Среди балтийских республик Латвия первая по количеству этнических русских – здесь их более 25%. В одной только Риге, по неофициальным данным, проживает около 60% русских. Это и староверы, основавшие коммуны на балтийских землях до образования государственности, и более поздние переселенцы довоенного и послевоенного периода. К числу русскоязычного населения относятся также современные эмигранты из России. За последние пять лет 11 тысяч россиян получили вид на жительство в Латвии. Россия стабильно лидирует по количеству иностранных инвестиций, на основании которых выдается латвийское ВНЖ. Причины такой популярности просты: территориальное соседство, относительная доступность цен на недвижимость, большой процент русскоязычного населения, распространенность русского языка. Находясь под влиянием ЕС и России одновременно, Латвия как никто другой на своем примере показывает, как европейский и русский мир уживаются в одной стране.
СПЕЦПРОЕКТ «НОВАЯ ВОЛНА. КАК ЖИВУТ И УЖИВАЮТСЯ В СТРАНАХ БАЛТИИ ДВЕ ВОЛНЫ МИГРАЦИИ — СОВЕТСКАЯ И РОССИЙСКАЯ
Наталья Гордеева — коренная жительница Риги. Очки в черной оправе, высокие заостренные брови, клетчатая рубашка, кеды в тон. В свои 40 Наталья напоминает энергичного подростка: размахивает руками, быстро ходит и еще быстрее говорит.
У нее в запасе четыре языка: русский, латышский, итальянский и немецкий. Наталья родилась и выросла в Риге, но формально она не является гражданином своей родины. Таких, как она, здесь на начало 2016 года 257 тысяч.
— Для русских из России Рига всегда была «вау»! Она и сейчас остается «вау». Ты только посмотри вокруг, — говорит Наталья при встрече.
Мы идем в сторону знаменитой Elizabetes iela (улица Элизабетес). Это одна из ее любимых улиц. Построенная русскими после Отечественной войны 1812 года, улица получила имя российской императрицы Елизаветы Алексеевны. Выполненные в стиле декоративного арт нуво с примесью национального романтизма, дома здесь украшены мифологической символикой. Мы сидим в открытой кофейне, а за нами из соседнего дома наблюдают каменные львы.
— Мне нравится думать, что моя семья по-женски оккупировала Латвию. Своей красотой... У бабушки было шесть сестер. Родились все под Нижним Новгородом. И все вышли замуж за латышей. Происходило все так: одна из сестер приезжает в Латвию, идет на танцы, знакомится с местным, выходит замуж. Следом за ней другая, следом за ней еще одна.
Мама Натальи переехала в Прибалтику вслед за будущим мужем — моряком. Здесь ее встретили три тетки, которые к тому времени обзавелись латышскими мужьями и недвижимостью. Проблем с переездом не возникло. Ее мама практически сразу выучила латышский и нашла работу в преподавательской сфере. Наталья до сих пор вспоминает ее слова: «Наташа, учи язык, это очень неинтеллигентно — не знать языка народа, рядом с которым ты живешь». Сама Наташа выучила язык значительно позже.
— В советское время здесь плохо преподавали латышский. Когда я закончила школу, я лучше знала немецкий. И это при том, что я была отличницей. На нас никто не давил. Хочешь — учишь. Не хочешь — не учишь. Потом к нам пришла независимость. Мы получили родовую травму, как та же самая Украина. Потому что независимость — это такая вещь, за которую нужно бороться, а мы этого не сделали. Нам просто ее вручили, как подарок. Сначала был подарок от Ленина: балтийские страны отпустили на свободу за то, что они активно участвовали в революции. А потом подарок сделал Горбачев, — рассуждает Наталья.
В советское время, говорит она, латыши относились к русским более, чем лояльно. Их дети ходили в русские школы. Сейчас, по ее мнению, многие сделали ошибку, отдав русских детей в латвийские школы. Как говорит Наталья, ребенок, обучаясь на латышском, вырастает латышом. Он приходит к родителям и говорит: «Мне стыдно, что я русский».
— Никто не мог предположить, что к власти придут националисты, что нас сделают людьми второго сорта, что нас резко лишат всех прав и гражданств. Никто не ожидал, что нас разделят на две коммуны. Никто не ожидал, что они начнут рушить индустрию, распиливать ее на металлолом и выкидывать. Огромный пласт людей остался не у дел. Это интеллигенция, это инженеры высокого класса! — Наталья вздыхает. — А сейчас у нас один большой базар: поехали в Польшу, купили, продали, купили, продали...
Чайна-таун из цветов
Из кофейни на Элизабетес мы идем к цветочному рынку Sakta. «Sakta» — название латышской декоративной броши. Этот рынок, безусловно, украшает Ригу, как маленькая брошка имеет свойство украшать женщину. «Чайна-таун из цветов» — так Наталья называет цветочный базар. Раньше он был устлан цветами до самой проезжей части. Сейчас торговые точки упакованы в павильоны.
К тому моменту, когда распался Советский союз, у Натальи умерли близкие родственники. Наталья пошла работать в торговлю. С 20 до 25 лет она работала флористом на цветочном базаре:
— Твое торговое место шириной около метра. Как сейчас помню, один человек зарабатывал три лата за выход, другой тридцать. Конкуренция была сумасшедшая, но и касса была какая. Не то, что сейчас, когда все сидят на минималке. Латышки обычно обращались к покупателям на русском, мы — на латышском. Я учила язык из принципа, чтобы в случае необходимости уметь послать на хорошем латышском языке. Я также выучила итальянский. Чтобы если что послать и итальянцев. А что делать? — говорит она и разводит руками.
Паспорт негражданина
После развала Совесткого союза Наталью, коренную жительницу Риги, оставили без гражданства. Все, кто родился здесь до 40-го года, стали гражданами, а остальные — «потомками оккупантов». Негражданам запретили участвовать в выборах, в том числе в муниципальных. Для натурализации негражданам необходимо было дать обещание верности Латвийской Республике, сдать экзамены по языку, конституции, гимну и истории страны. Наталья называет это демонстрацией лояльности к новому правительству.
По ее мнению, не в русском менталитете так себя вести:
— Как я должна показывать лояльность к стране, в которой я родилась? Я другой родины не знаю. Мне выдали паспорт негражданина: чужой, беженец, рефуджия по-итальянски. Я человек без гражданства, я потомок советских оккупантов. Проблема была не в языке, а в наших принципах. Сейчас если люди и делают гражданство, они делают его для того, чтобы уехать из Латвии навсегда. Для меня в 18 лет это было просто шоком, я чувствовала себя униженной и оскорбленной.
Таких, как Наталья, на данный момент 34,2 %. По данным исследования Управления натурализации, основные причины, по которым неграждане не идут на натурализацию, таковы: большинство неграждан убеждены, что гражданство полагается им по праву.
После цветочного рынка Наталья вышла замуж, четыре года была в декрете, а потом занялась одеждой. В докризисные сытые годы она открыла со своей подругой магазин итальянской стоковой одежды – прошлые коллекции известных брендов. Клиентов было хоть отбавляй, зарплата, по словам Натальи, не падала ниже 2000 евро в месяц. В 2008 году мировой финансовый кризис особенно сильно ударил по Латвии. По итогам 2009 года ВВП Латвии упал на 17%, что стало худшим показателем динамики ВВП в мире.
— К тому времени у меня был свой магазин, но в кризис со всей этой одеждой я стала никому не нужна. Люди просто не могли себе позволить платье за 200 евро. Упал рынок недвижимости, упал рынок стройки, все резко начали банкротиться. Было две квартиры, продали, купили дом, заложили дом, строят новый, наступает кризис, и все по уши в долгах. К тому времени у всех у нас были лексусы, только деньги на бензин просто исчезли.
У людей не стало денег на одежду итальянского производства. Пришлось искать других поставщиков, переходить на эконом-класс, на Китай. Тем не менее ее магазин просуществовал еще четыре года. Наталья работала бы и дальше, но напарница ушла в дeкрет, а с двумя детьми работать по 6 дней в неделю, было не под силу. Она закрыла магазин и уехала в Швейцарию доить коз.
Перчатка дуэлянта
Мы уходим с цветочного базара в парк Кронвалда. Это центральный рижский парк, расположенный на обоих берегах Рижского городского канала. Парк построен более ста лет назад и славится своей красотой и размахом. Мы садимся с Натальей на скамейку, и она продолжает историю:
— Я приехала в Швейцарию выучить язык и сменить обстановку. До этого я работала мозгами, все от меня чего-то хотели. А тут ты телефон включаешь раз в три дня, чтобы позвонить детям. Ты живешь в общине, учишь итальянский в естественной среде, качаешь мускулатуру. Говорю я, кстати, очень бегло. Тут к нам недавно приезжали итальянские металлисты и удивлялись: «Ты так хорошо говоришь!»
Со временем Наталье посчастливилось устроиться беби ситтером к итальянской семье. Девочка оказалась по-южному темпераментной, и за три года успела стать Наталье родной. Условия работы были комфортные — сменный график: месяц через две недели. Раз в месяц она могла приезжать к семье. «Кто мне в Латвии даст возможность раз в месяц уходить в отпуск? Я приезжала и все свое время посвящала детям».
Совсем недавно Наталья вернулась в Латвию:
— У детей переходный возраст, я должна быть рядом с ними в такое непростое время. После Швейцарии многое воспринимается болезненно. Швейцария — это страна сытых людей. Первое ощущение, когда ты туда попадаешь, очень резкое. Латвия — страна голодных людей. Ты в транспорт зайди, посмотри на эти напряженные лица. Здесь сумасшедшая коррупция, средняя зарплата по стране — около 500 евро, при этом высокая рабочая нагрузка, знание трех языков, опыт, образование, все это требуется. Критика власти стала преследоваться уголовно. Я не могу сказать, что мое правительство коррумпировано, я автоматически становлюсь агентом Кремля.
Мы прощаемся с Натальей у памятника Пушкину, установленному в парке в 2009 году. В правой руке поэт держит перчатку, которая олицетворяет собой символ вечной борьбы, вечной дуэли. Помимо пристрастия поэта к дуэлям, перчатка символизирует ту битву, которая разгорелась между русским и латышским сообществом во время установки памятника. Ряд латышских интеллигентов подписали обращение против установки памятника. Говорят, впервые в мировой истории был высказан протест такого рода.
