Вера Савченко, сестра находящейся в российской тюрьме украинской летчицы Надежды Савченко, пришла на эфир радио Baltkom в «вышиванке». Говорила она спокойно, но не без эмоций, на не всегда корректные реплики со стороны звонивших в студию радиослушателей отвечала с достоинством. Кто бы и как ни относился к делу Надежды Савченко, ее сестра, без сомнения, делает все возможно для того, чтобы вызволить Надежду из тюрьмы, а это вызывает уважение.
Отношение к делу Савченко разделило мировое сообщество: для одних она герой, для других — убийца. Российский суд приговорил ее к 23 годам заключения, но точка в этой истории все равно не поставлена. Вопросов, несмотря на приговор, все еще больше, чем ответов. На этой истории пытаются заработать политические очки все, кому не лень. В России, Украине, Европе, США «дело Савченко» обсуждается на самом высшем уровне. На Украине ее избрали депутатом Верховной рады, но от тюремного заключения в России это все равно не спасло. Я не берусь судить, виновна ли Савченко в том, в чем ее обвиняют. Это должно быть предметом тщательного расследования. Правда, в условиях текущей политической ситуации это, наверное, нереально. Мне также абсолютно все равно, какой она человек. Ее воспринимают либо в черном, либо в белом цвете, и почти никто не заинтересован в том, чтобы разглядеть полутона. Но эта моя колонка — не о Надежде, а о Вере, ее младшей сестре.
Хрупкая девушка, грустные глаза, тихий голос. Но чувствуется внутренний стержень, крепкий, как из титана. Собственно, Вера мне интересна своей самоотверженностью. В романе Солженицына «В круге первом» была глава, посвященная женщинам, чьи мужья, отцы и братья оказались арестованы НКВД. Они скитались по зонам в надеже найти своих родных, и только самые сильные из них добивались своего, находили близких и дожидались окончания их срока. Многие же просто ломались. Мне кажется, что Вера — это женщина из романа Солженицына. Она почти всегда в тени, но ее «заключение» не менее страшно, чем сестры, к которой приковано внимание мировой прессы. С этой болью она и живет.
— А ваша мама как это переносит? — спросили мы у нее во время прямого эфира. — Она из того поколения, которое пережило войну и голод. Она держится, — сказала Вера. Наверное, если бы в этом деле не было политики, если бы у Веры была уверенность в том, что ее близкого человека судят по справедливости – признать вынесенный Надежде приговор ей было бы легче. Однако этой уверенности нет, а жить в подвешенном состоянии гораздо страшнее. Твой мир, по сути, сужается только до этого конкретного дела. И когда Вера, отвечая на наши вопросы, как она относится к событиям, происходящим на Украине, но не имеющим отношения к ее сестре, говорит, что не знает, я ей верю. Кто-то скажет, что это бред, что она не может не знать, например, о трагедии в Одессе, но мне показалось, что она действительно сейчас живет только одной мыслью — как спасти сестру. На актрису, которая играет роль, она, по крайней мере, не похожа. И, наверное, такого родственника можно пожелать любому человеку – потому что фраза «своих не бросаем» для многих давно превратилась в пустой набор звуков.
