11 марта суд Курземского района Риги должен был обнародовать решение по делу Максима Коптелова, получившего полгода лишения свободы за публикацию в марте 2014 года на портале петиций avaaz.org. Тогда Коптелов написал, что в случае вхождения в состав Российской Федерации перед «всеми жителями Латвийской республики откроются громадные перспективы развития, намного большие нежели при нынешнем нахождении в Евросоюзе» — и тут же указал, что вся эта затея с петицией — шутка.
Однако днем ранее адвоката приговоренного известили, что в связи с загруженностью судьи срок выдачи решения продлевается на месяц. Об обстоятельствах беспрецедентного дела «Новой газете – Балтия» рассказала защищающая Максима Коптелова доктор права, присяжный адвокат Илона Булгакова.
— Илона, расскажите, пожалуйста, подробности истории Максима Коптелова?
— 8 марта 2014 года на сайте петиций www.avaaz.org появилось «Обращение ко всем жителям Латвии: сбор подписей за вступление Латвии в состав Российской Федерации». В этом обращении много несуразностей. Оно начинается словами: «Если Латвия снова войдёт в состав Российской Федерации...» Хотя Латвия никогда не входила в состав РФ. Автор обращения, мой подзащитный Максим Коптелов, допустил не только исторические и юридические неточности, но и орфографические ошибки. Что, по всей видимости, говорит не столько об уровне образования, сколько об отношении автора к своей затее, которая в самом тексте охарактеризована как «шутка, не несущую никакой значимости». Конечно, с Максимом можно спорить об интерпретации конституционных фактов, что фактически и происходит в рамках данного уголовного дела.
Хотя на портале собирались какие-то подписи, Максим о своей «шутке» и думать забыл. И когда со времени публикации обращения прошло чуть менее года, вдруг утром 25 февраля 2015 года его задерживают представители Полиции безопасности и возят по нескольким адресам – задекларированному и по месту реального проживания, проводят обыски, к концу дня ставят в известность о наличии обращения на портале, чего он никогда не отрицал, и наконец оформляют протокол. После чего задерживают еще на двое суток. Освободили его, согласно записи в протоколе задержания, через 44 часа, хотя фактически Максим был задержан на 51 час. Таким образом Полиция безопасности «вписалась» в максимальный срок задержания, предусмотренный законом, — 48 часов.
При освобождении Максима Коптелова уведомили о двух мерах пресечения — запрете на выезд из страны и нахождении по определенному месту жительства. Здесь важно, что 25 февраля 2015 года Полиция безопасности на целый день лишила Максима не только свободы передвижения, но и элементарных прав человека: ему не разъяснили его права, не сообщили, в каком статусе он участвует в процессе, не обеспечили право на защиту. Что является вопиющим нарушением Уголовно-процессуального закона и общепринятой практики, а также нарушением европейских директив о праве на справедливое разбирательство. Поэтому я, как защитник, просила суд вынести отдельное решение по указанным нарушениям прав Максима.
27 февраля было вынесено постановление о признании Максима подозреваемым по первой части 82-й статьи Уголовного закона, предусматривающей ответственность за публичный призыв к ликвидации независимости Латвийской Республики или включении Латвийской Республики в состав другого государственного образования.
В ходе судебного разбирательства, длившегося с июня 2015-го по 10 февраля 2016 года, в статусе приглашённых экспертов выступили два специалиста, которым были заданы вопросы, находящиеся в области сугубо уголовного права. Выяснилось, что одна из экспертов — доктор латышской филологии — не обладает достаточной квалификацией, подтверждённой соответствующим сертификатом, чтобы оценить юридические, в том числе психолингвистические, аспекты обсуждаемого текста на русском языке. Примечательно, что текст, из-за которого было возбуждено уголовное дело, так и не был официально переведён на государственный язык. Привлечённым экспертам было предложено вынести заключения по распечатке с сайта avaaz.org на оригинальном русском языке.
Важно, что Полиция безопасности регулярно пользуется услугами этого эксперта-филолога. На прямой вопрос: почему именно вас регулярно привлекают в качестве эксперта? – филолог предложила спросить у следователя. В свою очередь, следователь сослался на сложности поиска экспертов и продуктивный опыт сотрудничества с конкретным специалистом. Ответ на вопрос о мотивах привлечения к делу доктора филологии, к тому же не числящуюся в регистре экспертов и не имеющую квалификацию по составлению психолингвистических экспертных заключений, так и не прозвучал. Отдельный нюанс: в своём заключении эксперт-филолог ссылается на учебное пособие Анатолия Баранова «Лингвистическая экспертиза текста: теория и практика», изданное в Москве в 2007 году. Вряд ли учебное пособие, изданное за рубежом, может выступать по сути единственным источником экспертного познания, к тому же по вопросам уголовного права. Отвечая на вопросы в ходе судебного разбирательства, данный эксперт всё время употребляла слово «возможно», звучащее несколько странно в контексте уголовного разбирательства.
— А второй эксперт?
— Что касается второго специалиста, то тут с профессиональной юридической квалификацией вроде бы всё в порядке: Полиция безопасности привлекла известного специалиста по конституционному праву на предмет определения конституционных фактов. Хотя в соответствии с законом о судебных экспертах он тоже не имеет соответствующей квалификации. В своём исследовании он применил методы научного исследования и научного прогнозирования на основе текста Максима Коптелова, который, как мы помним, обвиняется по статье Уголовного закона.
— Чем закончилось судебное разбирательство?
— Судебное разбирательство, потребовавшее девяти заседаний, длилось без малого девять месяцев. Максимальный срок по данной статье – три года лишения свободы с возможностью назначения последующего пробационного надзора. Обвинение настаивало на шести месяцах лишения свободы с применением дополнительного наказания — двух лет пробационного надзора. 26 февраля 2016 года суд признал Максима Коптелова виновным и приговорил его к реальному лишению свободы на шесть месяцев без какого-либо надзора. После получения полного текста решения закон предоставляет десять дней на обжалование приговора. Разумеется, мы подадим апелляционную жалобу.
— Пока она будет рассматриваться Максим Коптелов останется на свободе?
— Вопреки сообщениям некоторых СМИ, не разобравшихся в нюансах судопроизводства, Максим не был задержан и остаётся на свободе при сохранении предшествующих мер пресечения, не связанных с лишением свободы.
— Ваши дальнейшие действия, если апелляционная жалоба будет отклонена?
— Апелляционная жалоба подаётся в инстанцию, вынесшую решение, то есть в суд Курземского района, оттуда направляется в Окружной суд. Следующая, последняя, инстанция – Сенат Верховного суда. За ней только Европейский суд по правам человека. Его практика свидетельствует, что сколь бы шокирующими ни были высказываемые мнения, они имеют право на существование.
— У всех, узнавших из новостей об этой истории, возникает вопрос — кто такой Максим Коптелов?
— Хотя Максиму всего 31 год, он имеет два высших образования в области морского дела и предпринимательства, в настоящее время получает третье. Учится на режиссёрском факультете в RISEBA, снимает художественные фильмы и рекламу. По его словам, он был помощником режиссёра на съёмках короткометражного фильма «Па Па», получившего три награды латвийского национального кинофестиваля «Большой Кристап» и отмеченного на российском «Киношоке». Участвовал в съёмках фильма «Беглецы» и «Мамы 3» с Гариком Харламовым и Анастасией Заворотнюк, где Максим был ассистентом режиссера. Он негражданин, хотя и родился в Латвии. Его бабушка и дедушка живут в России. На момент восстановления независимости Латвии моему подзащитному было пять-шесть лет, и он никак не может отвечать за какие-то негативные стороны жизни советской власти или горький опыт других людей, ни тем более за историческую боль, которую могут испытывать другие люди.
Лично я знаю эту ситуацию не понаслышке. В нашей семье так случилось, что по отцу я потомственная гражданка, а вот моя старшая сестра, кстати, замечательно владевшая государственным языком, с самого рождения жившая в культурном пространстве Латвии и любившая её культуру, оказалась с фиолетовым паспортом. Ей и её сыну пришлось получать гражданство через натурализацию.
Законы по гражданству принимали в начале 1990-х, а обращение Максима Коптелова датировано мартом 2014-го, когда в Риге у посольства РФ и в других местах проходили пикеты в поддержку аннексии Крыма, участники которых скандировали «Сегодня Крым – завтра Латвия!». Максим является активным «крымнашистом»?
Сам ваш вопрос доказывает, что в этой ситуации присутствует политический момент. Если бы подобное обращение появилось в 2005-м или 2010-м году, то, скорее всего, не было бы ни следствия, ни судебного разбирательства. Но тогда государственным органам не надо говорить о нюансах уголовного производства с привлечением элементов конституционного права, фактически притягивая за хвост доказательства, а честно сформулировать новые юридические нормы, соответствующие новым геополитическим реалиям. Чего до сих пор не было сделано. В начале судебного разбирательства я прямо просила суд оценить, может ли суд вынести объективное решение в сложившейся ситуации, на что последовал положительный ответ.
Позиция отношения Максима выражена в приписке, что всё изложенное в обращении является шуткой. Такой позиции Максим придерживался и в ходе досудебного, и в очередной раз подтвердил в ходе судебного заседания. В свою очередь, попытка выяснить отношение общественности к той или иной политической позиции, не может быть наказуемой. В материалах дела нет свидетельств и доказательств того, что Максим Коптелов является участником каких-то радикальных политических движений. Характерно, что, когда началось следствие, Максим попытался снять своё обращение с сайта avaaz.org, но ему это не удалось, хотя он пытался это сделать и самостоятельно, и в кабинете у следователя.
— Все-таки остается непонятным, почему Максим «упаковал» свой крик души негражданина не в острый комментарий в СМИ, а в организационное действие – размещение обращения-шутки на портале петиций, автоматически подразумевающее сбор подписей?
— В отличие от вас, профессионального журналиста, понимающего на каком портале и в каком формате лучше выразить «крик души», Максим Коптелов не обладает таким знанием. К тому же, он в большой степени чувствует себя отторгнутым от общественно-политической жизни Латвийской Республики. И это не только его проблема.
— С чем, по вашему, связана месячная отсрочка в получении решения суда по делу Максима Коптелова?
— По закону суд имеет право один раз отложить выдачу решения по причине сложности дела или «другим объективным причинам». Мне устно сообщили, что причина – в загруженности суда. Конечно, можно предположить, что реальная задержка связана со сложностью, возникшей при формулировке мотивации приговора.
