С начала года политическая жизнь в Литве бурлит не на шутку. Что ни день, возникают скандалы, сотрясающие политическое поле. Своего поста лишилась министр здравоохранения Риманте Шалашавичюте, проговорившаяся в эфире радио, что в свое время ей пришлось дать взятку врачу. Десятилетие длившееся разбирательство о «черной бухгалтерии» Партии труда закончилось обвинительным приговором, однако виновные понесли лишь символическое наказание. Тень коррупционных подозрений нависла и над министерством окружающей среды, а в деле о торговле влиянием оказался замешан не только глава партии «Порядок и справедливость» Роландас Паксас, но и известный издатель Гедвинас Вайнаускас. Прокомментировать «Новой газете — Балтия» то, каким образом все эти события влияют на политическую и общественную жизнь Литвы, а также о том, какими последствиями они могут обернуться, согласился литовский политолог, профессор Университета им. Витаутаса Великого Лаурас Биелинис.
— В последнее время наблюдался целый ряд скандалов, тем или иным образом затронувших нынешнее литовское правительство. Насколько, на ваш взгляд, это ослабляет позиции кабинета министров в целом?
— Моя точка зрения состоит в том, что вся эта волна скандалов связана все-таки с выборами. Это один из акцентов нынешней предвыборной борьбы. Поэтому я думаю, что скандалов еще будет много.
Если же говорить, насколько это влияет на стабильность правительства и сохранение коалиции — на этот вопрос можно ответить элементарно: да, это влияет, но очень слабо. Сила этого влияния незначительна по нескольким причинам. Во-первых, тех скандалов, которые мы сейчас наблюдаем, так много и они происходят с такой регулярностью, что население уже просто не сосредотачивает на них внимание. Люди замечают, что происходит, но воспринимают это как определенный фон.
Второй важный момент — эти скандалы происходят весной. За лето, когда люди уедут отдыхать, отвлекутся от политических новостей, это все сотрется из памяти. Осенью о скандалах уже не вспомнят. Поэтому я думаю, что нынешние политические потрясения — это проба пера, проба сил, поиск слабых мест у политических противников.
— Как вы оцениваете действия оппозиции, которая при иных условиях вцепилась бы в упомянутые скандалы мертвой хваткой и добивалась бы ухода правительства в отставку, однако в данный момент ничего подобного не наблюдается?
— Для оппозиции свержение правительства сейчас невыгодно. В случае ухода нынешнего кабинета министров возникнет вопрос о создании новой коалиции, в которую, возможно, будут пытаться привлечь и нынешнюю оппозицию. Но это сейчас не представляет для них интереса. Оппозиционным силам выгоднее иметь возможность и далее участвовать в политической жизни на фоне нынешнего слабого, подверженного комплексам кабинета министров. Так что в данный момент к развалу правительства никто реально не стремится.
С другой стороны, оппозиция допускает большую психологическую ошибку. Во время предвыборной кампании население реагирует не столько на негатив, сколько на позитив. Иными словами, им надо распространять и какую-нибудь позитивную весть. В данном же случае со стороны консерваторов и либералов мы слышим только критику, направленную на правящих. Но когда ты лишь критикуешь, создается впечатление, что ты больше ни на что не способен. Это уже давно известно в мировой практике. Специалисты по предвыборной борьбе говорят — критиковать нужно, но помимо критики должны быть и сильные позитивные сообщения.
— Но почему все складывается подобным образом? Создается впечатление, что именно такая позиция — как можно больше критики без конструктивных предложений — является частью нашей политической культуры.
— Будем надеяться, что оппозиция в скором времени отодвинет в сторону критику и предъявит нам какие-то свои позитивные планы. Возможно, у них есть такие заготовки, и они ждут подходящего момента, чтобы их озвучит. Такое тоже можно предположить. С другой стороны, вы правы — в традициях, или точнее — на нашем уровне политической культуры, критика считается очень сильным оружием. Хотя зачастую это оружие бывает эффективно против конкретного человека, конкретного министра, но не оказывает никакого влияния на партию, которую этот человек представляет. Либо оказывает на нее очень слабое влияние. Заметно, что в данный момент рейтинги правящих несколько упали, но я думаю, что к лету мы вновь увидим их рост и, вполне возможно, они поднимутся еще больше, чем прежде.
— Вы отметили, что оппозиция сосредоточена на критике. Но видите ли вы какие-то положительные сообщения, которые бы исходили от правящей коалиции?
— К сожалению, мне кажется, что правящие тоже оказались вовлечены в круговорот политической критики. Они сейчас пытаются отразить те критические стрелы, которые нацелены на них. При этом с их стороны никакой позитивной вести тоже не исходит. Правда, иногда какие-то попытки сформулировать позитивное сообщение наблюдаются, но они слишком незначительны.
— Хотелось бы спросить, как вы оцениваете коммуникативные способности нынешнего премьер-министра Альгирдаса Буткявичюса?
— Я обращаю внимание на то, как ведет дискуссию и отвечает на возникающие вопросы премьер-министр. Если в начале каденции его ответы были довольно сумбурны — иногда казалось, что он просто говорит, чтобы говорить — сейчас я вижу, что он приобрел какую-то практику. Я не сказал бы, что появился стиль, но все-таки сейчас он демонстрирует большую компетентность и уверенность. При этом остается очень большой минус, который связан с тем, что Буткявичюс с азартом пытается ответить на все возможные вопросы. Я думаю, что это неправильно. Все-таки премьер-министр должен отбирать вопросы, которые находятся в его непосредственной компетенции, а остальную часть передать для ответа своей команде. Есть люди, которые лучше разбираются в отдельных делах. Говорить все и за всех премьер-министру все-таки не следует.
— В преддверии выборов нелишне спросить и о том, оставляют ли след на имидже партий проколы в политической коммуникации или те же упомянутые скандалы?
— Мне кажется, что этот след все-таки неглубок. Для избирателей важнее сигналы, которые адресованы конкретно ему. То же, что происходит с партией или в каких делах она оказывается замешана — это вторично. По крайней мере у меня складывается именно такое впечатление.
— Не в этом ли кроется объяснение стабильной популярности так называемых популистских партий, которые не скупятся на невыполнимые предвыборные обещания?
— Если говорить коротко, то да. Я бы сказал, что проблема в данном случае состоит в том, что электорат ждет от партий неких действий патерналистского толка. Т.е., когда партия обращается к избирателю и обещает повышение зарплаты или пенсии — избиратель воспринимает это именно как заботу. Критичный взгляд на предвыборные обещания появляется тогда, когда у человека возникает гражданская позиция, тем более, что эта позиция подразумевает критичное отношение как к власти, так и к себе самому. Чаще же человек просто ждет, когда власть позаботится о нем. Так что тот, кто обещает позаботиться в большей мере — тот и получает эти дивиденды. Это популистская технология в чистом виде. Она действует здесь потому, что в Литве еще достаточно много людей, которые думают об отношении с властью именно на этом — патерналистском — уровне.
— Литва восстановила независимость почти 26 лет назад, все это время мы шли по пути либеральной демократии и формирования гражданского общества. Почему пока еще трудно говорить об ощутимых результатах этой работы? Из вашего предыдущего ответа следует, что гражданское общество в Литве еще достаточно слабо.
— Просто за это время невозможно построить гражданское общество до конца. Я не думаю, что мы в чем-то проиграли или ошиблись. Просто для того, чтобы возникло серьезная культура гражданского общества нужно несколько поколений. 26 лет — это первое молодое поколение, которое родилось и выросло в независимой Литве. Все остальные — и я, и вы — рождены еще в советские времена. Не все, но большинство из тогда рожденных людей все еще продолжают жить в инерции советского патернализма. Это, увы, так.
— Я знаю, что вы пристально следите за действиями президента. На ваш взгляд, какую позицию сегодня Даля Грибаускайте занимает в литовском политическом поле? Какова ее стратегия?
— Да, мне это всегда было интересно. Я бы говорил в данном случае о нескольких уровнях. Один уровень — это отношение к ситуации с точки зрения президента. Грибаускайте удается смотреть на все политические процессы с высоты своего поста. Она регулярно дает оценку и требует разрешения и урегулирования тех или иных политических скандалов. Но при этом у нее все-таки есть свои политические симпатии и антипатии. Также президенту приходится заботиться и о своем рейтинге. Все это формирует ее несколько искаженный взгляд на политические партии. Есть несколько политических сил, к которым у нее отрицательное отношение. В первую очередь — это Партия труда. Без симпатии она смотрит и на социал-демократов, но при этом президент понимает, что данная партия достаточно сильна. Наиболее приемлемыми политическими силами для Грибаускайте являются консерваторы и либералы. Она даже намекала о том, что будущее правительство могли бы сформировать именно эти партии. Так что в целом она оценивает проблемы и решает их немного тенденциозно.
— Нельзя не вспомнить и достаточно свежий скандал, связанный с так называемой «торговлей влиянием». В этом скандале оказались замешаны не только политики, но и издатель одной из ведущих литовских газет. Как вы оцениваете эту ситуацию?
— Мне кажется, что это не ново. Я чувствую, что торговля влиянием или склонность пользоваться своим влиянием действительно присутствует у некоторых представителей масс-медиа, особенно у издателей и собственников СМИ. Мягко говоря, они этим иногда балуются. Но конкретнее говорить об этом должны те инстанции, которые расследуют подобные случаи.
В то же время я думаю, что тот скандал, который сейчас разразился — он очень полезен. Полезен как прививка, предупреждение. Мне кажется, что журналистское сообщество сделает выводы. Конечно же, споров будет немало. Я уже сейчас вижу, какие баталии ведутся в «Фэйсбуке». Это тоже хорошо. Это профилактика, которая позволит представителям СМИ спуститься с небес на землю и задуматься о том, стоит ли торговать своим влиянием и как это сказывается на самих масс-медиа.
— До выборов в Сейм еще чуть больше полугода, многое может измениться, но все-таки хотелось бы спросить о вашем прогнозе по выборам и их результатам?
— Исходя из того, что мы видим сейчас — я думаю, что следующее правительство будет правительством, которое сформируют социал-демократы и либералы.
— Это была бы несколько неожиданная конфигурация. Не помешают ли политические разногласия возникновению такой коалиции?
— Да, такая коалиция выглядела бы неожиданной, но тем самым она была бы оптимальна в том смысле, что удовлетворяла бы интересы и левых, и правых. Не удовлетворит такая коалиция только тех, кого мы называем популистами. Мне кажется, что такая коалиция возможна — исходя из всех тенденций, данных социологических опросов и т.д. Пожалуй, я бы даже и сам хотел, чтобы этот мой прогноз сбылся. Но, конечно, будет так, как будет.
