Выдающийся скрипач современности Гидон Кремер вновь в Латвии, где он родился 69 лет назад, в Риге. Два десятилетия назад он организовал камерный оркестр KREMERata Baltica, состоящий из музыкантов трех республик Балтии. Коллектив даже Grammy получил! 12 лет подряд в Сигулде (в «латвийской Швейцарии», живописнейшая местность) оркестр проводил свой фестиваль, а в этом году он переехал в недавно реконструированный роскошный малый зал «Дзинтари», город детства Гидона Маркусовича. Концерты проходят с 8 по 11 сентября.
«Для меня приезды в Латвию – это возвращения в детство, в то место, где приятно дышать, все это действительно так. И на улицу Аусекля хожу. Конечно. Все-таки там находится дом, в котором я провел столь много времени своего детства и юности. Для меня это, возможно, самое трогательное место в городе, в котором я когда-то родился. Там жили мои бабушка и дедушка – в доме с каменным стражем, который навечно застыл на своем посту. Бабушку и дедушку (дедушка – прославленный профессор консерватории и музыковед Карл Брюкнер – Прим. «Новой газеты-Балтия») я звал Omi и Opa, это в переводе с немецкого. И там жили мои мама и папа, скрипачи. Об этом уже достаточно давно, в 1990-х, я написал книгу «Осколки детства», которую посвятил маме, друзьям и Риге».
Фото: Андрей Шаврей
А о той же Юрмале выдающийся музыкант писал все в той же книге «Осколки детства», описывая свои летние каникула, которые он с родителями, как правило, проводил на даче в Вайвари:
«Летом, кроме редких цирковых представлений, кино, ловли мух и катания на велосипеде, меня тянуло к вокзалам и поездам.
В каждом самом маленьком местечке на побережье Юрмалы есть своя станция. Почти каждый день я куда-нибудь ездил на поезде: то навестить друзей, то встретить родителей после репетиции в Дзинтари, где регулярно, в большом деревянном зале возле пляжа устраивались концерты. Ни входные оливково-зеленые, ни внутренние раздвижные двери вагонов автоматически не закрывались. Эта техническая отсталость родной страны была для меня сущим наслаждением. Я бегал по поезду из конца в конец и закрывал все двери. С одной стороны, это соответствовало моему стремлению к порядку, с другой – придавало моей деятельности «ответственный характер». Кондукторов на малых пригородных линиях не водилось – без меня поезд идти не мог.
На вокзале мне нравилось буквально все: прибытие и отправление поездов, отъезжающие и прибывающие пассажиры, расписание, кассы, но больше всего – окошечко тети Веры. Вскоре она разрешила мне не только находить нужные билеты и выдавать их пассажирам, но и рассчитываться. Мне это представлялось в высшей степени увлекательным. Иногда какой-нибудь пассажир оставлял мне несколько копеек, они становились моим «жалованьем».
В День Железнодорожника, – профессия эта, как и многие другие, считалась в Союзе почетной, – я чувствовал: чествуют и меня.
Родители были недовольны, что я часами пропадал в крохотной вокзальной кассе. Они говорили, что «драгоценные деньги» (будто они бывают «недрагоценными») заплатили за то, чтобы я бывал на природе, на пляже и вообще на «свежем воздухе». Для меня же «работа» в кассе была важнее. Так все и было до первого происшествия... Тете Вере пришлось покрыть из своего кармана сумму, которая как в воду канула именно в мое «рабочее время». Не хотелось в это верить, ведь я всегда старался быть очень внимательным! Случай вышел неприятным, и моей деятельности «железнодорожника» временно был объявлен перерыв».
Сейчас мэтр отметил, что в Юрмале очень много говорят по-русски (что, в общем-то понятно – что бы там не говорили, но много туристов из стран бывшего СССР). «Мне как раз хотелось бы, чтобы в Юрмале больше говорили по-латышски. Недавно здесь отдыхал и при всем уважении к русской культуре, к русскому языку, при всей моей связи с Россией, с культурной, а не бескультурной Россией, многовато русского языка в Юрмале. И это мне как-то обидно, потому что Юрмала для меня место детства, место Латвии. Всё-таки это латышская земля, на которой хочется играть разную музыку, в том числе, и русскую, и хочется говорить на разных языках, в том числе, русском, но не только на русском».
Из прежнего состава KREMERata Baltica остались только четыре человека. Изумительный коллектив из молодых музыкантов, которые творят под руководством умудренного мэтра. Но, что важно, это руководство весьма демократическое. Кремер никогда не становится за дирижерский пульт. И даже сейчас, играя произведения Роберта Шумана и Фридриха Херманна, стоял в полутемноте позади оркестра, солируя – узнать, что это именно он, могли только по звуку его великой скрипки.
Фото: Андрей Шаврей
«Совершенно естественно, что, создав этот оркестр (как раз к своему 50-летию), я как бы прошел курс омоложения. Ведь тогда ребятам было 21—22 года. И благодаря этому коллективу мне пока еще удалось сохраниться в неопределенном возрасте. Могу сказать, что даже через много лет после его создания этот коллектив все еще очень молод. Приходят, конечно, и новые музыканты, совсем юные, кто-то поменялся, но дух - остался. Я счастлив, что этот ансамбль стал одним из лучших камерных ансамблей мира и что он по-прежнему открыт всему новому, не появилось никакой рутины. Наоборот, музыканты иногда спрашивают, ну сколько можно играть одно и тоже сочинение -- бывает и такое. И приходится придумывать новый проект, чтобы никто не оказался утомленным и состарившимся.
Думаю, что ни с одним другим оркестром я бы не добился такого хорошего результата. Я не видел другого такого оркестра, в котором столько музыкантов были бы открыты эксперименту, готовыми на все, готовыми помогать, думать вместе, предлагать решения. Я счастлив работать с этим оркестром. Сейчас это уже самостоятельный коллектив, который работает не только со мной, но, к счастью, и с другими солистами и дирижерами. Для них каждый шаг в неизведанное пространство – это багаж на будущее. Для всех нас это расширение горизонта и того сценического пространства, к которому мы сами, в силу консервативности восприятия классической музыки, привыкли».
В концертах нынешнего фестиваля сочетается классика и современная музыка – все то, что так удачно удается сочетать именно коллективу Кремера, как никакому другому в мире. Тот же классический Шуман в сочетании с современным Херманном – получилось «совместное» произведение «Картинки с Востока», при этом дополненные действительно картинками с Востока – анимацией сирийца Низара Али Бадра, созданной из камушков.
«Но вот если говорить, например, о композиторах моего поколения, то не могу не упомянуть известного латышского композитора Георга Пелециса, - говорит Кремер. - Он мой школьный друг, мы вместе учились в рижской музыкальной школе им. Эмиля Дарзиня». Музыка Пелециса, у которого, как и у самого Гидона Маркусовича, в следующем году 70-летие, звучит в рамках нынешнего фестиваля. И, конечно же, звучит музыка выдающегося латышского композитора Петериса Васкса, которому 70 лет исполнилось в апреле (живой классик был сейчас в зале во время исполнения его Musica Serena). А кроме того в программе фестиваля музыка Мечислава Вайнберга, Луиджи Ноно, Игоря Лободы, Эжена Изаи, Сергея Прокофьева, Антонина Дворжака, Фредерика Шопена, Карлхайнца Штокхаузена.
Вот программа на оставшиеся два дня фестиваля.
10 июля — концерт «Жемчужины камерной музыки». Участвуют: Гидон Кремер (скрипка), Георгий Осокин (фортепиано), Мате Бекавач (кларнет), Клара-Юми Канг (скрипка), Петерис Трасунс (альт), солисты Kremerata Baltica. В программе - Джордже Энеску, Георг Пелецис, Бернард Херманн, Петерис Васкс, Дмитрий Шостакович.
11 сентября — заключительный концерт Concerto Grosso. Участвуют: Гидон Кремер (скрипка), Клара-Юми Канг (скрипка), Мате Бекавач (кларнет), Kremerata Baltica, дирижер Мартинас Стакёнис. Прозвучат Георг Пелецис, Бернард Херманн, Гия Канчели. Петерис Васкс, Альфред Шнитке – Concerto grosso № 1.
