В пятницу 18 декабря главы европейских государств решили продлить санкции против России – на этой неделе они вступили в силу. Решение ожидаемое: европейские лидеры не стали отказываться от главного условия – санкции сохранятся, пока не закончится минский процесс по урегулированию. О том, как складываются отношения между Россией и Европой, а также о перспективах безвизового режима с Украиной и процессу переселения беженцев «Новая газета–Балтия» поговорила с министром иностранных дел Литвы Линасом ЛИНКЯВИЧЮСОМ.
— Господин министр, давайте начнем с темы санкций. Сегодня санкции Евросоюза против России вступили в силу. Расскажите пожалуйста, как это решение принималось – были какие-то разногласия или нет.
— Напомню, что еще в марте главы государств решили: если не будут выполнятся минские договоренности, то санкции будут продлены – не было сказано, на сколько. Были споры: на три месяца, на год, потом решили, что полгода – оптимальный срок. Все равно некоторые страны пожелали, чтобы этот вопрос был на повестке дня при встрече глав государств в Брюсселе, но насколько я знаю, не было никакой дискуссии, все было решено положительно.
— До этого обсуждения премьер-министр Италии высказался о том, что вопрос санкций нужно рассмотреть, и может, не стоит их продлевать.
— А потом были другие комментарии, накануне официальные лица говорили, что нет никаких причин пересматривать это решение.
— С санкциями понятный вопрос: существует четкая привязка к минским соглашениям.
— Критерии ясные.
— То есть, об отмене санкций можно будет говорить, когда будут выполнены минские соглашения?
— Если никто не поменяет точку зрения, то да, так должно быть.
— Если говорить о других путях сотрудничества с Россией, о том, какие отношения должны быть в принципе, то здесь какие есть мнения в Евросоюзе? Они ведь очень разные.
— Да, разные. Надо смотреть, что происходит в мире: очень много кризисов – например, миграция. Тут сложно находить какие-то точки взаимодействия – можно только анализировать причины, и, в частности, роль России.
— В чем?
— Вопрос урегулирования в Сирии уже четыре года обсуждался, было четыре вето России в Совете безопасности – тут трудно избегать ответственности.
Некоторые страны сейчас хотели бы более предметного партнерства или координации, как минимум. Эти усилия видны – происходят контакты на высоком уровне, вот и ответ на ваш вопрос.
— На прошлой неделе прозвучало заявление главы Еврокомиссии господина Юнкера о том, что стоит наладить сотрудничество с Евразийским союзом. Насколько я понимаю, это заявление вызвало удивление в балтийских странах.
— Не только. Насколько я знаю, этот вопрос не обсуждался в комиссии – это просто личное мнение Юнкера. Каждый имеет право на свое мнение.
Как мы сейчас видим, продолжается аннексия и агрессия против Украины, экономические меры – и не только против Украины, но и против Европейского союза – в этом контексте трудно усмотреть логику интеграционных связей.
— Литва для себя сейчас видит смысл в том, чтобы идти на какое-то сближение с Россией и есть ли этих двух стран точки соприкосновения?
— У нас есть соприкосновение границы, так что мы, конечно же, заинтересованы в стабильных связях. Но мы видим, что те методы, которые используются российской стороной, становятся уже традиционными – эмбарго или какие-то запреты на ввоз той или иной продукции. Мы к этому даже привыкли: наш бизнес адоптировался и находит другие пути экспорта. Это не является нормальными экономическими связями. В настоящее время мы не видим каких-то просветов, улучшения.
Я хочу подчеркнуть: это не наша инициатива, мы так не делаем. Даже ответные меры не принимались сразу. Если поменяется стиль с российской стороны, то могут урегулироваться и эти связи, которые выгодны не только литовским предпринимателям. Они находят другие рынки, но всем понятно, что соседние государства могут и плодотворнее сотрудничать. Это сейчас трудно дается.
— Про сложные отношения: насколько они завязаны на исторические предпосылки? Хотела попросить вас оценить соглашение между министрами юстиции балтийских стран по поводу компенсации за советскую оккупацию.
— У нас был референдум в Литве, и это было записано в результатах референдума – мы не можем не обращать внимание на волю народу. Мы слишком сильно никогда не продавливали этот вопрос, но снять его с повестки дня нельзя по причинам, о которых я уже говорил.
— Мой вопрос скорее о том, как это влияет на выстраивание отношений в современном мире.
— Так всегда бывает. Несмотря на призывы смотреть в будущее, трудно смотреть только в будущее, когда есть и прошлое.
— Давайте про более положительные примеры поговорим. С Россией все сложно, а с Украиной…
— Тоже сложно.
— Но вроде бы сейчас с Украиной позитивная повестка – безвизовый режим.
— Он еще не воплощен в жизнь. Мы надеемся, что Еврокомиссия в начале следующего года внесет этот вопрос на обсуждение в Cовет и в Европарламент, он соответствующим образом поменяет регламент и вычеркнет Украину из списков стран, с которыми существует визовый режим, внесет ее в список стран с безвизовым режимом, как и Грузию. Должны пройти необходимые процедуры, но вероятно, что до середины следующего года обладатели биометрических паспортов уже смогут въезжать без визы. Это большой шаг вперед, надо было приложить много усилий. Несколько законов было принято, осталось еще несколько домашних заданий, так сказать, – мы надеемся, что Украина выполнит их до конца.
— Насколько я понимаю, вы говорите о пунктах в сфере борьбы с коррупцией.
— Да – чтобы заработали Национальное антикоррупционное бюро и специализированная прокуратура, был принят закон о спецконфискации имущества. Есть и другие моменты, но основной упор должен делаться на борьбу с коррупцией.
— Можно говорить о том, что Украина уже выполнила требования?
— В основном, да. Осталось немножко – это позволяет говорить о том, что все изменения сделаны. Поэтому рапорт комиссии, уже шестой по счету, был положительным. Еще несколько месяцев назад трудно было на сто процентов гарантировать, что это будет сделано.
— А сейчас сроки от кого больше зависят – от Украины или Евросоюза?
— Это параллельные процессы. Украина будет выполнять то, что обязалась выполнить, а совет и парламент будут делать свою работу – на это потребуется около полугода.
— При этом остается открытой проблема Восточной Украины, Донбасса, где продолжается военный конфликт. Украина до сих пор не контролирует полностью свою границу. Не является ли это угрозой европейской безопасности?
— Определенные риски всегда существуют – их надо иметь в виду. Но нельзя менять правила в середине игры, так не делается – были конкретные критерии, они всем известны. Так что ставить какие-то дополнительные условия сейчас было бы некорректно.
— Как этим рискам противостоять? Латвия стала строить стену, объясняя это потоком нелегальных беженцев из России. Не станет ли Украины транзитным пунктом с ее неконтролируемой границей?
— Процент отвержения виз до сих пор был очень низким – до 3 процентов. Это очень маленькая цифра. Посмотрим, как пойдет этот процесс.
С Россией же действует безвизовый режим для обладателей дипломатических паспортов – это тоже большие риски, я бы сказал.
— Но обладателей дипломатических паспортов немного.
— Ну, это те, кто принимает решения, состоят в органах правления.
— Говоря о безопасности европейских границ. В связи с программой переселения беженцев и с недавними терактами, многие поднимают вопрос о необходимости возвращения какого-то контроля на внутренних границах в Шенгенской зоне. Как вы относитесь к таким разговорам?
— Если они будут введены на постоянной основе, то развалится Шенгенская зона, мы должны этого избежать. Временные ограничения и так бывают – во время важных саммитов, чемпионатов мира и так далее.
Мы должны воплотить в жизнь те решения, которые приняты. Это, в первую очередь, радикальное усиление внешней границы. Нужно отделять беженцев войны от экономических мигрантов, и принимать только первых. Это все элементарно звучит, но это пока не работает.
— Я разговаривала с одним экспертом по вопросам миграции, он высказал такой тезис: уровень террористической угрозы во Франции, в Бельгии, в Германии сейчас высок, а в странах Балтии – нет, так может, стоит себя обезопасить и оградиться от этой угрозы? Потому что на машине можно спокойно проехать между странами.
— Наши структуры и различные ведомства очень внимательно наблюдают за ситуацией. Если будут какие-то качественные изменения, то будет решаться этот вопрос, но пока нет причин.
И пока мы не чувствуем такого потока мигрантов – их приезжает больше даже из Украины, а не Северной Африки или Сирии. Хотя у нас был такой опыт, и до кризиса: несколько христианских семей приехали из Ирака по приглашению наших христианских костелов. Это была их общественная инициатива.
— Как вы считаете, эта европейская программа по приему и адаптации беженцев насколько успешно сейчас реализуется?
— Трудно сказать – я бы не сказал, что очень успешно. Этот кризис застал врасплох – не столько нас, сколько те страны, которые особенно задействованы. Поток трудноуправляемый, и пока рано говорить о каких-то успехах.
Надо подождать – мы пока не выполнили того, что наметили.
