Жизнь или выживание? Реальность украинских беженцев в Литве

Ничего не изменилось: большинство беженцев — женщины с детьми

До начала большой войны у Виктории, ее мужа и дочери была счастливая жизнь в Сумах. После февраля 2022-го семья оставалась в родном городе еще два года: дети ходили в школу, работали предприятия, обстановка была более-менее спокойной (если ее таковой вообще можно назвать в условиях боевых действий). Но в начале 2024 года ситуация резко обострилась — участились обстрелы.

— Нам пришлось собрать три сумки и уехать из страны, оставив там прошлое и родных, — вздыхает украинка. — Мы потеряли все! Жизнь фактически началась с нуля.

Семья оказалась в феврале 2024 года в Клайпеде. Тяжелее всего пришлось дочери, которая раньше от родителей редко слышала слово «нет», но в новой реальности столкнулась с ограничениями и экономией.

— Я живу одна с ребенком в Литве, — рассказывает еще одна украинка Анна (имя изменено по просьбе героини — прим.), приехавшая в начале войны в Клайпеду из Харькова. — Моей дочери 14 лет. Ее отец сейчас служит в ЗСУ. Хотя мы в разводе, я забрала к нам свекра. Уже в Литве у него выявили онкологическое заболевание — сейчас он проходит лечение.

Личные истории героинь нашей публикации отражают общую статистику в Литве. Судя по отчету Управления верховного комиссара ООН по делам беженцев (УВКБ), в основном от войны в Литву бежали женщины с детьми из Харьковской, Донецкой, Днепропетровской областей. Большинство из них живут в Вильнюсском, Каунасском и Клайпедском регионах.

Осложняется все тем, что многие беженцы относятся к уязвимым группам, если учитывать подход Международной организации по миграции IOM Lithuania. К ним она относит многодетные семьи, родителей с несовершеннолетними детьми, людей с инвалидностью, пожилых, которым без внешней поддержки приходится очень сложно.

— Значительная часть беженцев из Украины прибыли в Литву сразу после начала полномасштабных боевых действий, две трети из них в ближайший год не планируют никуда уезжать, — комментирует ситуацию по просьбе «Новой газеты.Балтия» представитель УВКБ ООН в Литве Рената Кулеш. — Это означает, что они нуждаются в долгосрочной системе оказания помощи.

Каждый третий не может оплатить аренду жилья и коммуналку без внешней поддержки, каждый пятый — внести деньги вовремя

Один из экзистенциальных вопросов: а где жить? По данным УВКБ ООН, около 63% беженцев из Украины обосновались в квартире или доме, примерно 15% делят жилье с кем-то еще, а около 13% находятся в центрах временного размещения — приютах и других местах коллективного проживания.

Харьковчанка Анна говорит, что ей повезло: удалось найти квартиру, когда еще действовала программа по компенсации стоимости аренды. С тех пор там и живет — хозяева вошли в положение и предложили частично оплачивать коммунальные услуги. В холода сумма значительно растет — к примеру, зимой выходило около 350 евро в месяц.

— Арендуем двушку в реновированном доме, — рассказывает о своем опыте сумчанка Виктория. — Плата в месяц — 360 евро плюс коммунальные расходы. Недавно одобрили компенсацию, но выплату пока не получили.

Это также коррелирует со статистикой ООН: почти треть (27%) украинских беженцев зависят от внешней финансовой поддержки при оплате аренды жилья и коммунальных услуг, а практически каждый пятый сталкивается с трудностями при их своевременном погашении.

В условиях перенаселенности (когда в одной комнате живут три человека и более) находятся 7% беженцев. Обычно они делят квартиру или дом с другими людьми, живут в общежитиях и центрах размещения.

Карьерный дауншифтинг: от главного механика до слесаря

В Сумах Виктория работала ведущим экономистом бюро тендерных закупок, муж — главным механиком завода по производству железобетонных изделий. Это была хорошая работа, предполагающая достойный заработок.

— После переезда в Литву все изменилось: супруг вынужден работать слесарем. Его график: 6 дней в неделю по 10 часов. Зарплата — около тысячи евро, — говорит украинка. — Я не могу работать физически, поскольку не позволяет здоровье, оформлена инвалидность по зрению. Хотя здесь нужны специалисты моего профиля, но требуется знание английского и в совершенстве литовского языков. Подавала резюме на бухгалтера первичной документации, но безуспешно.

У семейной пары были надежды, что после подтверждения дипломов удастся найти работу, соответствующую их квалификации. 

У Анны из Харькова несколько иная ситуация. Она по специальности — учитель украинского языка и литературы, но построила карьеру в маркетинге. Сейчас продолжает сотрудничать с украинской компанией дистанционно.

— Моя зарплата — около двухсот евро в месяц, бывший муж платит сто евро в качестве алиментов, — рассказывает Анна. Это весь доход харьковчанки, если не считать редких подработок и детского пособия, которое выплачивает ее дочери Литва.

Жизнь в эмиграции тяжело представить без стабильного и достойного заработка, перспектив карьерного роста, трудоустройства по профилю. 

— Языковой барьер, низкая зарплата, отсутствие работы, соответствующей навыкам, способностям или опыту, а также неподходящие графики работы препятствовали трудоустройству, — перечисляет основные факторы представитель УВКБ ООН в Литве Рената Кулеш.

Вероятно, именно по этим причинам около 37% украинских беженцев не заняты на рынке труда, а около 11% молодых людей (16-24 лет) не учатся и не работают.

У 14% беженцев денег не хватает даже на еду

Дохода мужа Виктории из Сум едва хватает на базовые потребности: аренду квартиры, коммунальные платежи, связь, еду, средства гигиены. «Если случается форс-мажор вроде болезни или срочной покупки, скажем, новой пары обуви вместо прохудившихся ботинок, то приходится тяжеловато», — признается женщина.

У харьковчанки Анны — те же проблемы. В основном деньги уходят на коммуналку, еду, оплату налогов в SoDra (украинка оформила индивидуальную деятельность).

— Также у дочери много запросов: то купить одежду, то оплатить английский, то уроки игры на гитаре, — дополняет украинка.

Примерно 14% находятся в самом тяжелом положении — их дохода не хватает даже на еду. Еще у 39% средств достаточно для покупки основных продуктов питания, но их не хватает на коммунальные услуги, лекарства и новую одежду.

«Если есть возможность, то идем пешком, чтобы сэкономить на проезде в общественном транспорте»

Как выходят из ситуации? Очевидно, что выбор стратегий невелик: жесткая экономия (самый популярный вариант), высокорискованная работа (4% домохозяйств), продажа ценных вещей (2%) и даже привлечение к получению дохода детей до 17 лет (2%).

— Не могу сказать, что мы голодаем и все очень-очень плохо, но приходится ограничивать себя во многом, — признается Виктория из Сум. — Понятное дело, есть обязательные платежи, которые нельзя не платить: аренда, коммуналка, связь. Но в остальном… Допустим, когда есть возможность, то идем пешком, чтобы сэкономить на проезде в общественном транспорте.

Женщина старается покупать овощи, фрукты, мясо, рыбу, но по акционным ценам, и не всегда в том количестве, в котором хотелось бы.

— Например, я покупаю килограмм фарша и готовлю котлеты. Их мы едим пять дней, их же даю мужу на работу в качестве ссобойки, — продолжает украинка. — Если котлет на неделю не хватает, то беру куриные пупки или сердце. Выходит дешевле. На ужин у нас, как правило, суп. Стараюсь покупать колбасу, чтобы была возможность делать дочке в школу бутерброды.

Одежду семья покупает только при острой необходимости.

— С ужасом думаю, что у дочери могут порваться брюки, — дополняет наша собеседница. — Дорогие покупки вроде холодильника или телевизора даже не планируем.

Кино, театры, кафе для семьи из трех человек тоже недоступны. Иногда дочь просит выделить деньги, чтобы сходить в ресторан быстрого питания — на это ей выдают не более пяти евро в месяц.

Недавно возникла необходимость переехать поближе к школе, где учится дочь. Но найти квартиру по доступной цене пока не удается.

— Самое болезненное — отказывать ребенку в сладостях, о которых она просит. Периодически разрешаю, но не более чем на евро-полтора, — говорит Виктория.

У харьковчанки Анны ситуация чуть получше. Она рассказывает, что может позволить приобретение одежды, правда, в Pepco (польская сеть магазинов низких цен — прим.) или на распродажах.

— В кафе и рестораны практически не ходим, но иногда дочь просит заглянуть в Hesburger — можем позволить себе раз в месяц-два, — женщина в основном рассчитывает на свои сбережения.

Как свидетельствуют данные ООН, почти каждая пятая семья (19%) беженцев из Украины отметила, что по крайней мере раз в неделю им приходилось ограничивать размер порций. Примерно для 7% это стало ежедневной мерой.

— Эти данные были представлены государственным учреждениям, с которыми мы тесно сотрудничаем, в частности, Министерству социальной защиты и труда, которое отвечает за прием и интеграцию беженцев в Литве, — отмечает Рената Кулеш.

Две трети тех, кто пока плохо знает литовский язык, хотят его изучать

При трудоустройстве и, соответственно, получении более высокооплачиваемой работы возникает языковой барьер. Ранее «Новая газета.Балтия» поднимала проблему: в Литве нет единой государственной программы, ориентированной на мигрантов.

В результате возникает замкнутый круг. Мигрант слабо интегрируется в среду говорящих по-литовски, потому что нет возможности найти работу по профилю. А это в свою очередь сужает возможности при трудоустройстве. Образуется кокон, из которого самостоятельно, без системной и продуманной сторонней поддержки, не выбраться.

— Я ходила на бесплатные курсы для украинцев в Клайпедский университет и продолжаю посещать занятия в Центре национальных культур. Однако знаний хватает для бытового уровня, при трудоустройстве по моей специальности нужен безупречный литовский, — повторяет сумчанка Виктория.

Анна из Харькова также пыталась изучать литовский на онлайн-курсах, организованных Клайпедским университетом, однако этого для интеграции оказалось недостаточно: «Из-за того, что я работаю с украинской компанией, и редко общаюсь с литовцами, знания быстро забываются».

Только каждый четвертый беженец из Украины может свободно общаться на литовском языке в повседневной жизни — так они сами утверждали во время исследования ООН, хотя 41% посещали языковые курсы, и почти три четверти были удовлетворены качеством обучения.

И УВКБ ООН, и IOM Lithuania подчеркивают, что видят интерес украинских беженцев в изучении литовского.

— Для улучшения языковых навыков необходимы более индивидуальные методы, включая возможности онлайн-обучения, — считает Рената Кулеш. — НГО могут продолжать оказывать помощь, обеспечивая доступ к этим курсам, а также организуя неформальные группы по изучению языка.

Однако есть и другая проблема, о которой мы сообщали ранее: пропускная способность образовательной инфраструктуры недостаточная. В Литве не менее 100 преподавателей оказывают услуги такого рода. Они могут с нуля до уровня А2 обучить 5 тысяч человек в год, максимум — 10 тысяч.

Лишь каждая четвертая семья получает пособия — в основном это детские деньги и пенсии

Есть распространенное мнение, что украинцы в Литве живут на пособия. Однако это миф. Этих средств, как правило, недостаточно для покрытия базовых расходов.

— Никаких льгот и помощи у нас нет. Получаем только так называемые «детские деньги» — 122,5 евро в месяц, — рассказывает Виктория из Сум.

Она подала в январе этого года заявление в SoDra о начислении пенсии по инвалидности. Однако организации нужен ответ из Украины, которая пока не предоставила данные.

Харьковчанка Анна также получает пособие на ребенка. Она пыталась оформить помощь как малообеспеченная, но соцслужба попросила предоставить трудовой договор, который находится в опечатанном офисе в Харькове. Доступа туда нет.

— Справки о том, что я работаю и о размере зарплаты, не подошли. Я получила отказ с мотивацией «недостаточно предоставленных документов», — объясняет украинка.

В отчете ООН отмечается: лишь каждое четвертое домохозяйство украинских беженцев полагается на литовские пособия по социальной защите, каждое десятое — на украинские выплаты. В основном речь о детских и семейных пособиях (41%), а также пенсиях (35%).

Рената Кулеш отмечает, что в наиболее уязвимом положении оказываются люди с инвалидностью (их 14%) и пожилые (11%): «Государственные учреждения несут основную ответственность за регистрацию таких беженцев в органах социального обеспечения, а субъекты гуманитарной помощи могли бы дополнить государственную поддержку путем предоставления адресной помощи».

По сравнению с 2022-м, украинцев в Литве стало меньше в 2,3 раза

Когда начиналась большая война в Украине, реакция Литвы и ее граждан была солидарной: в крупных городах оперативно заработали центры по приему беженцев, волонтеры помогали находить жилье, простые люди несли одежду, еду, предлагали всяческую помощь.

— Сейчас она несколько уменьшилась. Считалось, что беженцам из Украины понадобится лишь временная помощь, но теперь очевидно, что необходимы долгосрочные решения, — считает Рената Кулеш. — Однако, несмотря на вышеупомянутые проблемы, большинство украинских беженцев в Литве удовлетворены условиями своей жизни, хотя есть несколько групп с особыми потребностями, которым требуется адресная помощь, услуги и поддержка. Это около 15-20% всех беженцев.

Тем не менее, статистика говорит о том, что многие украинцы уезжают из Литвы. 

По данным ООН, действительные ВНЖ на основании временной защиты (которые выдавались беженцам из Украины) в конце марта 2025-го были у 41 тысячи украинцев.

— Меня бесит, что я не могу ничего сделать, — слова Виктории из Сум переполнены отчаянием. — Вернуться домой? Не вариант. Завод, где я работала, частично поврежден. Предприятие мужа тоже разрушено. Супругу остается пахать как Папа Карло. А мне и дальше быть семейным экономистом, юристом, бухгалтером и переводчиком c/на литовский в одном лице.

У харьковчанки Анны такие же мысли:

— Очень хотелось бы вернуться домой, но пока такой возможности нет: я не могу везти ребенка в город, который регулярно обстреливают ракетами и дронами. Кроме того, в нашей квартире живут беженцы из Донецкой области, дом которых разрушен полностью, им некуда идти.

Героини нашей публикации все же не теряют надежду интегрироваться в Литве, изучают рынок труда, рассматривают возможности по трудоустройству. Однако признают: с каждым месяцем надежды на то, что удастся справиться без внешней помощи, все меньше.

Материал создан при поддержке «Медиасети»