Вопрос приема беженцев в Литве все еще можно отнести к разряду щекотливых. С одной стороны, страна взяла на себя политическое обязательство принять определенное количество мигрантов, осаждающих в данный момент Южную Европу. С другой стороны — это обязательство породило массу страхов.
Литовский страх перед беженцами довольно иррационален, поскольку он сформировался еще до того момента, как первые беженцы, которых обязался принять Вильнюс, ступили на литовскую землю. Если пытаться анализировать этот страх, то он возникает из традиционного страха перед «другим, чужим, иным», а также популярных медиа-страшилок, укоренившихся в массовом сознании.
Кто бы спорил — принять человека иной культуры сложно, особенно когда нет опыта межкультурного общения. Заметно и то, что особый переполох вызывает тот факт, что беженцы могут «оказаться мусульманами». Не секрет, что за последних несколько десятилетий эпитет «исламский» плотно пристал к понятию «терроризм».
Силой, которая поддерживает страх, становится и картинка в телевизоре — неспокойная новогодняя ночь в Кельне, теракты в Париже и Брюсселе.
Впрочем, не так страшен черт, как его малюют. Примером, который можно противопоставить страху, становится история афганца Абдулы Басира Юсуфа, который находясь в лагере беженцев в Греции записал видеообращение к главе Литвы Дале Грибаускайте на литовском языке (он успел выучить язык, когда помогал литовским военным в Афганистане).
Юсуф сегодня в Литве и, судя по всему, вполне счастлив. Он надеется перевезти сюда свою семью, которая пока еще находится в Афганистане. Его персоне уделяется особое внимание.
В аэропорту Юсуфа встречала толпа журналистов, в Литве ему помогают военнослужащие, которым он в свое время помогал в Афганистане. Бизнесмен и нынешний Европарламентарий Антанас Гуога готов дать Юсуфу работу в своем комплексе отдыха и развлечений «TonyResot». Правда, пока этому мешают юридические препятствия, которые связаны с нынешним статусом беженца , однако нет особых сомнений, что они будут преодолены. Этой истории уделяется особое внимание, которое литовская бюрократия не может игнорировать.
Конечно же, уже послышались голоса, которые утверждают, что Гуога «пиарится» на Юсуфе, однако если даже это так, то в этом нет ничего плохого, коли в результате Юсуф получит работу и сможет интегрироваться в литовское общество, а заодно и вытащить свою семью из Афганистана. В конце концов, запись видеообращения тоже была своего рода вынужденным PR-ходом, который дал нужный результат. Если же кому-то из политиков завидно, то никто не мешает точно также «пропиариться», взяв под опеку кого-нибудь из тех беженцев, которые будут перемещены в Литву. Глядишь, так наша страна станет примером для всей Европы.
В любом случае, для Литвы хорошо, что такой Юсуф существует. Он, выражаясь журналистским языком, является «историей с человеческим лицом». Это молодой человек, который прошел тот путь, который проходит большинство беженцев. При этом он не террорист, поскольку за него может поручиться литовская армия, и не вполне «чужой», поскольку худо-бедно знает литовский язык.
С другой стороны, Юсуф такой один, а беженцев, которые должны быть перемещены в Литву, будет намного больше (в общей сложности Литва обязуется принять 1105 беженцев за два года). Поэтому остается открытым вопрос, сможем ли мы принять их всех, как приняли Юсуфа — открыто, внимательно, сочувственно? При этом они будут более далекими и «чужими», им придется учить литовский язык с нуля (и не у всех получится освоить его достаточно хорошо).
Юсуф показал нам, что беженцы бывают разные, что уж точно не «все они» террористы и потенциальные преступники. Да и Литва пока вполне достойно сдает «тест Юсуфа». Но настоящий экзамен для страны и общества еще впереди. Очевидно, что им станет не Юсуф, а остальная условная тысяча беженцев, которая должна быть перемещена в страну в ближайшие несколько лет.
