Накануне в Латвии опубликовали часть фамилий тех, кто сотрудничал с КГБ в советские времена. Ситуация с реакцией народа вполне ожидаемая, разнообразная. Но никакого шока нет.
Кто-то отнесся с юмором, даже некоторые из тех, кто сам оказался в мешках, — если только это не неординарная нервная реакция на такое событие. Некоторые поздравляют друг друга с днем чекиста — так совпало, что именно в день публикации списков отмечали 101 годовщину со дня образования зловещего ЧК. Отличилась крупнейшая в Латвии сеть популярных торговых магазинов, которая откликнулась на события, предлагая за отдельную плату покупателям особые мешочки.
Некоторые вылавливали в списках знакомые имена и радостно восклицали: «а, вот ты где». Это касалось, например, тех, кто вдруг нашел в списках стукача, которые были в пору их студенческой молодости (таких оказалось не так уж и мало)… Большинство сохраняло молчание (хотя добрая половина фигурантов списка здравствует) или испытывало праздное любопытство: дескать, а где эти списки можно посмотреть? И радостно уходило на сайт Национального архива.
Призывов к мести не наблюдалось, если не считать редкого злобного шипения по отношению к новоявленным «предателям».
Но были и такие, которые писали в этот день на своей странице в социальной сети: «Это мой самый печальный день в жизни». И как может быть иначе, когда этот человек, известная рижская поэтесса, вдруг узнает, что агентами КГБ считаются ее бывший коллега по клубу молодых литераторов, а другой был и вовсе ее долголетним спутником жизни?
Латвия страна действительно маленькая и публикация неприятного списка так или иначе отразилась на многих. Корреспондент «Новой газеты-Балтия» обнаружил в списке имена, как минимум пятидесяти своих знакомых. Некоторые из них уже умерли — как, например, музыкант оперного оркестра. А многие живы: например, известный артист балета и, между прочим, наилучший друг детства Михаила Барышникова (и дружат до сих пор, что о много говорит). А уж сколько там коллег по перу (разумеется, всем им уже за семьдесят лет, это старшие товарищи, так сказать, по пишущему цеху). Пришлось позвонить знакомому, сказать, что ТАМ его брат. Было долгое молчание и ответ: «Я действительно не знал».
Многие анализируют, насколько в реальности внушителен сей список. Да, в нем много имен, но список неполный. Преобладают те, кого вербовали уже в последнее десятилетие советской власти (в восьмидесятых годах минувшего века). Говорят, часть вывезли в Москву. Успокоим: имени актрисы Артмане нет. Впрочем, тут же говорят, что КГБ, например, было запрещено вербовать работников партийного аппарата и членов выборных партийных органов или даже брать их в разработку, а ведь великая актриса была кандидатом в члены ЦК Компартии Латвии.
Не станем публиковать имена — желающие могут их увидеть. Среди них есть и два экс-ректора Латвийской академии художеств, и экс-премьер Латвии, и министр культуры, и великий кинорежиссер, и знатный миллионер, и депутат Сейма, и кардинал римско-католической церкви, а также нынешний руководитель православной церкви. Но признать сотрудничество может только суд.
Увы, но реакция тех, кто признался, что он там, в мешках, позволяет смело говорить, что мешки ЧК не подделка. Например, известный не только в Латвии, но и за рубежом писатель Николай Гуданец, псевдоним «Федоров», согласно картотеке, завербован в 1982-м. Сразу же после публикации списка он выступил с таким заявлением в Facebook.
«В Интернете появился документ, который требует разъяснений. Осенью 1981 года меня стали приглашать на беседы с офицером КГБ, который расспрашивал меня о сослуживцах и собратьях по перу. Я отвечал на вопросы, стараясь никого не выдать и никому не навредить. Уже в то время я ненавидел советскую власть и КГБ. После нескольких встреч мне предложили дать подписку, и я согласился, из любопытства и склонности к авантюрам. Был дураком, не понимал, что с дьяволом нельзя играть в его игры.
С тех пор меня вызывали на беседы примерно раз в полгода. Я давал характеристики знакомых — такие, что хоть в ЦК принимай. Анализировал приемы и методы КГБ, собирал материал для книги, которую надеялся когда-нибудь написать.
Но совесть все равно мучила. Я чувствовал себя замаранным.
Я сумел вычислить нескольких агентов КГБ в своем окружении. Но не сразу понял, что меня подвергают перекрёстным проверкам. Не сомневаюсь, уже к весне 1984 года в КГБ знали, что я лукавый раб, который потчует их пустышками. Однако продолжали держать на крючке.
Весной 1991 года мне сказали, что я нахожусь в подчинении КГБ Латвии, которое переподчинили Совету министров Латвийской ССР. Впервые за 9 лет я получил конкретное задание: внедриться в Русскую общину Латвии. Я с улыбкой спросил, дадут ли мне парабеллум, и с тех пор долгие годы обходил РОЛ за версту. С тех пор меня никто на беседы не вызывал.
Я не жалею об этом опыте. Мне не перед кем каяться, никто из-за меня не пострадал. Но, будь возможным прожить жизнь заново, я бы поступил иначе, отказался бы от любых встреч и бесед. А если кто-либо назовёт меня стукачом и не подаст руки, я это приму, ибо заслужил».
А вот Андрей Яхимович, легенда рижского рок-клуба, лидер группы «Цемент» и, кстати, большой приятель легендарного Артемия Троицкого, который даже внес имя Яхимовича (давно) в энциклопедию русского рока, был завербован в первый год перестройки. Вот, что сообщил он после того, как обнаружил свое имя в списке.
«Вован Вованыч докладываю! Меня раскрыли, явка провалена. Больше продавать карточки из архивов, как 1993 году , по 5000 долларов не могу. Грузите апельсины мешками. P.S. Батюшка тоже “попал”».
И Яхимович поясняет, что пятое управление КГБ СССР, к которому были приписаны многие фигуранты дела — структурное подразделение КГБ СССР, ответственное за контрразведывательную работу по линии борьбы с идеологическими диверсиями противника. А шестое управление (экономическая контрразведка и промбезопасность) отвечало за сохранение научных исследований и экономической информации.
Добавим, что вообще-то многие вербовщики были явно неграмотные, во всяком случае, название легендарной латвийской группы «Эолика» писали упрямо, как «Иолика».
Самым молодым участникам этого списка сейчас чуть меньше пятидесяти лет. Уже на излете советской власти их успели завербовать, когда они были студентами. Некоторых оставляли в списке с таинственной добавкой: «добавлен в резерв на особое время». Понятно, что это особое время было запланировано в случае падения советской власти. И в Риге оно наступило в августе 1991 года. Наряду с Москвой это стал единственный город в СССР, куда вошли танки. Все было очень серьезно. Но, к счастью, тогда путч быстро сошел на нет. Но списки остались.
«Порылся в мешках, — пишет известный латвийский профессор, — Только сейчас понял, сколько же их было, «агентов»... преподы в институте, заведущий отделением в больнице, мужья коллег, отец коллеги, однокашник супруги, бывший сосед, покойный ныне приятель, пара знакомых, писатель, журналисты... и это только «пролистав»... в каком же ужасе мы жили! То есть я знал, что их много, но только увидев конкретные имена, пришло осознание масштаба!»
А кто-то пишет классическое: «Не судите, да не судимы будете!»
