Россия поднялась в Индексе восприятия коррупции на 19 строчек. Но фундаментальных причин для этого нет.
«Трансперенси-Интернешнл — Россия» опубликовала Индекс восприятия коррупции: из 168 стран Россия заняла 119 место, поднявшись со 136-го. Мы набрали столько же баллов, сколько Азербайджан, Гайана и Сьерра-Леоне. Позади — Казахстан, Киргизия, Украина, Туркмения, бедные страны Африки и Ближнего Востока, но не все. Самыми некоррумпированными эксперты назвали Данию, Финляндию, Швецию и Новую Зеландию. Говорить о прогрессе в борьбе с коррупцией рано, уверены эксперты: по сравнению с прошлым годом мы всего лишь набрали два дополнительных балла в оценке добросовестности бюрократии.
«Индекс восприятия коррупции» — ежегодное исследование «Трансперенси», по сути, сочетание результатов дюжины других исследований, проведенных мировыми финансовыми, исследовательскими и правозащитными институтами: Freedom House, Всемирным банком, журналом Economist и другими. Данные экспертных опросов, собранных в этих исследованиях, объединяются и ранжируются — получается общий всемирный рейтинг коррупции. Чем больше баллов набирает страна, тем прозрачнее считается ее государственная система. Например, у лидеров рейтинга Дании и Финляндии — 91 и 90 баллов соответственно. У последних в списке Северной Кореи и Сомали — по 8 баллов.
В последние годы показатели России существенно не менялись: в 2012 году у нас было 28 баллов, в 2013 — столько же, через год потеряла один балл, а теперь набрала два. По сути, ни о каких значимых переменах в правовом и бизнес-климате здесь говорить нельзя, объясняет Антон Поминов, генеральный директор «Трансперенси Интернешенл — Россия»:
«Мы плаваем где-то в районе дна, — говорит Поминов. — Как были двоечниками, так и остались. Каждый год я комментирую наш рейтинг, и каждый раз приходится придумывать достойные причины того, что показатель меняется, но причин две: частично это погрешности исследования и частично — то, что у нас стали раскрывать большое количество данных. Например, если говорить о прозрачности рынка недвижимости, то когда есть открытый реестр собственников и вы можете посмотреть, кому принадлежит объект, его нельзя просто взять и отнять — это будет сразу видно. А раньше можно было бы просто по-тихому переписать документ, и никто бы не узнал. Другой пример — декларации имущества чиновников. Но эти правила обходят. Наш калиниградский офис постоянно рушит семьи у себя в регионе: сотрудники посылают запросы о незадекларированном имуществе у супругов чиновников, а потом оказывается, что они за три дня до этого развелись. Есть открытые данные госзакупок: если раньше вы ничего не смогли узнать о том, как тратятся бюджетные деньги, то сейчас, хотя в аукционах и тендерах по-прежнему участвуют компании родственников и друзей чиновников, все же журналисты всегда могут заметить что-нибудь особенно абсурдное».
Динамика передвижения стран в индексе — сложный процесс, по которому нельзя делать однозначных выводов, замечает политолог Екатерина Шульман:
«На место страны в рейтинге оказывает влияние ряд факторов: как изменения в их законодательстве, так и медиа-картинка, а также, как в спорте, результаты соперников. Скажем, продвижение Китая в этом году вызвано не столько успехам самого Китая (его собственный показатель чистоты вырос с 36 до 37, а место в рейтинге улучшилось с 100-го до 83-го), сколько тем, что другие страны показали худший результат по сравнению с 2014 годом. Иными словами, чем хуже дела у одних стран, тем лучше могут выглядеть другие на этом фоне».
Громкие разоблачения и коррупционные скандалы в конце 2015 года вообще не повлияли на место России в рейтинге, говорит Шульман: «Сбор экспертных данных для составления рейтинга заканчивается в августе. Это значит, что ни фильм о Чайке, ни история с «Платоном», ни финал дела Васильевой на показателях России отразиться не успели. Влияние этих событий мы увидим в рейтинге-2016».
Еще одна проблема: если важнейшим фактором небольшого прогресса России в этом году стала открытость данных, то скоро ей может прийти конец. Правительство уже поддержало законопроект, разработанный ФСБ, о закрытии Единого государственного реестра прав на недвижимое имущество и сделок с ним. Сейчас любой гражданин может запросить в Росреестре информацию о том, кому принадлежит земельный участок или здание — благодаря этому стали возможны многие резонансные расследования об имуществе чиновников и сомнительных операциях с ним, как, например, материалы «Новой» о спекуляциях землей в Подмосковье, в которых участвовали высокие чины ФСБ («Лубянские на Рублевке», выпуск № 79 от 27 июля 2015 года). Если вступит в силу новый закон, информацию о владельцах недвижимости смогут получать только государственные органы, и с согласия самого владельца. То есть, независимому мониторингу имущества чиновников придет конец.
Кроме того, все эти годы коррумпированная государственная система принципиально не меняется: государство не может эффективно бороться с коррупцией, поскольку в отсутствие политической конкуренции просто в этом не заинтересовано, считает Поминов. То есть, речь опять идет о прозрачной государственной политике, развитии гражданских институтов, независимости СМИ и честных выборах — в отсутствие нормальной политической жизни в стране с коррупцией бороться невозможно.
«Страны из верхней части списка CPI (Дания, Финляндия, Швеция, Голландия, Норвегия, Швейцария) превосходят страны из середины и нижней части списка по всем параметрам, значимым для жизни человека: доходам на душу населения, продолжительности жизни, низкому уровню насильственных преступлений, уровню образования, качеству медицинской помощи. По интересному совпадению, эти же страны — развитые демократии с либеральным политическим режимом, регулярными свободными выборами, высоким уровнем свободы слова и свободы общественной жизни, — говорит Екатерина Шульман. — Понять взаимосвязь этих параметров — значит приблизиться к разгадке того ускользающего от многих россиян (особенно — высокопоставленных) обстоятельства, что успешные страны демократичны, а демократические страны — успешны. Как говорится, это все, что вам надо знать об Индексе восприятия коррупции».
Источник «Новая газета»
