При каких обстоятельствах вы стали писать книгу о великом итальянском режиссере?
Во время карантина я почти потерял интерес к современному кино. Тогда я подумал, это потому, что мне надо воспользоваться свободным временем и дописать большую книгу про Лукино Висконти. Соответственно, пересматривал старые картины мастера и те, что с ними перекликаются. Потом подсел на оперные трансляции из лучших театров мира: только «Парсифаля» прокрутил четыре версии, потому, что Висконти весь пронизан музыкой Верди и Вагнера. И только посмотрев «Ромео и Джульетту», спектакль шекспировского театра «Глобус», наконец понял, в чем тут дело.
Посланный отцом Лоренцо гонец, который должен сообщить Ромео о хитром плане усыпления Джульетты, попадает в чумной карантин и не может доставить письмо в Мантую — всего лишь сюжетный ход. За ним стоит реальность, в которой жили и творили великое искусство наши предки. У них были совсем другие отношения со смертностью — чрезвычайно высокой в процентном отношении и имевшей чрезвычайно низкий возрастной порог. Не сравнить с комфортным XXI веком, где неожиданная смерть может настигнуть тебя в основном в виде онкологической опухоли или, реже, теракта в самолете.
Почему Висконти?
В нашей жизни какие-то сюжеты, главные события закладываются в юности. Я учился на мехмате, но тем не менее стал сбегать с лекций, хотя очень хорошо учился, сбегал в кино, смотрел зарубежные фильмы, которые тогда редкое появлялись в нашем прокате. И тогда я посмотрел несколько важных для себя фильмов, которые определили мою дальнейшую жизнь. Среди них, например, был фильм Антониони «Затмение», «Шербургские зонтики» Жака Деми, о котором я сейчас пишу книгу и откуда появилась Катрин Денев, о которой я книгу уже написал, с которой общался и вел переписку. С Висконти все иначе. Он еще был жив, но был пожилым классиком и встретиться с ним я не мог.