«Почему не учится эстонский, где же бойкий этот интерес?» — написал в годы перестройки один таллиннский поэт. Как известно, русским в Эстонии язык коренного населения дается с трудом. Но при этом мы сами не замечаем, сколько эстонских слов проникает в нашу речь и остается в ней.
Обнаруживаем это, когда приезжают гости из России или иного зарубежья, и нам буквально приходится переводить свою речь. А как же: вместо «личный код» мы говорим «исикукоод», торговые центры именуем «кескусами», работников Полиции безопасности — «капошниками» (от KaPo — Kaitsepolitsei), «платить» на местном жаргоне — «максовать», выпить кофе и встретиться с друзьями мы идем в «кохвик», ревень называем «рабарбар», на рабочие места кандидируем, перед дорогой желаем друг другу «хорошего рейса», билеты в автобусе валидируем (да и сам автобус зовем «буссь, буссик»).
Светоотражатели у нас « хелькуры», когда становится прохладно, что нередко бывает в эстонском климате, мы поеживаемся и говорим «кюльмовато», родной язык называется «язык матери» (от эстонского emakeel). Не говоря уже о том, что названия всех государственных учреждений мы привычно произносим в оригинале: Максуамет (Налоговый департамент), Хайгекасса (Больничная касса), Рийгикогу (Парламент, госсобрание). «Семать» — есть, «магамать» — спать, наконец, широко известно выражение «тяйтса лыпп» — полный конец.
О вопросах языка, взаимном влиянии языков и проблемах их изучения корреспондент «Новой Газеты — Балтия» побеседовала с преподавателем Таллиннской школы языков Atlasnet Майей Елисеевой.
Как вы думаете, влияет ли эстонский язык на речь русских, живущих в Эстонии?
Безусловно, влияет. Когда тебя окружает со всех сторон эстонский язык, невольно начнешь употреблять какие-то эстонские слова и выражения. Мне вспомнилось с детства — вещи мои бабушки хранили в шафрейке. В школьном возрасте я обнаружила, что мои одноклассники не знают, что это такое. Для меня слово «шафрейка» было абсолютно нормальным, а оказывается, это sahver (чуланчик, кладовая, образовалось из немецкого Shafferei). А потом выяснилось, что таких слов очень много.
«Исикукоод», «квалитетно», «лертс» (слякоть), «коолитус» (обучение)… Мы сами не замечаем, сколько в нашей речи эстонских слов. На ваш взгляд, что это — нормальное развитие языка или его засорение?
Любое развитие вначале идет через отрицание. Но я думаю, что и мусор бывает полезен!
Входят ли в эстонский язык русские заимствования и какие?
Например, килька, которая kilu, turg (рынок), который от слова «торг». Putka в значении «киоск», davaj в значении «до свидания, пока», lavka, autolavka, nahaalne — тут перевода не требуется. Еще весь русский мат замечательно процветает в эстонском языке. Хотя молодежь в наши дни начинает ругаться исконно эстонскими словечками.
Не могу не спросить, как обстоят дела с изучением русскими эстонского языка. Что мешает нам наконец на нем заговорить?
Я преподаю около 25 лет, преимущественно русскоязычным. И могу сказать: ничто не мешает тем, кто приехал в Эстонию издалека. Те люди, которые приезжают из России, Украины или Белоруссии, замечательно в течение года выучивают язык и владеют им на уровне среднего эстонца.
А те, кто здесь родился и жил всю жизнь, не могут выучить десятилетиями!
Когда я работала в школе, особенно с начальными классами, у меня возникло подозрение, что неприятие языка закладывается родителями. Маленький ребенок, который приходит в первый класс, с гордостью заявляет: «А эстонский я ненавижу! Математику люблю, пение люблю, физкультуру обожаю, а эстонский ненавижу!» Не придумает шести-семилетний ребенок такого сам. Он это слышал в семье. Но в целом, я бы не обобщала. В моем русском окружении многие хорошо знают эстонский.
Что, на ваш взгляд, больше поможет изучению русскими эстонского языка — погружение, обучение русских детей с детского сада в эстонских учреждениях, или обучение по продуманной методике, как на ваших курсах?
Как я с вами согласна относительно продуманной методики! Но, к сожалению, в последнее время мы столько пробовали методик, столько метались в разные стороны, что в конце концов попали в полный раздрай… Что касается школ языков, то, на мой взгляд, пусть они будут, чем больше языков человеку изначально дается, тем лучше. Насчет пользы погружения я опять же согласна: когда ребенок погружается в среду, он начинает говорить, где необходимо и где интересно. Давайте рассмотрим опыт других стран. Когда родители с маленькими детьми перееезжают в другие страны, они очень быстро замечают, что ребенок не только начинает говорить на языке этой страны, но и с акцентом говорить на русском.
То, что русской школы в Эстонии не будет, это факт, который нам придется просто принять…
У меня нет такого видения. Может быть, я наивна, но я не думаю, что русских школ не будет. Будут. Нам нужны умные образованные люди, которые мыслят на родном языке — или нам нужны люди, которые владеют языком, но не владеют больше ни одним предметом? Опять же вопрос, какие у нас цели.
Какие забавные случаи, истории из преподавательской практики вы можете вспомнить?
Недавно на занятиях, объясняя сложное слово, вспоминала один случай, правда, не из моей практики. Приехал однажды в Мексику преподаватель эстонского. Думал, что там никто не знает, что за страна Эстония. А ему говорят: мы знаем, был у нас эстонец по фамилии Ахарачача (с ударением на последнем слоге). «Не может быть, такой эстонской фамилии нет!» — «Нет, точно, Ахарачача, это эстонская фамилия!» Выяснилось, что фамилия коллеги была Ahjurajaja, что дословно означает «печник, установщик печек». Многосоставность эстонских слов иногда приводит и к таким казусам.
