Страх — это инструмент, который активно используется в странах с авторитарным или тоталитарным режимом. В условиях демократии он, по логике, должен применяться только в крайних случаях. Однако события последнего времени показывают, что ситуация изменилась: лидеры «свободного мира» тоже взяли его на вооружение, правда, пока не могут определиться с дозировкой.
Страх — штука неприятная и прилипчивая, поэтому работать с ним политики, как мне кажется, должны «в перчатках»: запускать дозированно, точечно, поддерживая «организм» (то есть, общество) в тонусе, но не лишая его сна и аппетита. Собственно, страх — это чувство, которое позволяет живому существу выживать. В тоталитарных странах — политическому руководству, а в демократических — обществу.
К примеру, если вы идете в банк брать кредит, то опасения, что вы не сможете его отдать, могут заставить вас задуматься и принять взвешенное решение. Это тоже страх, но, если так можно выразиться, позитивный. В западном мире до недавнего времени уровень страха был крайне низким, что, конечно, имело и свою обратную сторону — население европейских стран не было готово к новым вызовам. Наплыв мигрантов из Африки и Ближнего Востока вызвал шок, поскольку никто не ожидал, что образ жизни в Европе, устоявшийся и достигший в последние десятилетия «наивысшей точки комфорта», может измениться так стремительно. Отсутствие страха привело к тому, что он появился как реакция на свершившийся факт — тогда, когда ситуация уже изменилась. То есть, защитный механизм не сработал и теперь европейцам приходится адаптироваться к новым условиям. В то же время страх среднестатистического европейца перед Россией «создавали» слишком быстро — как будто накачивали воздушный шарик с помощью автомобильного насоса. Россия для Запада всегда была «терра инкогнита», но с ней как-то худо-бедно уживались — события последних нескольких лет действительно напугали многих в Европе, но и местные политики перестарались, начав спекулировать на этой теме, порой сгущая краски до абсолютно черного тона.
В итоге получилось, что в первом случае политики, как говорил герой фильма «Неуловимые мстители», сделали «мало», а во втором — «много». Никто из политтехнологов, находящихся в здравом уме и трезвой памяти, не признается, что работает с аудиторией при помощи страха. Главная идея состоит в том, чтобы человек начинал бояться как бы сам по себе. Механизм включается, затем регулируется, определяя настроения в обществе. Работа эта похожа на настройку фортепиано: не докрутишь — фальшивит, перекрутишь — тоже сразу станет понятно. В Латвии, как мне кажется, политики культивируют страх к России, в России — к НАТО и США. Все это, помноженное на внутренние комплексы и неврозы, приводит к каким-то гротескным проявлениям — ужесточению наказаний, подавлению инакомыслия, поиску предателей и самоцензуре. В конечном итоге вместе со страхом мы, общество, теряем контроль над ситуацией, глупеем, превращаемся в пластилин для политиков, которые лепят из нас все, что захотят. Грустно и страшно от того, что политика и в Европе, и в России превращается в очень примитивный «ужастик» — с обществом уже не стараются разговаривать на сложные темы, его просто запугивают, а потом дают «антидепрессант» в виде, например, ограничения свободы слова. И эта таблетка работает, потому что никто не хочет жить в перманентном состоянии ужаса. Но постоянное увеличение дозировки может привести к развитию заболевания и даже летальному исходу. Остается надеяться, что страх этого окажется все-таки сильнее.
