые впрочем безусловно осуждаются). Здесь платформой являются те самые «традиционные ценности», обширное понятие, включающее, судя по всему, гетерсексуальные отношения, институт брака, патриархальность, консерватизм и даже умеренно религию.

Кстати, Казахстан в своё время вышел из этого «клуба», в 1997 году убрав из Уголовного кодекса советскую статью «Мужеложество», а с 2009 года законодательно разрешив трансгендерный переход.

Что такое традиционные ценности, и насколько эксклюзивны законы, их оберегающие

Законопроект, оберегающий «традиционные ценности», вызвал критику в Казахстане со стороны экспертов и правозащитников. Многие из них отмечают его схожесть с законами в России, которые затем появились в других странах-сателлитах — Грузии и Кыргызстане. 

Депутат Мажилиса Жанарбек Ашимжанов не согласен: «нахождение определённых сходств с зарубежным законодательством — естественная реакция экспертов. Однако вносимые нами поправки не являются простым копированием чьего-либо опыта. Казахстан принимает самостоятельные решения, исходя из своих национальных особенностей, правовой системы, общественного запроса и международных обязательств». 

Эти нормы, по его словам, разработаны на основе общественных обсуждений, социологических исследований и предложений уполномоченных органов. 

Приглашенный ученый (PhD) в Тартуском университете Эстонии Еркебулан Сайрамбаев, наоборот, считает, что Казахстан в данном случае придерживается российской законодательной модели, и «копирование законов России Казахстаном наносит большой ущерб деколонизации и отделению от России». 

Политолог Димаш Альжанов тоже уверен, что Казахстан действует в рамках уже сформированного Кремлём нарратива, который использовал мнимую угрозу для мобилизации российского общества в противостоянии с западными демократиями. 

Это же отмечает и правозащитник Евгений Жовтис — война с «пропагандой ЛГБТ» связана с мобилизацией общества вокруг какой-то темы, «политические технологии в чистом виде». Чёткого определения, границ понятия «традиционные ценности» нет. Это дискреционное право — гибкое, субъективное, позволяющее применять его избирательно. Но условно, если учесть, что эти ценности противопоставляются «нетрадиционным», инициаторы таких законов понимают под ними, вероятнее всего, исключительно «гетеросексуальные отношения», институт семьи с чётким разделением ролей, приоритет деторождения, возможно, патриархальный уклад с иерархией, в целом консервативную парадигму. В случаях же авторитарных режимов и использования в политтехнологиях и законотворчестве, под традиционными ценностями, очевидно, понимается также некая альтернатива другой системе — универсальным правам человека. В связи с этим возникает вопрос, насколько такие законы оберегают детей, институт семьи и наоборот, насколько либерализм чреват для того же института семьи. В поисках ответа можно сравнить ситуацию в странах, где существуют законы против дискриминации ЛГБТ-людей, и страны, где есть или планируется запрет на «пропаганду ЛГБТ».

Так в Нидерландах, Швеции и Дании, рождаемость выше, чем в России, а разводов, наоборот, меньше даже по сравнению с Казахстаном. Так что едва ли «традиционные ценности» являются определяющим фактором благополучия института семьи. 

Если риторика «защиты детей» выглядит абстрактной и не очень понятной, то статистика ЮНИСЕФ, опубликованная в 2025 году, где сравниваются страны Организации экономического сотрудничества и развития и Европейского союза, показывает, что дети могут быть в безопасности и без запретов «пропаганды ЛГБТ». В первую пятерку входят те же Нидерланды и Дания, а также Франция, Португалия и Ирландия. 

Дания, кстати, постоянно находится в топе по «рейтингу счастья» (2 место в 2024 году), используемому ООН, и это несмотря на присутствие «ЛГБТ-пропаганды». 

«Пропаганда» работает?

По словам доктора медицинских наук, доцента кафедры психиатрии и наркологии Медицинского университета Астаны, врача-психиатра высшей категории Анар Каражановой, формирование сексуальной ориентации, а точнее сексуальной идентификации — сложный процесс, зависящий от многих факторов. 

«Важно понимать, что это состояние не является результатом осознанного выбора. Это скорее связано с гормональными моментами и глубокими бессознательными процессами, которые протекают внутри нас. Поэтому, по моему мнению, сексуальная ориентация не может быть изменена с помощью внешней информации, упоминания или пропаганды», — говорит Анар Каражанова.

Factcheck.kz ранее уже писал, что «пропаганды ЛГБТ» как таковой не существует. Под пропагандой в широком смысле понимают систематическое и целенаправленное воздействие на общественное мнение для формирования у аудитории нужных установок, ценностей и поведения. При этом её отличают скрытая природа, манипуляции фактами, воздействие на эмоции, очернение одной группы за счёт другой. Контент, связанный с ЛГБТ-тематикой, никак не соответствует этим признакам, а его присутствие — это представленность конкретной социальной группы, а не пропаганда. 

Исследователь социальной теории Галым Жусипбек отмечает, что «пропаганда ЛГБТ» не является научной концепцией, и сексуальная ориентация, имея место на протяжении всей истории человечества, не может возникнуть путём «пропаганды». 

Плохо или никак

Как именно будет применяться новый закон, пока непонятно. Упоминается маркировка 18+ (кстати, уже активно использующаяся и без закона), а также запрет лишь на «положительную оценку». Но как и кто будет оценивать уровень негатива, позитива или нейтральности в материале или посте? 

Юристы упоминают загадочных «общественных помощников», которые будут помогать выявлять «противоправный контент». Возможно, подразумевается, вовлечение в эту работу нового молодёжного движения Жаңа адамдар (Новые люди), поддерживаемого Токаевым, которое иногда напоминает скандально почившее российское движение «Наши», а некоторыми методами ещё более скандальный «Оккупай-педофиляй» неонациста Максима Марцинкевича (с провоцированием и выявлением педофилов). В целом непонятно, до каких гротескных форм может дойти правоприменение. 

Формально незаконными могут стать вполне привычные вещи — от невинных детских игрушек или вещей с радужной расцветкой до книг, постановок в театре или фильмов. Будут ли согласно закону, блокировать глобальные платформы типа Youtube, X, Instagram, которые неизбежно содержат контент, который теперь окажется противоправным? Платформы, опирающиеся на другую юрисдикцию, вряд ли будут или смогут удалять такой контент по запросам казахстанских властей. Превратится ли поиск и выявление такого контента в «охоту на ведьм», приобретёт ли анти-ЛГБТ-цензура абсурдные масштабы и формы? 

Понятно примерно, что легальное упоминание об ЛГБТ сможет быть только негативным, что по сути можно расценивать как поддержку языка ненависти. 

Врач-психиатр Анар Каражанова напоминает, что запреты упоминания темы ЛГБТ, очевидно, не влияют на реальную статистику. Наоборот, подчёркивает она, государству следует создавать более открытую и принимающую среду, которая будет способствовать снижению стигмы, насилия в отношении ЛГБТ-людей, помогая им избежать изоляции или самоизоляции из-за инаковости . Депутат Жанарбек Ашимжанов заверяет, что оснований для беспокойства нет, и что новый закон не противоречит Конституции и международным обязательствам страны. 

Последствия

Среди вероятных последствий принятия закона называются: цензура, самоцензура, изъятие из оборота классики литературы и кино, уменьшение свободы слова, стигматизация ЛГБТ-людей и блокировку платформ, экономические потери, снижение инвестиций. По мнению социолога Серика Бейсембаева, казахстанцам придется попрощаться с привычным образом жизни. 

«Если эти поправки будут приняты, свобода слова в Казахстане уменьшится, потому что «ЛГБТ-пропаганда» — это очень широкое понятие. То, что оно охватывает, неясно. Поэтому для казахстанцев это означает, что привычная им кинопродукция, книги, которые они читают, материалы в социальных сетях — все это подвергнется цензуре», — говорит эксперт. Издатель, режиссёр, основатель издательства Aspan Books Тилек Ырысбек считает что многие произведения можно отнести к «пропаганде», хотя они могут не являться таковой, так как авторы часто прибегают к разным способам раскрытия персонажей. 

Арт-критик и куратор ряда международных арт-проектов Валерия Ибраева согласна с ним, прогнозируя ограничения свободы творчества и свободы восприятия: «При полной неопределённости того, что считать пропагандой, наверное, будет не оригинально задать вопрос: является ли исполнение Чайковского или песни Фредди Меркьюри гей-пропагандой?» 

По словам медиаюриста Гульмиры Биржановой, из-за того, что понятие «пропаганда» может трактоваться крайне широко, ещё одним вероятным негативным последствием поправок станет усиление самоцензуры в медиа. Но депутат Жанарбек Ашимжанов уверяет, что при разработке были учтены негативные последствия. Он обещает что для недопущения «социального давления» будут усилены «механизмы правовой защиты и системы мониторинга». 

«Права и безопасность любых групп в обществе, включая представителей ЛГБТ, важны для государства. При разработке законопроекта не были оставлены без внимания вопросы его возможного воздействия на общество, необходимость недопущения усиления напряжённости, а также предотвращения буллинга и стигматизации. Наша цель — не дискриминация каких-либо граждан, а регулирование информационного пространства и обеспечение психологической безопасности подрастающего поколения. Одновременно предполагается совместная работа с уполномоченными органами по вопросам психического здоровья, профилактики суицида и другим смежным направлениям», — резюмирует он. 

Между тем, эксперты фонда Education Community напоминают о так называемой модели Badgett, разработанной для оценки экономических издержек дискриминации и социальной эксклюзии ЛГБТ+ людей, и используемой многими международными организациями. 

Экономист и руководитель венчурной компании Activat VC Марат Толыбай предупреждает, что возможными последствиями станут также ухудшение инвестиционного климата, усложнение визовых режимов, потеря человеческого капитала за счёт эмиграции талантов из ЛГБТ-сообщества и людей с либеральными ценностями. 

ООН также высказала позицию по казахстанскому законопроекту, «основанному на дезинформации»: «Трансформация дискриминационной петиции в закон придаст юридическую силу предрассудкам, дальнейшей изоляции уязвимых сообществ и подрыву фундаментальных прав человека». 

Почему сейчас

Судя по всему, неожиданный подарок всем автократам мира преподнесли Дональд Трамп с Илоном Маском, разгромив USAID, озвучивая мифы о проектах вроде «создания трансгендерных мышей». 

В марте Токаев даже выразил осторожный восторг и благодарность по этому поводу: «Многим странам десятилетиями навязывали так называемые демократические моральные ценности, включая ЛГБТ, и под этой вывеской международные неправительственные фонды и организации грубо вмешивались в их внутренние дела. На поверку все оказалось проще простого — разворовывались миллиардные бюджеты (…) Работа, развернутая нынешней американской администрацией во главе с президентом Трампом по выявлению масштабных злоупотреблений и разоблачению политического лицемерия «глубинного государства», восстановлению традиционных моральных ценностей, заслуживает поддержки». 

Правозащитник Евгений Жовтис также считает, что главным триггером принятия законопроекта стал Трамп: «Да, был пример Венгрии, России, да будет какая-то критика со стороны ЕС, специальных процедур ООН, но к этому наши власти уже привыкли. А с американцами напрямую ссориться не хотели раньше, а при Трампе можно, и ничего за это не будет». 

Исследователь социальной теории Галым Жусипбек считает, что хотя в обществе есть анти-ЛГБТК+ настроения, это не самое важное из запросов на фоне острых проблем социальной несправедливости и экономики. А гомофобия, по его словам — продукт советского времени. «Казахстанцам надо понять, что гомофобия — это часть темной «советскости», как официальной, так и неофициальной (точнее, неотъемлемой части советской криминальной субкультуры), которая нас преследует, и от которой надо избавляться», — уверен эксперт. 

«Ценный международный опыт»

В Казахстане сторонники запрета «пропаганды» ссылаются на опыт таких стран, как Венгрия, Болгария, Литва, Польша и Кыргызстан. 

В Венгрии с 2021 года вступил в силу закон «Об ужесточении мер в отношении правонарушителей-педофилов и внесении изменений в некоторые законы, направленные на защиту детей», запрещающий делиться с несовершеннолетними информацией, которая пропагандирует гомосексуальность или трансгендерный переход, а также вводятся ограничения на показ в дневное время по телевидению контента, затрагивающего ЛГБТ-тематику. 

В бывшем ранее относительно свободном Кыргызстане в 2023 году принят закон «О мерах по предупреждению причинения вреда здоровью детей», запрещающий помимо пропаганды «нетрадиционных сексуальных отношений» отрицание семейных и традиционно-общественных ценностей. 

В Болгарии после внесения в 2024 году поправок в Закон о дошкольном и школьном образовании запрещается ЛГБТ-пропаганда в школах. 

Что касается Польши, то, по всей видимости, сторонники казахстанского законопроекта имели в виду создание так называемых зон, свободных от ЛГБТ, где запрещались марши равенства и другие публичные ЛГБТ-инициативы. Такие зоны охватывали около трети страны. Но о запрете ЛГБТ-пропаганды речи не велось, и в мае 2025 года была закрыта последняя из таковых зон после решения Европейской комиссии и Верховного административного суда, посчитавших данную инициативу дискриминационной. 

В Литве в законе «О защите несовершеннолетних от воздействия отрицательной публичной информации» действительно был запрет на информацию о гомосексуальных и бисексуальных отношениях, однако он был отменён конституционным судом Литвы в 2024 году. 

Впрочем, ссылаясь на «международный опыт», казахстанские законотворцы, как и всегда, подобрали примеры, которые укладываются в продвигаемую ими идеологию. Хотя нет никаких свидетельств того, что принятые в упомянутых странах ограничения каким-то образом способствовали провозглашаемым ими целям. Зато, как упоминает эксперт в области международного права Татьяна Чернобиль, эти ограничения были раскритикованы региональными европейскими и международными (ООНовскими) механизмами защиты прав человека как непропорциональные. И, как показывает пример Литвы, в некоторых странах уже произошёл откат. 

Интересно как казахстанские «стоп-пропагандисты» могли упустить из виду Грузию, где в 2024 году был принят жёсткий закон «О защите семейных ценностей и несовершеннолетних». Он налагает ограничения на свободу слова и собраний для представителей ЛГБТИК+, запрещает гендерно-аффирмативные операции и юридические процедуры признания пола, подтверждает запрет на однополые браки и вводит цензуру в СМИ и в сфере образования. 

Очевидно, что инициативы в некоторых европейских странах накладываются на «правый поворот», начавшийся примерно с 2010-го года и набравший силу после 2020-го, так что анти-ЛГБТ риторика совпала с требованием ограничить поток беженцев и мигрантов, возникновением конспирологических групп, и как кульминация — усилением позиций правых партий.

При поддержке Медиасети