Широкий зритель знает Андриса Лиелайса как популярного артиста (около 70-ти ролей в кино и сериалах). И с недавнего времени — участника политических шоу на российских телеканалах. Но давайте без политики! Тем более, что поводом для нынешнего визита на историческую родину для Андриса стало 35-летие свадьбы с супругой Ириной. А кроме того, он посмотрел нашумевший спектакль «Белый вертолет» с Барышниковым и побеседовал с «Новой газетой — Балтия».
Андрис, вы помните свой первый латвийский адрес?
отстроить. Так что постоянно возвращаюсь.
После сорока лет жизни в Москве вы думаете о возвращении на родину?
Знаете, сегодня так устроена актерская жизнь, что совсем не важно, где ты территориально находишься в данный момент. Прошел кастинг на ВВС — и через три часа ты в Лондоне. Но что касается возвращения — конечно, я хотел бы жить в Юрмале. Это мое место силы. И, конечно, однажды я обязательно вернусь навсегда. Но мои близкие — жена, дети, внуки живут в Москве. У них там работа, обязательства, друзья. А я не представляю жизни без своей семьи. Пока перевезти их в Латвию сложно, потому что для этого надо сперва построить родовое гнездо. А старшие дети у меня в Риге живут, мы поддерживаем хорошие отношения.
Расскажите о своей замечательной маме...
Она ушла из жизни в прошлом году, ей было 88 лет. И до последнего прекрасно выглядела, ухаживала за садом. И занималась, кстати, благотворительностью. Она была одной из первых в Латвии, кто в сотрудничестве с Армией Спасения стал привозить в Латвию гуманитарную помощь. Это все от бабушки и дедушки идет — они всегда помогали людям. Деда расстреляли в октябре 1941-го: он был священником и с бабушкой работал с Армией Спасения, которую тогда, во время войны, закрыли. И только в 1991 году эту благотворительную организацию восстановили в Латвии, бабушка стала старшим офицером, руководителем этой организации в Европе. Она даже была приглашена в штаб-квартиру в Лондоне, и руководитель всемирной Армии Спасения вручил ей орден.
Если говорить о моих корнях, то надо сказать, что моя бабушка знала 8 языков, а дед говорил практически на всех ведущих европейских языках. Наверное, отсюда у меня своеобразный слух — я на неродных языках говорю практически без акцента, почти сразу улавливая мелодику языка. А если уж зайду в бар и выпью сто грамм, то все — общаюсь по полной!
Многие вас и с американцем могут перепутать — благодаря голливудской улыбке...
Ну, так я в России часто американцев и играю. А в Европе — русских. Хочется сыграть латыша…Правда, голливудская улыбка зачастую воспринимается, как нечто поверхностное, имидж, типа, вот парень, у которого все ОК! Но это не так. Вот Раймонд Паулс, с которым я встретился сейчас на Латвийском радио, соединяет в себе удивительную теплоту со сдержанностью. Такой имидж мне нравится больше. И с годами я тоже чувствую в себе сентиментальность и простоту. Пусть теряю при этом рациональность, но это только в плюс.
Нынешний повод визита в Латвию у вас просто замечательный!
Да, мы с женой отмечаем 35-летие со дня нашей свадьбы! Я с Ирой познакомился на Московском международном кинофестивале в 1983 году. Был студентом ВГИКа, учился на третьем курсе у замечательного артиста и кинорежиссера Евгения Матвеева. А Ирина была студенткой ГИТИСа, в легендарной студии Олега Табакова. И нам, студентам, дали возможность немного подзаработать на фестивале. Мы днями напролет смотрели хорошее кино, общались с мировыми знаменитостями, и нам за это еще и платили!
Так вот, я увидел, как по лестнице спускается девушка. Маленькая, худенькая, глаза — в пол-лица. Я на нее смотрел, и как-то меня пронзило, что это женщина моей судьбы. Хотя я был женат и подрастал сын. Ирина вела себя очень сдержанно — она тоже была замужем, в том браке она потеряла ребенка... Я всего этого не знал. В общем, две недели мы тусили в хорошей компании, и я маялся, что между нами ничего не получается, все было как-то без шансов. И вдруг Ирина говорит, что у них на курсе собираются делать дипломный спектакль, в котором она будет играть Клеопатру, а Табаков будет Цезарем. «Мы ищем Антония, тут привели какого-то Джигурду, но он мне не нравится, давай ты покажись». Я согласился, конечно. Я даже и не мечтал играть у Табакова! Мы, студенты-киношники, смотрели спектакли студии — «Маугли», «Две стрелы» — и были потрясены этой новой искренностью. Но засада была в том, что соискателей на роль оказалось много.
Показы шли три недели. Когда я уже ни на что не надеялся, мне передали, что завтра репетиция. И вот я попал в «Табакерку». Тут уж я окончательно, насмерть влюбился в партнершу и стал яростно отбивать ее у мужа, известного актера, который преподавал у них на курсе. После всевозможных страстей и потрясений мы все-таки поженились. Диплом Ирина защищала фильмом и уже у другого мастера. У нее получилась отличная карьера на телевидении. Она прекрасная телеведущая, вела новости на центральных каналах, сделала несколько авторских телепроектов.
Была генеральным продюсером медиахолдинга. Сегодня она очень востребованный кризисный медиаменеджер .
Как отметили 35-летие свадьбы?
В годовщину нашей свадьбы у Иры еще и день рождения. У нас традиция — каждую круглую дату едем в какое-нибудь романтическое место. 25-летие, серебряную свадьбу, отмечали, как и сейчас, в Юрмале. У нас тогда почему-то был такой фетиш — пожить в роскошном «свадебном» номере с видом на море в отеле Baltic Beach. И чтобы утром в дверь постучали, принесли цветы и бутылку шампанского в ведерке. В общем, так и получилось. Потом гуляли по пляжу и через каждые двести метров нам приносили глинтвейн, а потом на морозе была водочка и бальзамчик с закусочкой. И было совсем не холодно! А очень весело! С тех пор обычно в Юрмале отмечаем разные даты, обедаем в ресторане, идем гулять по Йомас. После требовательной Москвы, постоянно звонящих телефонов Юрмала, конечно, просто рай для нас.
Я думаю, жена в меня влюбилась еще и за то, что я для нее открыл Ригу и Юрмалу. Помню, как мы впервые приехали к моей маме на улицу Миера,18. Ира подумала, что я ее в какое-то посольство привел. Это был трехэтажный роскошный особнячок с башенкой, а у мамы была квартира на третьем этаже — большая, с альковом, с изразцовой печью, с поскрипывающим паркетом. Утром мы вышли на балкон — и вся улица пахла шоколадом! Ведь рядом фабрика «Лайма!» Потом этот дом переходил из рук в руки, ветшал, а три года назад случился пожар, дом почти сгорел и вчера, когда мы шли в Новый Рижский театр по Миера мимо закопченного унылого здания, было очень грустно.
Как вам «Белый вертолет» вашего знакомого Херманиса?
Я шел в смятении и со сложным чувством. Очень боялся разочароваться, начитавшись всякой вздорной критики из серии «он не сделал мне щекотно!», но при этом хотел получить хотя бы некий интеллектуальный посыл, потому что серьезно погружен в эту тему. Я до сих пор храню «Новый завет» 1937 года с пометками деда. Спектакль идет на английском, итальянском, польском, латыни — по счастью, я все эти языки знаю.
В результате я в восторге! Алвис, безусловно, один из самых глубоких философов современной Европы, а Барышников в роли папы Римского потрясающе убедителен и в сценах немых движений в луче света феноменален. Спиной прожить и руками выразить Божественную суть своей души — от этого перехватывает дыхание! Гуна Зариня гениальна. Да все там хороши, но по глубине и широте мысли Херманис, конечно, удивляет. Это один из редких спектаклей, который в меня «попал» и не отпускает. Хочу прочитать пьесу.
Где сейчас снимаетесь?
Сейчас у меня съемки в двух картинах — в сериале для Первого канала, в студии Дениса Евстигнеева, сына великого актера, ставшего талантливым режиссером и отличным продюсером (у него я снялся уже в трех картинах и надеюсь работать вместе дальше). И в полном метре, фильме «Смертельные иллюзии». У меня есть агент, замечательный профессионал, она присылает мне сценарии, заключает договора и всячески освобождает от технических проблем.
Кстати, я часто снимаюсь в разных городах России и, что интересно, уже начал «коллекционировать» различные церкви, многие из которых еще не реставрированы, но живые, там службы идут. Я же все-таки внук священника, мне это близко. Недавно поехал на съемки в Богородск, небольшой городок в центральной России. И там на заброшенном кладбище запомнился случай... Стоял старый крест... Большой такой! Забор покошенный, все это на фоне полуразрушенного храма. Мы с коллегой остановились и я стал гладить камни, запорошенные снегом. Думал, что это гранит, а смотрю... это
каски. Военные. Стал читать надпись на кресте, там написано: «Воинам, свой живот положившим за Россию!» Это памятник, старый, он сохранился. Меня это очень впечатлило — не парадная, крикливо-героическая часть, а вот эта — пронзительная, простая...
Я вообще люблю вот такие маленькие города, спокойные, степенные, с приветливыми жителями. Ну, как у нас в Юрмале.
Думаю, что когда мы с Ирой окончательно переберемся в Латвию, когда Юрмала станет нашей «базой» и мы будем приезжать сюда после съемок, проектов и прочих рабочих точек, мы, наконец, почувствуем себя ДОМА. Ведь и я, и жена в Москве — понаехавшие, приезжие, живущие по принципу «где работа, там и дом». А дом должен быть там, где хорошо.
