«Война — это надолго, а жить нужно здесь и сейчас». Истории украинцев, бежавших от российской агрессии в Литву

Игорь Светличный из Старобельска: «В Литве ни на секунду не чувствовали себя чужими»

До российской оккупации Игорь Светличный жил в Cтаробельске (Луганская область). В 2014 году туда релоцировался Луганский национальный университет, где он работал преподавателем. Вся его профессиональная жизнь так или иначе была связана со спортом — он более двадцати лет возглавлял районный отдел молодежи и спорта: организовывал соревнования, тренировал, вывозил детей на оздоровление. На 24 февраля 2022 года была запланирована очередная поездка волейбольной команды в Полтаву.

— Рано утром позвонила старшая дочь, которая тогда жила в Харькове. Рассказала, что слышны взрывы, видно зарево. Стало ясно: начинается что-то страшное, — вспоминает Игорь.

Первые дни в Старобельске было тихо. Не верилось, что большая война уже на пороге, но очень быстро стало очевидно, какие планы в реальности у российской агрессии.

— Старшая дочь, которая с сыном и мужем приехала из Харькова в Старобельск, рассказывала, что по дороге видела многочисленные военные колонны, — продолжает Игорь Светличный. — Вскоре оккупанты добрались до нашего города. В первые дни я с другими украинскими активистами выходил на марши. Во время одного такого митинга мы лоб в лоб столкнулись с российской танковой колонной. Они нас разогнали. А потом власть в Старобельске перешла под российский контроль.

Практически сразу начались карательные меры. Оккупационная власть начала преследование тех, кто выступал против войны. Большинство проукраински настроенных жителей города уехали, но кто-то попал под каток репрессий — после вызова российских силовиков люди пропадали на месяц-два, а кто-то и насовсем.

— Мы не смогли выехать сразу после начала войны, потому что свидетельство о рождении внука осталось в Харькове, куда дорога была отрезана, — вздыхает украинец. — В это время россияне начали ходить по домам, задавали разные вопросы. После одного из таких рейдов меня вызвали в прокуратуру, где интересовались отношением к происходящему, почему я выходил на марши, что знаю о протестующих.

Один из следователей, который допрашивал Игоря Светличного, оказался в прошлом спортсменом, и вспомнил заслуженного тренера. Это уберегло от преследований, но оставаться в Старобельске все равно было небезопасно.

— Пока решали вопрос с документом внука, старались не светиться — из дома практически не выходили, — рассказывает наш собеседник. — Это было непростое время. Младшая дочь заканчивала школу. Российская власть хотела, чтобы она училась по программе РФ. Заявление мы написали (иначе было нельзя), но занятия она не посещала — я договорился с коллегами из Хмельницкой области, чтобы дочь училась дистанционно.

Когда свидетельство о рождении внука было доставлено в Старобельск, уже наступило лето. К тому времени предстояло решать другую проблему — младшая дочь хотела поступать в украинский вуз, и нужно было сдавать национальный мультипредменый тест.

— Дорога вела через Россию, ехали на двух машинах — я, жена, дочери, внук, зять, а также сваха, — продолжает мужчина. — Наши автомобили были с украинскими номерами. Сами понимаете, с каким отношением пришлось столкнуться. Ночевки были чем-то страшным. На границе провели три дня… Но когда попали в Латвию, то возникло ощущение, что снова разрешили дышать свежим воздухом.

Лето 2022-го прошло в заботах. Дочь Игоря Светличного успешно сдала тест и поступила в Национальный университет физического воспитания и спорта Украины, в котором учится дистанционно.

— В Литве нас встретили как родных — здесь мы ни на секунду не чувствовали себя чужими, — признается украинец. — Понятное дело, сидеть на шее у государства я не считал возможным, и стал искать работу. У меня был большой тренерский стаж, но без знания литовского языка в местные школы не устроишься. А потом я узнал, что в Вильнюсе открывается Международная украинская школа, пришел познакомился — так стал работать преподавателем физкультуры.

По его словам, школьные занятия вернули смысл жизни, позволили увидеть ясную и понятную цель.

— Вот я пришел сегодня вечером и уже составляю расписание на завтра, — говорит Игорь Светличный. — У Риты палец поломан — значит, придется менять план тренировок. Через неделю день рождения у Кристины — надо продумать подарки. Когда окунаешься в мир таких забот, затягивает. Это спасает и тешит.

Как рассказывает преподаватель украинской школы, печать войны, бомбежки, время в оккупации отразилась на большинстве детей. Первый год обучения многие вели себя замкнуто, взгляд учеников был устремлен в пространство, но через некоторое время стали происходить перемены — ребята оттаяли, в классах снова зазвучал смех, на переменах можно было услышать песни. Хотя до сих пор есть дети, которые практически не говорят.

Их младшая дочь учится и работает вместе с отцом в МУШ, старшая дочь воспитывает внука и удаленно работает дизайнером.

— Если раньше мы даже не допускали мысль, что никогда не вернемся домой, то теперь признаю, что это вполне реально, — говорит на прощание украинец. — В это до сих пор не верится, мы бы очень хотели вернуться на родину, где у нас прекрасный дом, который я строил с отцом. Но я также прекрасно понимаю, что война через месяц или два не закончится. А жить нужно дальше и планировать дальше, чем на неделю вперед.

Олександра Руденко из Харькова: «Работаю на трех работах, учу литовский»

За пару недель до войны Олександра Руденко приехала погостить в Вильнюс. За чашкой кофе она размечталась: «А что если дети выучат литовский, средняя дочь поступит в Вильнюсский университет?» А вскоре, вследствие драматичных событий эти мысли воплотились в жизнь: через месяц харьковчанка переехала в Литву, дочери пошли в школу, а сама она теперь работает учителем математики, занимается репетиторством и учит литовский язык.

— Война меня застала в 2014 году, когда муж ушел на фронт, — начинает она свой рассказ. — А через два года наша семья распалась, потому что ПТСР (посттравматическое стрессовое расстройство — прим.) никто не отменял.

Как говорит наша собеседница, она понимала, что рано или поздно российская армия устроит большую войну в Украине, хотя тогда в это мало кто верил. 

— На третий день большой войны уехала моя старшая дочь, — продолжает Олександра Руденко. — Я еще оставалась с младшей и средней в Харькове, надеясь, что эта ерунда закончится. Потом оккупанты стали заходить в город, и я объяснила детям, как вести себя при изнасиловании и что делать для выживания. На девятый день начали летать самолеты, а дети стали ложиться на пол и закрывать уши, как я учила. Тогда я поняла, что нужно что-то предпринимать: к тому времени уже три дня не было ни света, ни отопления, ни воды.

С чемоданом и двумя детьми харьковчанка переехала в центральную часть Украины — в село под Кропивницким. Это позволило перевести дух и признать, что оставаться там надолго — не самое оптимальное решение. Полиции на тот момент не было, люди вокруг находились в сильнейшем стрессе, мужчины злоупотребляли алкоголем. Женщине с двумя девочками-подростками среди чужих людей было непросто.

— Я решила, что нужно безопасное место, где я смогу быстро найти работу. Выбор естественным образом пал на страны Балтии, а Литва — вообще моя давняя любовь. Я списалась с волонтерами, и вскоре уже ехала в Висагинас, — вспоминет женщина.

Там Олександра Руденко устроилась учителем математики, дети отправились в школу, стали учить литовский язык. Одновременно она занялась репетиторством (оформила самозанятость) в Литве и управляла репетиторским центром в Украине.

Надежда на возвращение домой появилась во время контрнаступления, широко анонсированного в 2023 году. В украинском обществе было воодушевление после освобождения Харьковской области (годом ранее), вырос спрос на образовательные услуги. Женщина вернулась домой, стала развивать репетиторский бизнес.

— Однако российские агрессоры начали забрасывать город КАБами (корректируемые авиационные бомбы — прим.), месяц от месяца ситуация становилась только хуже, — рассказывает Олександра. — Когда я сделала чекап здоровья детей, то выяснилось, что у одной панические атаки, у другой — увеличение судорожной активности мозга (ранее была тяжелая черепно-мозговая травма).

Женщина приняла решение вернуться в Висагинас. Так начинался второй этап релокации. Вскоре ее средняя дочь поступила в Вильнюсский университет, и семья переехала в столицу Литвы. За это время Олександра Руденко нашла работу в Вильнюсе, по-прежнему занимается репетиторством, управляет образовательным центром в Украине и учит литовский язык (в день интервью ей предстояло сдавать очередной экзамен). Недавно она перевезла в Литву мать, и говорит, что в другой стране себя не представляет.

— Моя попытка вернуться в Украину закончилась ничем. Я понимаю, что эта война надолго, — наш разговор заканчивается на грустной ноте. — За это время Литва стала моим вторым домом. Здесь хорошо, комфортно, тут друзья. Литовцам не нужно объяснять, что такое Буча. А такого уровня поддержки, который они оказывают Украине, больше нигде нет.