В прошлом учебном году школы для детей с особыми потребностями в Эстонии попали под общие правила и отправились на дистанционное обучение, но в этом году министерство образования учло все нюансы и позволило таким школам остаться на контактном обучении. О том, как ученики пережили этот опыт, рассказали сами школы.
«Мы готовимся к тому, что следующий учебный год будет ровно такой же, как и прошлые, но мы уже много чему научились», — говорит учредитель и заместитель директора столичной частной школы Vivere Юлия Столберова. Когда в 2020 школы отправили на дистанционное обучение, все решили, что это продлится лишь две недели. Осознание, что пришло время запускать полноценный процесс, наступило чуть позже. В школе Vivere настолько боялись что-то упустить, что сначала проводили полноценный день дистанционных уроков, правда, делали их чуть короче. «У нас получился качественный процесс, но это, наверное, от страха», — смеется Юлия.
В этом году страх, что школа уйдет на карантин, присутствовал, но прежде всего потому, что в первый класс поступили достаточно сложные дети, которые не могут учиться дистанционно, ввиду того, что не способны усваивать информацию так, как они это делают при контактном обучении. Существует иной визуальный ряд, очень много тактильных приемов, которые используют учителя. «У нас есть дети с легким снижением интеллекта. Буковки алфавита мы, например, щупаем, вышиваем, рисуем, лепим, едим, а как объяснить что-то новое первокласснику онлайн?!» — спрашивает Юлия. Очевидно, что никак. Но школе повезло, и на карантин уходить не пришлось.
Тем не менее, детям с особыми потребностями было важно организовать пространство таким образом, чтобы их ничего не отвлекало. В противном случае ребенок не может сосредоточиться, и количество знаний, которое он получает во время дистанционного урока, крайне мало. Тогда ответственность ложится на плечи родителей. И вот тут возникает проблема, ставшая очень важной за последний учебный год — и родитель, и учитель считают, что обязанность обучать ребенка лежит на другом. Родитель думает, что он — не учитель, ему не нужна дополнительная нагрузка, он ведь вообще-то работает, а учитель получает зарплату за то, что обучает ребенка. «Надо понимать, что, когда идет дистанционный урок, один ребенок заматывается в пижаму, второй картинки показывает, у третьего собака лает, у четвертого родители нецензурно ругаются и надо срочно что-то сделать, а пятый каждый день спрашивает одно и то же, из серии «а можете объяснить, зачем мне музыка», — описывает Столберова будни учителя.
Преподаватели, заведенные этой ситуацией, забывают, что родитель — не учитель. Периодически ссылаются на закон, согласно которому, родитель обязан приложить усилия к обучению своего ребенка. «Но если 14-летний подросток на протяжении месяца показывает средний палец и говорит, что он не будет учиться, учитель имеет право сказать, что отныне заниматься воспитанием должен родитель», — утверждает Юлия и добавляет, что родительство — то, что в школе не преподают, и каждая мама воспитывает ребенка, исходя из разных обстоятельств. Как правило, если начинается подростковый возраст, уже мало что можно сделать.
Тут мы плавно подходим к третьему важному аспекту, о котором за последний год часто говорят и ученики, и учителя, и родители, — мотивация. Самой сильной является, безусловно, внутренняя. У ученика с особыми потребностями мотивации учиться дистанционно нет. Зато есть ощущение, что все от него чего-то ожидают, поэтому он ничего не хочет. Тоже самое можно сказать и про учеников обычных школ. Столберова приводит личный пример — у нее нормотипичный 12-летний ребенок, с которым она проводит совершенно бесполезные, по ее словам, беседы о пользе учебы. За этот учебный год он был в школе 9 недель. «Поэтому я счастлива, что наша школа училась контактно, иначе первые полгода мы бы восполняли пробел с прошлого учебного года. А если бы еще и с этого, то была бы уже немножко бессмысленная ситуация», — предполагает Юлия.
Конкретный план
Май Талу, заведующая учебной частью Валгаской школы Яаникесе, в которой дети с особыми потребностями учатся по упрощенной программе, признается, что новость о чрезвычайном положении, введенном в Эстонии в прошлом году, их не испугала. Руководство школы чувствовало, что готово ко всему, и подготавливало учебные материалы. «Мы просто привыкли быть готовыми, и родители нам доверяют», — рассказывает Май. Школа разработала систему, нашла конкретные направления, по которым в будущем двигалась бы, чтобы не терялся контакт с учениками. Были составлены планы, согласно которым у классных руководителей укреплялась связь с детьми, причем не только в контексте учебной работы, но и в бытовом плане. «Важно было спросить, как настроение ребенка, сытый он или голодный, все ли в порядке со здоровьем, то есть, чтобы бы присутствовала всесторонняя поддержка в начале недели и в конце. Так мы начали и успешно дошли до конца», — делится Талу.
Директор школы Яаника Кяст добавляет, что каждый ученик получил папку с учебными материалами по арифметике, рисованию, нужными телефонными номерами, в том числе, учительницы, и отправился домой на восьминедельную работу. Подумали и о готовности учеников к дистанционному обучению, так как уровень цифровой грамотности у всех очень разный. «Основная проблема заключалась в том, что у детей банально не было школьной электронной почты. Кто же знал, что придет коронавирус», — с улыбкой замечает руководство школы. Информатика является предметом по желанию, поэтому в срочном порядке начали обучать детей тому, как написать и отправить электронное письмо или добавить к нему файл. Сейчас, по словам Май, уроки проходят несколько смешно: учитель находится у себя в кабинете, дети сидят отдельно в классе информатики и разбираются с различными программами. Если собрать всех вместе, то начнется гул, а так и учитель может научиться собирать всех в Zoom.
Директор школы Яаника Кяст
Яаника подчеркивает, что школе было важно, чтобы у детей была поддержка, тогда система будет работать. По ее мнению, у руководства школы всегда должен быть четкий и конкретный план, а у каждого человека — конкретные задачи, что, как и когда он делает. Разумеется, школа думала и о том, как поддерживать учителей. При желании, преподаватель мог обратиться к психологу, а учебное заведение брало на себя оплату первого сеанса. «На каникулах у нас собралась комиссия, чтобы выяснить, достаточна ли поддержки получает команда. Я как директор подняла эту тему и выяснилось, что все, что могло быть сделано, уже сделано», — говорит Яаника.
Май Талу признается, что основной ценностью школа определила для себя готовность поддерживать любую потребность и возможность каждого ребенка. «Почему у нас в прошлом году получилось дистанционное обучение, а у многих школ — не очень? Мы не загружали детей заданиями, не ставили невыполнимых задач перед семьями и родителями», — утверждает женщина. Возможно, именно поэтому в прошлом году школа смогла перевести всех учеников в следующий класс. Сегодня руководство школы старается себя подготовить к тому, что если в следующем учебном году придется проводить уроки дома, то налаженная система не позволит учебному процессу остановиться.
Почините моего ребенка
Школьный психолог Анна Изотова рада, что учебное заведение для особых детей, в котором она работает, продолжает контактное обучение, несмотря на ограничения. Потому что как родитель второклассника, она крайне недовольна дистанционным обучением. Ее ребенок с особенностями, ему сложно концентрировать внимание, у него также отсутствует мотивация, на что Анна не может повлиять, так как утром должна обеспечить своего школьника всем тем, что он будет использовать в течение дня, и уйти на полный рабочий день. Те правила, которыми психолог руководствуется на работе, не распространяются на ее личную жизнь. «Я не использую никаких методов для того, чтобы дома что-то корректировать. Мой опыт общения с другими людьми как терапевта помогает мне поддерживать эмоциональный баланс. Потому что вокруг обстановка, в которой очень много чувства тщетности. Обстоятельства, которые никак нельзя изменить», — говорит Изотова.
За минувший год к ней обращалось много родителей, которых беспокоило, что дети часто проводят время за компьютером. Учебная среда переехала в онлайн, создав дополнительную нагрузку на растущий организм и созревающую нервную систему. Обездвиженные перед экраном дети дают жару родителям вечером. Психолог замечает тенденцию, что у таких детей меняется эмоциональный фон и возрастают напряжение, взвинченность, озабоченность. «Спрашиваешь у них, что они делали на каникулах, отвечают, что играли в телефон или приставку. Ребенок помнит только это?!» — отмечает психолог.
Что делать родителям, которые также взвинчены и устали от дистанционного обучения не меньше детей? Тут специалист вспоминает правило для пассажиров в самолете — сначала наденьте кислородную маску на себя, потом на ребенка. Если родитель не в порядке, у него меньше шансов дать что-то хорошее своему ребенку. Психологу регулярно приходится переубеждать родителей, что самая эффективная помощь придет в тот момент, когда они позаботятся о себе сами и создадут подходящую среду для ребенка дома. Иногда приходится поворачивать родителей лицом к ребенку, которого они просят «починить» как сломанное устройство.
К сожалению, участились случаи, когда ученики старшей школы стали жаловаться на симптомы, которые можно классифицировать как медицинскую проблему — депрессия, тревожность, расстройство сна, навязчивые мысли. «Я смогла как родитель посмотреть на учебу моего ребенка и видеть изнутри жизнь школы, как дети находятся в лучших условиях, пусть это и субъективное мнение. Многие дети хотят в школу. Они говорят, что было понятнее, была структура и им проще сконцентрироваться при контактном обучении», — подводит итоги психолог. Она также добавляет, что каждый новый клиент, приходя к ней, упоминает, что мы живем в непростое время. Однако люди, оказываясь в сложных ситуациях, обращаются за помощью и улучшают свое качество жизни. Поэтому можно сказать, что осознанность у общества растет.
Ольга Линник
