Черно-белые портреты женщин и детей — крупным планом. Узкий проход между стен с сотнями ржавых урн, на каждой из которых имена и фамилии жертв. Чемоданы с песком, в них — обрывки фотографий и писем.
Подвешенные к потолку головы кукол и солдатские сапоги. Все это однажды угрожающе ворвалось в память и, кажется, осталось в ней навсегда. Как ни странно (оказалось, объяснимо и вполне предсказуемо), сильнее всего до меня «докричались» две выставки, в которых художники и организаторы пытались создать и донести до зрителя запоминающиеся визуальные образы Холокоста, транслировавшие отзвуки трагедии, ее масштабы. Прежде всего это экспозиция Кристиана Болтански, которая проходила в парижском музее современного искусства (1998). А еще выставка «Миранда – Римский Холокост. Кто боится белого человека?», в Хельсинки, в Национальном музее Финляндии (2013). Создание подобных тревожащих и точных объектов вряд ли стало бы возможным без кропотливого изучения истории Холокоста, связанных с ней фактов, биографий, без традиций сохранения памяти о трагедии, который существуют и всячески поддерживаются в Европе.
16 и 17 мая Музей Рижского гетто провел 4-ю международную конференцию «Музеи и мемориальные места Холокоста в пост-коммунистических странах: вызовы и возможности, современные проблемы толерантности в Европе». Неудивительно, что в этом году ученые впервые обсуждали не только Холокост, но и проблемы, с которыми сталкивается европейское общество сегодня. В конференции приняли участие исследователи и преподаватели из Латвии, Германии, Франции, Италии, Израиля, Армении, России, Венгрии, Украины и т.д. Каждый излагал результаты исследований и размышлений, привносил свой голос в общий большой хор изучения трагедии.
Многие докладчики уверены, что преподавание истории Холокоста оправдано любыми доступными сегодня средствами (такими, как фактография, документальное и игровое кино, записи свидетельств, статьи Википедии и тд.). При этом, дневники прошедших через ад и выживших в нем (образцом здесь является книга «Ночь» Эли Визеля) и в разной степени олитературенные записи очевидцев способны рассказать о трагедии гораздо больше любых статей и учебников. Все меньше среди нас людей, переживших Холокост, но именно их общение со студентами и рассказы о пережитом всегда вызывают особенный интерес и эмпатию.
Когда называют цифры и говорят о миллионах жертв, ты не всегда способен осознать истинный масштаб и смысл события. Когда же ты видишь перед собой лицо человека, узнаешь его личную драму, это дает возможность понять и прочувствовать его судьбу, его боль.
Исследователи разных стран сходились во мнении, что при преподавании истории Холокоста цифры не должны доминировать. Миллионы состоят из отдельных лиц, из фотографий крупным планом. История трагедии складывается из множества личных драм, которые таятся в семейных альбомах, в письмах, в документах из старых ридикюлей – при соприкосновении с которыми только и возможна эмоциональная вовлеченность, сопереживание, осознание случившегося.
Слушая доклады конференции, я предположила, что мрачная мистика Холокоста и Сталинских репрессий заключается в том, что если память об этих трагедиях эмоционально угасает, перестает искренне трогать и возмущать большинство из нас, если пережитые недавно такие масштабные и неслучайные трагедии перестают жить в каждом из нас вороном угрозы, предупреждения, сочувствия, который периодически кричит свое отчаянное «Больше Никогда (Never Again)», то каким-то неведомым образом (а на самом деле вполне объяснимо) зло перемещаются во внешний мир, намечается снова. Именно поэтому так важен разговор о пережитом, культура памяти, возможность извлечения уроков, — чтобы страшные события действительно больше никогда не повторились.
С подобной логикой согласны далеко не все участники конференции. Например, Рейнхольда Бошки (из университета Тубингена) размышлял о том, должно ли преподавание Холокоста быть средством и инструментом для чего-то другого, скажем для изучения прав человека и передачи моральных уроков. Профессор считает, что преподавание памяти о жертвах не должно служить никаким другим целям. Это называется «уважение чести и достоинства жертв Холокоста». Ведь мы не идем на кладбище, чтобы извлечь из этого моральный урок. Мы идем туда, чтобы вспомнить о жизни, о человеке, о судьбе погибшего. Помнить о жертвах исторической травмы, уверен ученый, значит помнить об их смерти, их судьбах, так же, как и об их жизни, мире, из которого они вышли, их традициях, биографиях, религии и культуре – а не только об одних страданиях и смерти. Все это важно и является частью процесса сохранения памяти.
И все же, тема коллаборационизма во время Второй мировой войны не теряет своей гнетущей остроты и по сей день. На конференции прозвучало немало историй предательства – из разных оккупированных городов Европы, России, Украины. Представленный Дмитрием Асташкиным (из Новгородского государственного университета имени Ярослава Мудрого) масштабный проект Советский Нюрнберг как раз посвящен преступлениям и преступникам Второй мировой войны. Невозможно вывести общий механизм человеческой драмы предательства, но некоторые звучавшие на конференции истории о том, как во времена фашистской оккупации обычные люди выдавали властям евреев, пересекались с сюжетами из книги «Время секонд хэнд» Светланы Алексиевич. Под давлением обстоятельств, в неблагоприятное время обычные «мирные» граждане оказались способными подтолкнуть к пропасти, выдать властям своих вчерашних одноклассников, знакомых, коллег по работе. В этой связи напрашивается вопрос: заложено ли предательство, убийство, издевательство, истязание себе подобных в человеческую природу, таятся ли эти качества изначально в каждом из нас, раскрываясь при определенных исторических обстоятельствах. Или все же они характерны отдельным личностям, являются маргинальными формами человеческой психики. На эти вопросы важно искать ответы, чтобы черные дни истории не повторились в современной Европе и в современной России. Важно сопереживать и чувствовать боль других, чтобы ворон кричал в каждом из нас «Never Again», чтобы трагедия не вырвалась наружу и не начала хозяйничать в мире.
