Выжить и бежать
– Если ракета летит днем, ее прямо видно в небе, а ночью ты слышишь свист, и не знаешь ее направления, и это еще страшнее, — рассказывает Яна.
Мы сидим в вильнюсской пиццерии, где Яна сейчас работает. Клиента манят рекламные щиты над прилавком: десятки пицц всех мастей и сортов, словно это окно в отдельный сытный мир, где не бывает горестей. Над нами витает аромат сырно-грибных изысков с нотками копченой курятины. Кажется, мы уселись поболтать о тонкостях литовской кулинарии. Но война все равно горчит на языке, как ни обсуждай температуру теста. Картина первых дней войны стоит у Яны перед глазами и тянет туда, в 24 февраля, когда украинский город Черкассы проснулся с новостью: Россия бомбит.
– Я поняла все сразу, моментально, а многие вокруг еще не верили: мол, не может такого быть, — вспоминает Яна.
В тот же день была воздушная атака на воинскую часть и склады около села Россошки Черкасской области. Тогда же упал снаряд в городе Умань, убивший несколько мирных человек, случайно оказавшихся рядом. Яна вспоминает, как в Черкассах объявили воздушную тревогу и люди с перепуганными лицами метались по лестницам и дворам, ничего не понимая. А потом стали привыкать, что бомбоубежище теперь часть повседневности.
Она раздумывала, надо ли уезжать: в конце концов, снаряд может и не попасть в дом. Яна родилась и выросла в украинском селе, и в свои тридцать с небольшим эта сельская девушка привыкла к трудностям. В Черкассах то работала поварихой, то вела небольшой бизнес по продаже орехов, то расписывала керамику. Но шестнадцатилетний сын Ярослав оказался крепким орешком: по-мужски постановил, что жизнь дороже расписной керамики, а потому от обстрелов надо бежать.