Сразу несколько исследований неправительственных исследовательских центров в Вашингтоне опубликовали в феврале доклады о защищенности восточного фланга альянса. «Атлантический совет» пришел к выводу о хроническом недофинансировании европейских армий и вследствии этого низкой степени гарантий безопасности для стран Балтии от противника на востоке.
Ведущий аналитик совета Хорхе Бенитес в дискуссии, организованной консервативным фондом «Наследие», заявил о необходимости создать в Балтии зону непрерывных учений и разрешить Верховному главнокомандующему силами НАТО в Европе применять силы быстрого реагирования альянса в обход политического решения. И, наконец, корпорация RAND сообщила, что даже при благоприятном для НАТО стечении обстоятельств русские займут Прибалтику максимум за 60 часов, поэтому там нужно разместить 7 пехотных бригад, три из которых усилены танками. Активность аналитиков связана с саммитом НАТО, который должен пройти летом в Варшаве.
«Запад с беспокойством наблюдает за возрастающей интенсивностью учений, которые Россия ведет у своих границ, — рассказал в интервью корреспонденту «Новой газеты – Балтия» руководитель группы глобальной безопасности Центра исследования безопасности при Швейцарском федеральном технологическом институте в Цюрихе Мартин Цапфе, — Это дестабилизирует обстановку в регионе, как и регулярные полеты стратегических бомбардировщиков поблизости от территорий альянса. Конечно, Россия имеет полное право проводить эти учения, заниматься военным планированием и подготовкой, однако ситуация в регионе такова, что Запад опасается: Россия имеет здесь определенные амбиции».
Две главных военных угрозы для стран Балтии, считает Цапфе, были сформулированы еще во времена холодной войны. В 1967 году был издан документ о фланговой обороне, который, конечно, еще не упоминал гибридных угроз, — в нем, помимо главных угроз конвенционального и ядерного конфликтов, ожидаемых в сердце Европы со стороны СССР и восточного блока, говорилось о двух фланговых сценариях ограниченной агрессии. Первый — «Рука помощи» (coup de main), внезапная наступательная наземная операция, второй — подрывная деятельность.
В сценарии молниеносного наступления Россия захватывает часть одной из стран-участниц НАТО, в данном случае балтийской, или всю ее целиком, в течение 48-60 часов и объявляет аннексию этой территории. Альянс оказывается в очень неудобной позиции, поскольку вынужден отвоевать эти новые «суверенные российские земли» и ввязывается в высокоинтенсивный конфликт, который может развиться до ядерного. Во втором сценарии Россия, используя свое относительное преимущество в регионе, пытается дестабилизировать страны, раскалывая русскоязычное и иные меньшинства, затем способствует эскалации конфликта, и обещание альянса о нейтральном присутствии теряет смысл. Есть, однако, существенное отличие нынешней ситуации от времен холодной войны с ее четкой линией противостояния двух блоков в центре Европы, говорит Цапфе. Тогда, захвати СССР часть Норвегии или Турции, можно было сохранить уверенность, что конфликт, начавшийся на периферии альянса, не распространится на центр из-за ядерного противостояния держав — сегодня такой уверенности нет.
Мартин Цапфе упоминает еще две особенности момента. Злокачественные последствия аннексии Крыма и вмешательства России в конфликт на востоке Украины выражаются в стирании грани между мирным и воюющим государством и чреваты затяжными тлеющими конфликтами. Хорошо известно также психологическое воздействие стратегии отказа в доступе к территории (A2/AD), который Россия практикует в регионе: имея возможность с помощью средств наземного базирования перекрыть партнерам воздушные и морские подступы к Латвии и Эстонии, Кремль подрывает их доверие к НАТО. А если Россия захочет, она сможет перекрыть любой сухопутный доступ войскам НАТО в страны Балтии, заблокировав самое узкое место между Польшей и Литвой — так называемый Сувалкский коридор.
Что альянс может противопоставить противнику в этой ситуации? После Уэльсского саммита в 2014 году стратегия НАТО в регионе стоит на двух столпах: подбадривание и адаптация, объясняет военный аналитик. Первое выражается в максимальной зримости и публичности присутствия и фокусируется на постоянно растущих в масштабе учениях с демонстрацией флага, широким привлечении прессы, создание многочисленных возможностей для фотографирования и распространением снимков американских и немецких танков в социальных сетях. Все это должно убедить европейцев: «Мы намерены быть здесь». Однако более важное, хотя и менее видимое значение имеет адаптация вооруженных сил к актуальным угрозам.
«За последние полтора года НАТО предприняло колоссальные усилия для повышения своей боеготовности, — говорит Мартин Цапфе. — Мы констатировали, что Силы особо высокой готовности НАТО (VJTF) численностью 5 тыс человек, так называемое «Острие копья», как и Силы реагирования, NRF, численностью 40 тыс человек, адаптируются, укрепляются и становятся главным инструментом альянса на востоке». Однако сквозь все усилия НАТО в странах Балтии пролегает одна-единственная тонкая красная линия, говорит Цапфе – Основополагающий акт Россия-НАТО 1997 года, который запрещает альянсу размещать существенные силы постоянного базирования восточнее Германии. «Я не думаю, что VJTF и RNF в их нынешнем составе достаточны для сдерживания любого противника в обоих сценариях российской угрозы, — говорит Цапфе, — Возникает элементарная неуверенность, будут ли развернуты эти силы на земле, если понадобиться защитить одну из стран. Здесь есть много вопросов относительно как политической воли к их использованию, так и способности их развертывания — будет ли оно возможно и вероятно против воли России. Нам в первую очередь необходимо решение на политическом уровне. Вопрос в том, все ли страны-участницы НАТО, 28 демократических государств с правом свободного выбора, согласятся задействовать эти войска. Тут скорость не гарантирована. И, далее, в рамках военной операции тяжело перебросить большое число солдат на большое расстояние за несколько сотен или даже тысяч километров из Германии, Испании или других стран-участниц и привести в действие на месте». Кроме того, международные силы быстрого реагирования, возможно, не приспособлены к ведению боевых действий в конвенциональном конфликте, поскольку не было возможности проверить их в деле. Поэтому без присутствия боевых сил на прибалтийском театре и надежной стратегии их укрепления не будет и надежного сдерживания, резюмирует эксперт. А боевые части, в отличие от передовых, со времен холодной войны всегда были национальными, напоминает Цапфе.
Выражает сомнение в достаточности передовых войск альянса и военный эксперт, соавтор концепции территориальной обороны Латвии Мартиньш Вердиньш. «Это пожаротушение в чистом виде, – сказал он корреспонденту «Новой газеты – Балтия». — Идеально было бы, если бы с гибридными проблемами справлялись сами страны, для которых «Острие копья» создавалось. Сил самообороны каждой страны должно быть достаточно, чтобы погасить только зарождающийся конфликт. А первые, кто может прийти на помощь – это VJTF в размере бригады. Это уже занимает часы, а то и дни, а развертывание еще более серьезных сил требует подготовки, которая измеряется неделями. К тому же очаги напряженности могут возникнуть на всем протяжении восточного фланга НАТО от Болгарии вплоть до границы Эстонии и России. Как тогда эти силы распределятся, большой вопрос. Единственное их преимущество в том, что они действительно мобильны и организационно подготовлены для того, чтобы в течение нескольких часов передислоцироваться из точки А в любую точку Б. Но с одной оговоркой: их вооружение будет ограничено и соответствовать статусу легких пехотинцев, так как транспортировка тяжелого вооружения требует больших логистических усилий».
«В выводах нынешних исследований нет ничего нового, — заявил «Новой газете – Балтия» латвийский военный эксперт Раймонд Рубловскис, — корпорация RAND в докладах двадцатилетней давности приходит к тем же результатам: страны Прибалтики крайне уязвимы, и практически их обычными вооружениями защитить нельзя без неминуемой эскалации конфликта на ядерный уровень. Сейчас RAND предлагает ввести в Балтию семь бригад, из них три бронетанковые. Во-первых, постоянное размещение таких сил НАТО в регионе со стороны России будет рассматриваться как прямая явная угроза. Во-вторых, в случае конфликта они могут быть уничтожены очень быстро, и НАТО может понести серьезные потери изначально. Присутствие сил под видом учений – это, наверное, тот вариант, который устраивает РФ, они военной угрозы не представляют, это чисто политический жест, чтобы успокоить правительства трех прибалтийских стран и важный сигнал России».
Раймонд Рубловскис говорит о наличии в регионе классической дилеммы безопасности: «Ситуация, в которой обе стороны свои действия представляют как сугубо оборонительные, а действия противной стороны – как сугубо агрессивные, приводит к эскалации. Тем более что в российской военной доктрине четко обозначена возможность нанесения упреждающего тактического ядерного удара. Ясно, что если ситуация войдет в военную фазу, она неминуемо приведет к ядерному противостоянию. Если Российская Федерация начнет военные действия в Прибалтике, то НАТО встает перед выбором: либо вступать выступить против России, либо блок перестанет существовать в следующую минуту. Вопрос не в Прибалтике, а в политике Великобритании и США, как они будут выглядеть. Поскольку все базы здесь близко, эскалация может очень быстро перейти в неконтролируемую фазу, если, к примеру, произойдет инцидент, подобный тому, какой случился на границе Сирии и Турции со сбитым СУ 24. И в Вашингтоне, и в Москве, и в Брюсселе это понимают».
Об угрозе эскалации упоминает и Мартин Цапфе: «Мы должны помнить, что стороны, Россия и НАТО, являются ядерными державами, и поэтому мы крайне заинтересованы в снижении напряженности между ними». Он считает, что НАТО следует придерживаться принципа ненаступательной обороны. Эта сложная, почти витруозная стратегия была также разработана в период Холодной войны и предполагает максимум оборонной мощи при минимуме наступления.
Какие ожидания возлагаются на Варшавский саммит? «Часть стран, в том числе страны Балтии, будут добиваться более ощутимого присутствия альянса в регионе, — считает Раймонд Рубловскис, — но нужно принять во внимание политические проблемы в Европе, в которой почти все страны – члены НАТО. Выделяется Вышеградский блок, в котором доминируют антиевросоюзовские, антимеркелевские, антиюнкеровские настроения. Думаю, будут жаркие дискуссии: маленькие страны, у которых нет ресурсов, будут пытаться укрепить безопасность за счет американцев, немцев и других более богатых стран, а они, в свою очередь, скрупулезно оценивать свои возможности в свете серьезной угрозы в Сирии, ИГИЛ, возникшей проблемы с Турцией, угрозы терроризма в Европе».
Мартиньш Вердиньш считает, что странам Балтии на саммите будут предоставлены гарантии большей безопасности, даже если это вызовет раздражение Кремля. Он напоминает, что даже две бригады на страну не являются ударной силой, достаточной для наступления, и что военные по обе стороны границы прекрасно это понимают.
«Главное, чтобы альянс пришел к единому пониманию и признал само существование вызова на восточном фланге, — говорит Мартин Цапфе, — После этого можно будет перейти к внутренним приготовлениям, чтобы в случае нападения начинать не с нуля, а уже иметь консенсус по поводу мероприятий, предписанных на случай агрессии. В открытых дискуссиях члены альянса должны прийти к единому мнению о том, каковы главные вызовы альянса. Их два: угроза России на востоке и угроза на Юго-Востоке со стороны так называемого Исламского государства, войны на Среднем Востоке и миграционное движение, которое дестабилизирует многие государства на Юге Европы – Италию, Испанию и так далее. Если будет обеспечена приоритизация этих вопросов, станут возможны очень многие дальнейшие шаги НАТО в этом направлении».
