Чем вас привлекла фигура Джафара Панахи?
Я решил преодолеть некоторые штампы, которые нас не подпускают к востоку.
Моя книжка — персональная попытка сломать эту стену между нами, как огромным коллективным Западом (я сюда включаю и Россию, которая, что бы там Путин ни придумывал, всегда скорее идентифицировала себя с западной культурой, хотя половина страны географически и культурно — это Азия), и востоком. Для меня как принципиального интернационалиста в кино важнее всего универсальные открытия, все равно, где они совершены географически. Все знают имена Дэвида Линча, Квентина Тарантино, Педро Альмодовара. На мой взгляд, Джафар Панахи — это такой же революционер в кино, как названные режиссеры.
Каков ваш личный опыт восприятия последних событий?
Начало войны стало для меня переломным моментом. Я уехал в Ригу — но это мог бы быть и Таллинн, и Вильнюс, с каждой балтийской страной у меня есть свои культурные связи.