30 марта в центре Вильнюсе прошел самый, пожалуй, зрелищный митинг за последнее время: протестовать вышли фермеры, занимающиеся производством молока. Вместе с молочниками по центру города шествовали соломенные быки, скелеты коров и живые свиньи. Фермерам сейчас приходится непросто: закупочные цены на молоко упали, сейм решил установить в законодательном порядке минимальную закупочную цену, но переработчики, понятное дело, против — и уже пообещали, что начнут ввозить молоко из соседних стран, оставив литовских фермеров вообще без рынка сбыта. Что делать – пока не договорились.
Впрочем, проблемы коснулись не только литовских фермеров, кризис молочной отрасли — и в Литве, и в Латвии, и в Эстонии. Как чувствуют себя фермеры в трех странах и что предпринимают национальные правительства, чтобы вытянуть отрасль — разбиралась «Новая газета — Балтия».
Литва: слишком много молока, слишком низкие цены
Наибольшее потрясение молочный сектор испытал из-за упраздненных в ЕС квот. Немного истории: в Германии и других западных странах молока производили в избытке, фермеры были заинтресованы в упразднении квот, потому что за сверхквотовое молоко штрафовали. Кроме того, цены на избыточное молоко были низкими, фермеры отдавали его «почти даром».
Однако когда квоты упразднили, оно хлынуло на рынок и исказило его. По мнению предпринимателя Рамунаса Карбаускиса, возглавляющего Союз зеленых и крестьян, западные страны большого шока не испытали, поскольку у них есть значительные преимущества: более высокие закупочные цены и более высокая покупательная способность населения. Кроме того, дотации ЕС западным фермерам превышают назначенные литовцам в 4-5 раз. При этом и голандцы, и немцы едут с коровами на тракторах к своим парламентам выдвигать требования. Литва и другие балтийские страны, изначально находясь в незавидном положении, перенесли шок сложнее.
«Мы должны уменьшать производство, а они конкурируют с нами всем своим молоком. Литве, Латвии и Эстонии нужно приложить теперь намного больше усилий. Мы предупреждали об этом, но тогда были высокие цены на молоко, и нас убеждали, что все устаканится», — рассказывает Карбаускис.
Отказавшись от квотирования, в ЕС не обдумали, что будет вместо. По мнению Карбаускиса, сегодняшняя ситуция выгодна сильным производителям западных стран — тем же голандцам и немецам. Если Литва, Латвия, Эстония и даже Польша лишатся своего производства, они завоюют их рынки своими молочными продуктами. С точки зрения бизнеса, это нормальная логика и практика, но национальные правительства просто отпустили ситуацию. При этом Литва, по мнению агрария и политика, еще не использовала свой потенциал — он в три-четыре раза больше, чем имеющееся производство. Литовские предприятия в масштабах страны довольно крупные, есть тенденция к укреплению, но, по европейским меркам, они до смешного малы.
Российское эмбарго на продукты, безусловно, осложнило жизнь литовским фермерам, но не настолько сильно, как упразднение квот. Литва сумела переориентироваться. Конечно, если Россия отменит эмбарго, то это расширит возможности литовских фермеров, но ущерб от упразднения квот не компенсирует.
Литовские молочники возлагают надежды на Китай. Премьер-министр недавно вернулся из Пекина и привез оттуда соглашение об экспорте литовской молочной продукции. Но это, в основном, экспорт сырья: молочный порошок, безымянные сыры. Как сказал Карбаускис, российский рынок был интресен именно тем, что там была востребована литовская именная, брендовая продукция:
«Например, сыр Сваля, если он есть на полке, и человек его любит, он всегда покупает именно этот сыр. И его привычку непросто изменить, не минутное это дело. А когда ты на экспорт поставляешь молочный порошок, то его одинаково может продать и голландец, и немец».
Привычки покупателей, по сути, защищают продавцов брендовой продукции от крупных убытков при падении цен на молоко. Именные сыры на полках магазинов дают больше надбавочной стоимости, чем сырье. У сыра «Рокишкю» был свой выход на американский рынок, Lietuviški grūdai – известная в мире марка зерновых. Карбаускис считает, что молочникам нужно постараться создать как можно больше своих брендов и для этого кооперироваться с латышами, эстонцами и даже поляками, объединиться нескольким предприятиям и выйти на рынок с общим названием. Но кооперации не хватает и внутри самого литовского хозяйства, оно разобщено и несет из-за этого убытки. «Наш менталитет в балтийских странах за те 50 советских лет настолько изменился, что, как вы могли заметить, кооперация в любом секторе в Литве не получается, — отмечает политик. — То же самое в Латвии и Эстонии: каждый сам себе хозяин. Возможно, после 50 лет той обобществленной жизни, когда говоришь о кооперации, человеку кажется, что ты предлагаешь колхоз основать».
Правда, Карбаускис с трудом представляет коопреацию среди переработчиков молока, потому что «все заводы частные и их кооперация возможна только через концентрацию: кто и что купит». Речь скорее идет о коопереции производителей молока из Латвии, Эстонии и Литвы, чтобы «поставить на место» переработчиков, которые склонны договариваться между собой по поводу цен, а потом диктуют их всем производителям молока.
Карбаускис вину за углубление кризиса возлагает и на Партию Труда, представитель которой Виргиния Балтрайтене возглавляет Министерство сельского хозяйства.
«Это уже вопрос партийной ответственности, что этим министерством руководит Партия Труда, которая не имеет представления об этом секторе», — заявил Карбаускис.
Фермеры с ним солидарны: во время шествия двухтысячная толпа скандировала требование отставки Балтрайтене.
Кризис усугубляется отсутствием долгосрочного проектирования и медлительностью бюрократического механизма ЕС в насущных вопросах, которые не терпят отлагательства. Решения обычно принимаются годами, но в животноводстве этого времени нет. «Корову доить нужно каждый день. Это не зерновые, когда можно один год сеять, а другой год — нет. Это животные. Животноводство и зоотехния — очень большие процессы. А конкуренцией все не исправишь», – отмечает Карбаускис.
Политик считает, что необходимо найти способы регулирования рынка, пока спрос на молоко не достигнет объемов предложения, и придумать такой механизм поддержки, чтобы переработчики не положили себе в карман всю разницу между оптовой ценой на молоко и розничной на готовый продукт. По его мнению, это могут быть и интервенционные закупки, как с зерновыми. Но пока никаких механизмов нет, ЕС гасит пожар, выбрасывая деньги на рынок. Сейчас в ЕС антикризисные меры обсуждаются. Но на национальном уровне необходимо уже включить механизмы помощи хозяйствам, поскольку Литва может потерять половину коров и половину производства.
Латвия: импорт давит на цены
Председатель Латвийского центрального союза молокопереработчиков Янис Шолкс объясняет, что в эквиваленте сырого молока в Латвии потребляется только треть продукции, произведенной местной молочной отраслью. Остальное уходит на экспорт: до трети необработанного сырья поставляется на перерабатывающие заводы за границу (в основном, в Литву, но также в Эстонию и Польшу), а еще треть в виде промышленной продукции – сухого молока, сыворотки и масла -- экспортируется на мировые рынки.
Шолкс настроен пессимистически: цены на сырое молоко низки катастрофически, за килограмм фермеры получают около 22 центов, и есть опасения, что в ближайшее время оно еще сильнее подешевеет.
«Однако причина не в российском эмбарго, — говорит глава латвийских молочников, — его мы уже «переварили». И Европа, и мир сегодня производят больше молока, чем могут потребить. Как правило, периферийные производители выигрывают тогда, когда крупные рынки испытывают неприятности.
За последние два года в основных центрах его производства — США, Австралии, Новой Зеландии — не было крупных засух или стихийных бедствий, урожаи кормов и удои высоки». Еще один фактор стабильного снижения цен — экономическая стагнация и спад потребления в Китае, говорит Шолкс.
Руководитель латвийского Совета по конкуренции Скайдрите Абрама рассказала «Новой газете – Балтия» об исследованиях молочного рынка, произведенного за последние два года. Выяснилось, в частности, что первые признаки охлаждения конъюнктуры появились весной 2014 года. К тому времени доля продуктов слабой степени обработки составляла 60% всего объема латвийского экспорта «молочки», и все участники рынка отлично зарабатывали на глобальных рынках: в марте 2014 года тонна сырого молока стоила 351 евро, затем цена пошла вниз, однако это списали на сезонное снижение. Однако Скайдрите Абрама считает, что пагубное влияние российского эмбарго на бизнес латвийских молочников продолжается, причем страдают не только промышленники, поставлявшие товар непосредственно в РФ, но также и те, в чьем портфеле значительное место занимал европейский экспорт: из Польши или Германии продукция часто отправлялась в ту же Россию.
В итоге излишки продукции в Латвии, по данным Скайдрите Абрама, достигают 30%. И фермеры отнюдь не сокращают темпов производства. «Прогнозировалось, что с отменой молочных квот в Евросоюзе резкого прироста не случится, — говорит Янис Шолкс, — однако он наблюдается по всей Европе: в Польше, Дании, Нидерландах, Германии. Даже в Латвии, несмотря на критические рыночные условия, в январе нынешнего года произведено на 6% больше молока, чем в январе 2015-го». Руководитель Центра развития сельскохозяйственного рынка Латвии Ингуна Гулбе сообщила «Новой газете — Балтия», что некоторые хозяйства, мелкие и наименее эффективные, за два года падения цен прекратили существование. Фермеры распродали коров: худших — на мясо, лучших — более успешным хозяйствам, тем, которые, готовясь к отмене квот, расширяли и модернизировали производство. Но в целом отрасль даже выросла.
Куда девать лишнее молоко? Потенциал внутреннего рынка крайне ограничен: численность населения в стране плавно снижается, к тому же, из-за его низкой покупательной способности, потребление молочных продуктов на душу населения намного ниже, чем в развитых странах.
«Можно еще выжать что-то из кампаний по стимуляции экономического патриотизма «Покупай латвийский товар» или заставить жителей съедать 13 кг творога в год вместо 12, — рассуждает Янис Шолкс, — но на этом бизнес развивать нельзя. К тому же маркетинговые усилия производителей вызывают эффект сообщающихся сосудов: если одному игроку удается сбыть больше прежнего, значит, его конкурент продает меньше, и общие объемы реализованной продукции по отрасли отнюдь не повышаются».
Предприниматели активно ищут новые экспортные рынки. «Мы знаем, что можно продавать молоко в арабских странах, в Малайзии, но навстречу нам движутся крупные производители из США, старых стран Евросоюза, Новой Зеландии и Австралии. С их мощными фермами и высококачественной продукцией мы конкурировать не можем. Литва, Латвия и Эстония вместе взятые производят в сутки 7 тысяч тонн молочной продукции и уступают одной только датской компании Arla Food с ее 8 тысячами тонн в день». Некоторые производители выполняют заказы розничных сетей на собственные торговые марки или работают под брендом крупных зарубежных компаний. Янис Шолкс считает, что private label — наименее выгодная бизнес-модель и годится разве что как способ утилизации излишков сырья, дающий предпринимателю возможность «выйти в ноль». Скайдрите Абрама подчеркивает: если розница акцентирует внимание на продажах более дешевых собственных марок, место на полках для брендированной продукции сокращается, что ухудшает отношения между торговцем и поставщиком.
При рыночных потрясениях больше всех страдает фермер, утверждает Скайдрите Абрама. Стоимость сырья, в среднем, составляет четверть стоимости продукции переработчика, а в цене розничного торговца ее изменения уже практически не отражаются, поскольку он может гибко реагировать на предложение, к примеру, заменить местный товар импортным. Поскольку в регионе почти все молочные продукты на прилавках взаимозаменяемы, при всей лояльности местного потребителя импорт заметно давит на цены.
Фермерский рынок в Латвии очень фрагментирован. Янис Шолкс называет цифру в 150 хозяйств. Большинство из них совсем небольших размеров: от 1 до 5 или от 5 до 20 коров, свидетельствует Скайдрите Абрама. Мелкие фермеры не могут достичь оборота, который позволил бы им выдвигать на рынке свои требования, сокращать издержки и быть равноправным партнером переработчика. Самые многочисленные стада в регионе содержат крестьяне в Эстонии. Там же находятся и крупные региональные переработчики Tere и Valio. В Литве фермеры еще более раздроблены, чем латвийские, говорит Скайдрите Абрама, однако именно литовцы с их мощными современными молочными комбинатами и сыродельнями (Pieno žvaigždės, Rokiškio sūris) наиболее сильны в переработке и продаже. Среди латвийских предприятий на статус регионального игрока может претендовать разве что холдинг Food Union, считает глава Совета по конкуренции. Большинство мощностей в Латвии хронически недогружены, многие заводы оборудованы огромными советскими линиями, и фиксированные издержки очень высоки. Таким образом, резюмирует Скайдрите Абрама, латвийская молочная отрасль проигрывает в конкурентоспособности литовской и эстонской.
Эстония: кампания по поддержке производителя
В Эстонии государство пытается поддерживать фермеров, апеллируя к патриотическим чувствам граждан. Так, недавно на рынке появился новый бренд «Честное молоко». Оно дороже обычного, но покупателя убеждают: тратя лишние 10 центов при покупке литрового пакета, он поддерживает эстонских фермеров. Других способов остановить падение молочного производства, кажется, уже не осталось.
По словам председателя правления Объединения производителей молока Эстонии Мярта Рийзенберга, в которое входят 75 фермерских хозяйств, кампания по продвижению «Честного молока» поможет крестьянам, как минимум, не продавать молоко ниже себестоимости.
По данным эстонской официальной статистики, за прошлый год закупочная цена на молоко упала на 32,4%. На данный момент закупочные цены на рынке составляют 20-21 цент за килограмм молока, при этом его производство обходится в 31 цент. Недостающие 10 центов заложены в цену «Честного молока» — в итоге оно оказывается чуть ли в полтора раза дороже обычного.
К тому же новое молоко продается в упаковках типа «тетрапак», которые дороже традиционных эстонских мягких пластиковых упаковок. При этом покупателю предлагается разделить бремя поддержки отечественного производителя с молокозаводом и магазином: разливающая «Честное молоко»компания «Farmi», как и владеющая торговыми сетями Konsum и Maksimarket компания Coop, на продаже нового продукта ничего не зарабатывают, но лишь компенсируют свои фактические затраты на его производство и продажу.
Однако даже если все жители Эстонии дружно начнут пить новое молоко, проблему низких цен это не решит. Из произведенных в стране в прошлом году 155,6 тыс. тонн сырого молока лишь 70,9 тыс. тонн (примерно 45%) продается как питьевое молоко — остальное идет в качестве сырья для производства сыров, йогуртов и прочей молочной продукции. Но и в этих 45% производимое фермерами молоко составляет примерно четверть, остальное приходится на долю крупных ферм, которым легче пережить кризис.
Нынешний кризис, в котором оказалась молочная отрасль Эстонии, принято связывать с эмбарго, которое Россия ввела в августе 2014 года в ответ на санкции ЕС в связи с присоединением Крыма. Однако свою роль сыграла и отмена Еврокомиссией в апреле прошлого года ограничительных квот на производство молока. В результате в течение нескольких месяцев фермеры столкнулись с кризисом перепроизводства и падением закупочных цен. В общем, все как и в соседних странах.
По данным департамента статистики и министерства сельской жизни Эстонии, за первые 9 месяцев 2015 года объем произведенной молочной продукции составил, в ценовом выражении, 227,9 млн. евро, что на 15,2% меньше, чем годом ранее. То, что общий экспорт продуктов питания из ЕС за то же время вырос на 5%, эстонских фермеров не сильно утешает — их основным экспортным рынком была Россия. Нынешнее падение по объемам можно сравнить с 2009 годом, когда производство молока в денежном выражении сократилось на 20% из-за мирового финансового кризиса.
В результате нынешнего кризиса крупнейший производитель молочной продукции в Эстонии компания Tere попала под процедуру санации из-за трудностей при возврате банкам DNB и Nordea кредита в размере 30 млн евро. Однако, по словам Марго Леметт, которая занималась несколько лет назад в качестве советника санацией производителя мебели «Wermo», «санаций в Эстонии мало, а успешных еще меньше». Все будет зависеть от готовности владельцев предприятия вкладывать средства в процесс санации, считает она, однако поставщикам молока в любом случае не приходится рассчитывать на увеличение закупочной цены.
При этом владельцы небольших фермерских хозяйств ни о какой санации не могут даже мечтать. Владелица одного из хуторов в уезде Вильянди Леа Пуур недавно была вынуждена продать свое стадо из 30 голов, при том что речь шла о высокопродуктивных племенных животных «Одна корова у меня вообще 18 тонн в год давала», — сокрушается Леа. Ее коровник нуждается в ремонте, но в кредите банк ей отказал — с такими закупочными ценами хозяйство обанкротится через полгода. По данным официальной статистики, за последний год поголовье молочного скота сократилось на 5%, а число занятых в молочном производстве — на 10%.
Производители молока тем временем надеются на прекращение санкционной войны между Евросоюзом и Россией. «Конечно, если бы снова началась нормальная торговля, нормальные политические и экономически отношения между Евросоюзом и Россией, это придало бы рынку новое дыхание и нормализовало бы ситуацию», — констатирует председатель Эстонского молочного союза Яанус Муракас.
Авторы: Инна Шилина, Мария Кугель, Полина Ольгина
