В обстановке чрезвычайных мер в связи с эпидемией коронавируса наш журналист Игорь Ватолин побеседовал с латвийским предпринимателем, в прошлом — офицером-подводником Владимиром Соколовым. Что может опыт дальних походов, проходивших в режиме «автономки» — многодневной самоизоляции в подводной лодке, дать для сегодняшней ситуации?
Я родился в Латвии, в семье староверов. На срочную военную службу меня распределили на Черноморский флот. В конце службы встал вопрос, что делать дальше. Тогда, в начале 1970-х, бурно обсуждали перспективы атомной энергетики. На этой волне я поступил в Севастопольское высшее военно-морское инженерное училище, и окончил его лейтенантом, специалистом по атомным реакторам, турбинам и прочей механике подлодок. Два с половиной года отслужил в Тихоокеанском флоте на Камчатке на ракетных стратегических, потом многоцелевых лодках, потом до 1991-го на Северном Ледовитом под Мурманском. В общей сложности отдал четырнадцать лет этому делу.
Походу предшествовала тщательная подготовка с подробным медицинским осмотром. В 1970-е большое внимание уделяли подбору экипажа и всяким психофизиологическим тестам, хотя лет через десять система начала давать сбои. Обычная «автономка» составляла 76-78 суток. В сопровождении буксира выходили из бухты базирования в море, погружались — и отдраивали люк через два с половиной месяца. На всю жизнь запомнил эти первые головокружительные глотки свежего воздуха. Пьянящий воздух и синее небо — вот полное счастье!
Сам по себе поход — это боевая работа в условиях Холодной войны. Тогда обе стороны ожидали от потенциально противника самого худшего — вплоть до ядерного пепла. Нам по регламенту полагалось два раза в сутки выходить к поверхности до уровня перископа, чтобы принять информацию. Бывало, всплываешь, и думаешь: началось это самое, к чему нас готовили, или не началось.
С Камчатки мы ходили в западному побережью США в районе Сан-Диего и Сан-Франциско. В рамках системы паритета стратегические подлодки выдвигались на пункты базирования для нанесения ответных ядерных ударов. Дальность ракет тогда была 2,5-3 тыс. км., чтобы доставать места базирования американских «Минитменов» и других стратегических ракет на континенте. На Севере на многоцелевых лодках охраняли «стратегов» на боевом дежурстве у американского восточного побережья напротив их главной базы подлодок «Норфолк» — чтобы к ним никто без спроса не приближался.
В конце октября 1983-го, во время проведения американцами боевой спецоперации на острове Гренада, наша лодка К-324, по американской классификации «Черный принц», с крылатыми ракетами стратегического назначения, в Саргассовом море намотали на винт трос новейшей подводной антенны эсминца ВМС США. После потери хода не оставалось ничего другого, как всплыть. Через сутки нас заметили американцы, подошли эсминцы — возникла угроза атаки американской морской пехоты. Тогда и нам, и всему миру крупно повезло — Третья мировая и не началась. Лодку вместе с болтавшейся на тросе секретной американской антенной советским буксиром оттащили на Кубу, где привели в порядок. Оттуда своим ходом вернулись на базу. Примечательно, что женам и родителям о происходившем ничего не рассказывали, пока кто-то из знакомых, живущий во Владивостоке, не услышал эту историю по «Голосу Америки» и не позвонил в Мурманск. Тогда жены пришли в политотдел и потребовали разъяснений.
В кормовом отсеке подлодки за несколько минут до ЧП с американской антенной (1983)
Всякое бывало. Раз взорвалась аккумуляторная батарея, но обошлось без пожара. Лодки между собой то и дело сталкивались, особенно когда слушали. Было дело, записывали мы акустический «портрет» лодки типа «Огайо», так чудом избежали столкновения. Зато когда мы выходили из бухты Большого камня, это недалеко от Владивостока, то стукнули нас. Внешний легкий корпус пробило, но до прочного не дошло. Видно, кто-то тоже «рисовал портрет» — скорее всего, американцы.
Главное неудобство — это качество воздуха. Его состав контролируется автоматически по кислороду и углекислому газу, а все остальное — как получится. На атомных подлодках при всплытиях забор воздуха не производили, продолжали существовать в автономном режиме, так что в последние две недели атмосфера становилась такой, что приходилось избегать лишних движений и упражнений.
Второй вызов — пониженная подвижность, гиподинамия. Оба этих фактора сказывались на общем самочувствии, пищеварении, заживлении порезов и ссадин. Не дай бог заболеть чем-нибудь серьезным. Как-то, во время похода, сломалась мясорубка, и кок вместо котлет кормил экипаж рубленым мясо — так там после сорока суток пошли аппендициты. Судовой врач, отвечавший за здоровье экипажа, продемонстрировал верх хирургического мастерства, оперируя в походных условиях. Его сначала наградили, а когда разобрались с причинами обострения — наказали. Во время похода питание должно быть продумано и сбалансировано. Не случайно для улучшения пищеварения на обед выдают 50 грамм красного вина.
Тихий океан, лепка пельменей в нижней кают-компании к встрече Нового 1979 года
Одно из последствий гиподинамии — лишний вес. Некоторые за поход набирали до 15 кг. Я специально за этим следил: каждый день делал зарядку. Хотя при моем росте это было возможно далеко не везде. В человеческом организме основным потребителем энергии и гарантом баланса выступает мозг. Чем активнее он работает, тем лучше всему организму. Всякую свободную минуту я учил английский, перечитал всю классику, прежде всего Льва Толстого и военные мемуары. Никогда столько не читал, как в «автономке»!
В случае аварии всякое бывало. При нормальных условиях — не опаснее, чем на лодках другого типа. Как отвечающий за бортовой реактор, я постоянно снимал показания, проводил регламентные работы — и по этой линии проблем не возникало.
Экипаж насчитывал более сотни человек: по третям — офицеры, мичманы и чуть больше матросы. Дежурили в три смены по четыре часа. Были медосмотры и разные мероприятия, чтобы занять людей. В «автономке» все вели себя корректно — старались сами не раздражаться и других не раздражать. При возникновении конфликтов избегали резких движений, все разборки откладывали до конца похода.
По свидетельству экспертов, люди нормально выдерживают режим изоляции в течение 45 суток, после чего вероятность психофизиологических сбоев увеличивается. Человек теряет бдительность, расслабляется и делает ошибки. По статистике, именно на эту фазу приходится наибольшее число аварий и прочих происшествий. Поэтому у американских подводников «автономка» рассчитана на 45 суток. Насколько понимаю, более продолжительные походы наших лодок объяснялись не столько верой в исключительные качества советского человека, сколько необходимостью поддерживать паритет с вероятным противником. На первом месте была военно-стратегическая необходимость, а не человеческий фактор.
Притупляется внимание, исчезает чувство опасности. Однажды уже на пути на базу смотрю: матрос закрывает охлаждение реактора. Интересуюсь, что и зачем он делает. А он и сам объяснить не может, зачем начал крутить этот вентиль. Налицо иррациональное поведение, чреватое аварией.
Тут многое зависит от командира и офицеров. Наедине ты можешь переживать атомную угрозу, или плакать в подушку, тоскуя по дому и семье, но при личном составе, за который отвечаешь, должен выглядеть молодцом. Подбодрить, пошутить, вникнуть в личные дела для поддержания ровной, благожелательной атмосферы. Подводная служба — дело тонкое, не без суеверий. Бывали случаи, когда у человека «не прет», то есть во всех походах с его участием происходят чрезвычайные происшествия — таких старались держать на берегу. В общем, помимо выполнения штатных боевых задач в «автономке» старались не занимались ничем серьезным — человеческими разборками или устранением технической неисправности. По возможности дотягивали до базы.
Признаюсь, что в самом начале я отнесся к угрозе коронавируса и, соответственно, к мерам по замедлению его распространения достаточно скептически. Но по мере роста пандемии осознал свою ошибку. Если говорить о сегодняшней «внешней» активности, то всю общественную работу перенес в интернет. В остальном распорядок не слишком изменился — при соблюдении всех социальных мер.
1.Свежий воздух. Чаще проветривать помещения и дышать полной грудью. Делать уборку, чтобы пыль не скапливалась. По возможности, ходить на прогулку.
2. В условиях ограничения подвижности особенно важно сбалансированное питание. Следя за хорошей усваиваемостью пищи, не забывать считать калории. Гиподинамия — вернейший путь к лишнему весу.
3. Физическая и умственная активность. Физкультура, дыхательные упражнения, молитва, медитация. Напрягать ум: учиться, осмысленно смотреть фильмы, читать. Самоизоляция — самое время побороться с собственным невежеством. При помощи домашней библиотеки и интернета разобраться в важных вопросах, на которых никогда не хватало времени. Поставить цели на завтрашний день — после завершения «автономки» коронавируса. Получится или не получится — непонятно, будущего никто не знает. А вот осознать, сформулировать свою мечту — дело чрезвычайно важное. И более подходящее время у вас вряд ли когда-нибудь будет.
4.Иметь распорядок на каждый день и, по возможности, его соблюдать. В каждый момент времени понимать, что ты делаешь, и зачем. Безделье и лень могут преподнести свои сюрпризы. День в режиме самоизоляции стоит начинать с зарядки, контрастного душа и свежей одежды. Работая онлайн, не стоит предаваться трудоголизму, надо делать паузы в работе. Чередовать рутинные занятия «на автомате» с инновационными поисками и творчеством: сочинить стишок, нарисовать картинку — делать то, что наполняет радостью. Если живешь не один, то стоит иметь «убежище» и хотя бы час в день иметь возможность побыть с самим собой. Или выйти погулять, если позволяют условия.
5.Однозначно принять не зависящие от тебя, но реальные условия, не пытаться бороться с очевидным. Избегать негатива, не представлять апокалиптические картины — сосредоточиться на реальных делах. Ровное, доброжелательное настроение, особенно, с теми, кто рядом. Все серьезные конфликты отложить до конца режима самоизоляции. Поддерживать профессиональное и дружеское общение — при помощи онлайн-технологий.
