logo
Новая газета. Балтия
search
СюжетыОбщество

«Ферма рухнула и заведующая рухнула»

«Ферма рухнула и заведующая рухнула»

Эти места могли стать «Островцом» — с гостиницей и барами. Но теперь вымирают, почти никому не нужные.

В ноябре 2020 года была запущена Белорусская АЭС. Островец — в недавнем прошлом небольшой посёлок на границе с Литвой — стал атомной столицей Беларуси. Теперь тут есть больница, гостиница и даже коктейль-бар.

У атомщиков было четыре варианта для площадки под станцию. Самыми перспективными считались Краснополянская и Кукшиновская в Могилёвской области. Но изыскательские работы показали, что грунт там не совсем подходит для атомной электростанции. В итоге строительство началось под Островцом. А деревни вокруг Краснополянской и Кукшиновской площадок, которые сегодня могли бы расцвести, умирают. 

Еврорадио съездило в эти деревни, посмотрело, во что они превратились, и поговорило с местными о несбывшейся мечте и жизни на пенсии.

Следы лосей, сосны и разрушенные дома

Чтобы добраться в Красную Поляну, надо два километра идти пешком через лес, усеянный подснежниками. После дождей на машине здесь не проедешь. Рядом с нашими на дороге — следы лосей. Поют птицы, гремит гром — гроза проходит мимо. 

Перед деревней в лесу — ржавый дорожный знак, свидетельство прошлой жизни.

«Руководство трёх районов — Славгородского, Чаусского и Быховского [Краснополянская площадка находится на стыке этих районов, в 60 км от России. — Еврорадио] — лоббировало строительство. Всем хотелось, чтобы хоть что-то изменилось, — рассказывает Людмила, которую мы подвозим по дороге. Она приехала сюда к родственникам. — Мои родители тут недалеко жили. Боялись радиации, вредных выбросов. Потому что грамотный человек знает, что такое АЭС, что такое атом, и бросаться в него не будет. Будет двумя руками открещиваться от этого». 

До войны Красная Поляна называлась Орехов Посёлок. Фашисты полдеревни сожгли. В 2006-м, когда сюда приехали геологи и вели работы по изучению грунтов, в Красной Поляне жило двадцать два человека. А сейчас здесь тишина.

То самое поле, где должна была возвышаться АЭС, поросло соснами. Дома разрушились. Четыре сохранившихся служат дачами. В будний день здесь совсем никого нет.

«Не был богатым — стал горбатым»

«Кто там у кого спрашивал? Сказали, что будут строить станцию, — и всё! — вспоминают далёкий 2006 год жительницы деревни Грязивец, что в четырёх километрах от Красной Поляны. — Ну знаете, если бы, может, что-то построили, может бы, и оставалась молодёжь. Если бы там была работа, почему бы и нет?»

После чернобыльской катастрофы Грязивец попал в зону радиационного загрязнения. Деревня шла на отселение. Но из-за малого количества жителей было решено не переселять.

С дороги Грязивец кажется большим ухоженным местом. Но стоит въехать — то и дело встречаешь пустые дома. Сейчас здесь живёт 30 человек, из них 15 — глубокие пенсионеры.

Работы для более молодых грязивцев нет. Ферма закрыта: недавно рухнула крыша. Похожая ситуация с работой и в соседних небольших сёлах.

«Одна выехала, одна дома, пацаны все дома. Ждут лета, может, что летом предложат. Грибы, ягоды. Если бы эту ферму приподняли трошки, то, может быть, и люди подтянулись. А так что? — продолжают наши собеседницы. — Вон у нас молодой человек без работы, до пенсии три года осталось — ни родителей, никого. Один. Васильевна занесла, ко мне придёт, к соседке — кто чем может, кормим. А что — один, ести хочется. Но говорим: “Раз тебе дадут, два дадут, а потом что? Тебе ещё три года до пенсии, кто тебя будет обеспечивать? Сейчас у каждого: булку хлеба купи — почти два рубля (80 центов. — ред.), а лучшую купишь — то и три». 

Раньше Грязивец был перспективной деревней, говорят местные. Ферма «гудела» — занимала первые места по надоям.

«Ферма рухнула, и заведующая рухнула. Сидим вот тут и палками подпираем, — рассказывает о своей судьбе одна из наших собеседниц. Она и есть та самая заведующая. — Всё здоровье посадили на работе, а сейчас живи как хочешь. Кто сейчас смотрит на то, что ты посадила здоровье? Вот сахарный диабет, хоть бы приехал кто и спросил: может, тебе привезти что или надо лекарство? Да на что ты им!»

«Не быў багаты — стаў гарбаты», — подбадривает заведующую подруга. 

«Колхозникам, деревням — всё!»

Клуба, медпункта, конторы и магазина тут тоже нет. Из достопримечательностей — фундамент церкви. Наши собеседницы ждут лета, когда в отпуск и на выходные приезжают дети и внуки, — хоть какая-то радость.

«Никуда не ездим, никуда не ходим, тихонько сидим, — улыбаются пенсионерки. — У нас тут можно вообще за день никого не увидеть. И так проходит жизнь. А зимой вообще. Выйдешь — одни собачьи следы. И снега большенные. Погиб бы на дороге — лежал бы не знаю сколько. Хорошо, что автолавки приезжают. Собрание сделаем — и назад до хаты».

На прощание жительницы Грязивца бросают неутешительное:


«Короче, колхозникам, деревням — всё! Если раньше после войны всё это смотрели, ценили эти колхозы, а теперь уже кто тут что ценит. Живи, умирай — как хочешь». 


Дом с резиновым мишкой

Кукшиново встречает нас снегом. И заброшенной длинной улицей, ведущей от центральной улицы влево. Всё как и в Красной Поляне: заброшенные, разрушенные или пустые, на замках, дома. Дом в тупике оказывается жилым: в окнах мы замечаем рассаду и резиновые советские игрушки. На пороге — нож, воткнутый в бревно. Здесь живёт Наталья — но сегодня её нет дома. 

Напротив остановки автобуса (да, здесь ходит рейсовый автобус) — жёлтый геодезический столбик “Охраняется государством” — память об изыскательских работах, которые здесь активно велись в 2007 году. 

Тогда деревню наводнили геологи, геофизики и топографы. Исследовали грунт — делали разметки, бурили скважины, подрывали взрывчатку. 

Местные приняли новость о строительстве атомной станции с энтузиазмом, вспоминают пенсионеры Михаил и Лариса: только пара человек были против. Большинство надеялось на новую работу и новое жильё: Кукшиново и соседний Гривец шли под снос, а жители в качестве компенсации должны были получить квартиры. 

«Тут же как хлынули! Ой-ой-ой! Сельсовет только и прописывал всех. Прописывались в хаты эти. Родители, например, умерли, они оформляли дома на себя, входили в наследство. Даже из Литвы одна приезжала, чтобы Паше [брату] ничего, а самой завладеть всем. А в результате дома закопали — и всё», — рассказывают, перебивая друг друга, Михаил и Лариса. Кроме них, здесь живёт ещё три пенсионера.

«Оно и без радиации сдохнешь»

Михаил считает, что атомная станция Беларуси нужна. Мол, с ней не нужно «быть кому-то должной за электроэнергию». Радиации мужчина не боится:

— А чего бояться? Оно и без радиации сдохнешь. Сколько людей погибло сейчас вон с вирусом этим. В Чернобыле не так погибли люди, как сейчас. 

— А экология? — спрашиваем.

— Ай! Люди живут и не думают про эту экологию. 

В Кукшиново тоже тишина. Редко проедет машина. За деревьями прячется пустое здание фермы. Ещё недавно у неё был хозяин: держал гусей, а на поле рядом выращивал гречку. Но фермера, говорят собеседники, посадили в тюрьму. Здание и поле пустуют. 

«А что мне скучать? Я ж на пенсии — 73 года! — отвечает Михаил на вопрос, не скучно ли жить в уединении. — Мы привыкли. А что? Куда денешься? Своё же не бросишь. Она здесь родилась, я через лес родился, в Зубрах, детей нажили. Удрали от нас. Остались вдвоём. Если бы платили в деревне хорошо — из города в деревню бы ехали. А как не платят ничего, а надо по 24 часа работать — кто тут будет сидеть!»

Сам Михаил 22 года проработал шофёром в колхозе, потом ушёл на асфальтный завод в соседней деревне Зубры: там работать было проще. 

«При Брежневе мы пожили, а теперь всё давит, и давит, и давит. Тогда цена на продукты была одна. А сейчас пошёл в магазин — цены другие. Вон бензин снова на копейку подорожал. Мучают этими копейками», — сокрушается пенсионер. 

«Политика неправильная»

А вот Алексей, житель соседней деревни Гривец, говорит, что сейчас жить стало в 20 раз лучше, чем когда-то.

«Почему сейчас не жить? В хату принесут пенсию, баллон. Подъедет автолавка прямо к хате — бери что хочешь. Что закажешь — привезут. У меня куры есть, хоть я и один дед живу, всё у меня есть. И парники стоят, и помидоры сажаю! Работать надо, девочки! Кто не работает — у того ничего никогда не было, а пить, гулять, как те бегают, — я не люблю это». 

В Гривце живут два человека — Алексей и его соседка, бывшая учительница, которая ушла на пенсию и переехала в деревню. Сам Алексей вернулся в Беларусь в 1986 году из Казахстана: заболела жена, и врачи посоветовали ей сменить климат. Но это не помогло.

«А чем мне заниматься? Я живу, мне один чёрт. У меня пенсия хорошая — 580 рублей (228 долларов — ред.). 41 год стажа. Я работал сменным мастером на заводе и на комплексе работал. Вот почему пенсия большая. Разве я тут бы пенсию заработал! — меняет риторику Алексей. — Что в колхозе, когда всю жизнь колхоз на дотациях? Когда не дают ему раскрутиться. Дали кредит, он что-то сделал, и тут же забрали деньги. Политика неправильная. Надо Лукашенко найти грамотных специалистов. Так же нельзя делать — всё время в долг жить». 

По мнению Алексея, деревня умирает, потому что молодёжь не хочет работать.

«Представьте: работать в колхозе и жить в городе. Тогда же никто не знал ни интернета, телефонов, люди знали только работу. Пошёл выучился — и опять пошёл в колхоз работать. А сейчас же никто. Молодёжь совсем другая стала. Она смотрит, только чтобы хорошо поесть и одеться, и всё». 

АЭС в Кукшиново спасла бы ситуацию с безработицей в регионе, уверен Алексей. Да и бояться, считает, было нечего:

«Какой страх? Сейчас атомные станции строятся не так, как раньше, — тяп-ляп, как в Украине той. Сейчас защита очень хорошая. Я сам электрик. Я знаю, что такое. Сейчас всё лучше стало». 

А вот близость с Россией (всего 30 км) на жизнь местных жителей не особо влияет. Во всяком случае, не так, как влияет наличие границы на жизни жителей деревень в окрестностях Гродно и Бреста.

«В Россию ездят алкаши, которые работать не хотят. Привезут деньги и пропьют, а потом валяются пьяные», — как отрезает пенсионер.

Через 15 лет от Кукшиново, Гривца, Грязивца и Красной Поляны в лучшем случае останутся дачи и геодезические столбики. В худшем — деревни закопают: 29 апреля Александр Лукашенко приказал продать либо снести бесхозные дома, «а землю рекультивировать и вовлечь в сельхозоборот».

ПРИ ПОДДЕРЖКЕ «МЕДИАСЕТИ»

shareprint
Главный редактор «Новой газеты. Балтия» — Яна Лешкович. Пользовательское соглашение. Политика конфиденциальности.