logo
Новая газета. Балтия
search
СюжетыОбщество

«Белый ворон» Нуриев — кино без клюквы

«Белый ворон» Нуриев — кино без клюквы
Фото: пресс-фото

На экраны вышел фильм о великом танцовщике

На экраны латвийских кинотеатров вышел художественный фильм Рэйфа Файнса «Белый ворон», посвященный истории детства и побега на Запад гениального танцовщика Рудольфа Нуриева. Сколько сплетен и спекуляций вокруг этого имени! Ложные биографии, легенды, домыслы… На общем фоне этот фильм оказался полной неожиданностью — он, кажется, попал, как говорится, в самое яблочко. Честное и искреннее кино.

Никто не знает досконально, каков Нуриев был в душе. Хотя некоторые все же знают. Ему всего-навсего сейчас было бы 80 лет, но живы многочисленные друзья парижской молодости и коллеги гения. пресс-фото

Например, жива выдающаяся балерина Мариинского театра Алла Осипенко (ее многие знают по эпизоду в кинофильме «Зимняя вишня»), которая танцевала с Рудольфом еще до его побега в Париж. И уж она-то и ее коллеги знали, что Нуриев — ребенок. Без преувеличения. Кроме того, она же была рядом во время той истории в аэропорту «Ля Бурже» и знала, что не было никаких «полетов в свободу» через турникет — был растерянный парень, которому работники КГБ приказали вернуться в Москву, а не лететь на гастроли в Лондон. И было понятно, что это конец — в лучшем случае, Нуриев бы был отправлен танцевать в родную Башкирию.

Во всяком случае, ребенком он был в день, когда решил остаться в Париже — ему было всего-то двадцать с небольшим лет. И по дальнейшей уличной пресс-конференции (она отлично реконструирована в нынешнем кино) видно, что это чуть растерянное, но счастливое дитя, которое обрело свободу. Другое дело, что потом это стало «ужасное дитя», «инфант террибль». И созданию легенды о самом себе Нуриев весьма способствовал — например, в своей ранней автобиографии, где был уже и «полет в свободу», и другие истории. Но артист был действительно умный человек — он сразу понял, что есть истинная любовь к искусству, а есть и маркетинг, без которого на Западе нелегко. Это можно артистично сочетать.

И все равно он был ребенок. И один факт из очень, судя по всему, честной и откровенной биографии артиста, написанной в начале века Дианой Соллуэй, многое говорит. Когда Нуриев после 45 минут размышления в комнате на нейтральной территории выбрал дверь выхода в прекрасную Францию, он был увезен на тайную квартиру, где расплакался. «Где я теперь буду заниматься?» —  сказал он тогда. И это говорит о многом. Перед ним открылся весь мир, а он плакал.

Вся эта прелюдия к тому, что в широком сознании имя и фамилия Рудольф Нуриев — синоним понятия «великий артист». И все! Этим фильмом режиссер Файнс смог докопаться, кажется, до самого глубинного. И расширить горизонты понимания великой личности для широкой публики. И тут все сошлось. И это можно считать чудом, удачным кастингом, искренностью подачи материала, душевностью и чем-то еще.

Создатели фильма знали, по крайней мере, главное — любовь к искусству у этого татарского мальчика была безмерной, его любовь к «Эрмитажу» — бесконечной, его страсть к узнаванию всего нового не только в искусстве балета, но и во всех прочих искусствах удивительна. Не случайно в фильме много потрясающих музейных сцен. И откуда это все у семнадцатилетнего парня, приехавшего в знаменитое вагановское училище? 

То, что создатели фильма нашли именно в Казани солиста балета оперного театра им. Мусы Джалиля Олега Ивенко на главную роль, — просто чудо. Кажется, прямое попадание в образ. Причем, кажется, местами Олег и не играет — особенно, когда в кадре выплескиваются взрывные эмоции (Нуриев умел быть и грубым, говорят). Детская непосредственность и открытость в глазах — тут все есть. Он еще, представляете, и сам танцует — причем танцует хорошо! Но прямого портретного сходства с гением танца у Ивенко явно нет. Но есть другое и самое главное. пресс-фото

В этом смысле показательна сцена — пожалуй, самая главная в двухчасовом фильме. Нет, это не заключительная сцена, когда в далекой грязной Уфе мальчик под руководством бывшей балерины из Петербурга Удальцовой танцует татарский танец. И это даже не сцена, когда принимается решение о том, чтобы остаться в Париже. Хотя она, конечно, очень важна в фильме — здесь говорится о преодолении страха (или ты вечно боишься чего-то, как перед выходом на сцену, или становишься свободным человеком). И уж, конечно, главная не та сцена (пожалуй, единственная «клюквенная» в фильме), когда супруга педагога Пушкина (ее играет Чулпан Хаматова) лишает юного Руди девственности и растерянный Рудольф молвит: «Но это же неправильно?»

Это сцена, когда юный Рудольф берет урок у своего педагога Александра Ивановича Пушкина. Вот ведь, кстати, ирония судьбы — у него потом, через десять лет, учился и тоже жил приехавший из Риги маленький Миша Барышников, игравший в поезд, который приехал с чемоданом Рудольфа из Парижа. Так вот, учитель (его отлично играет, кстати, сам Файнс) говорит ученику о том, что каждое движение вызывает последующее. Говорит, что есть форма движения, а есть содержание. И форма, техника может быть виртуознейшей, а вот если содержания, наполнения нет, то ничего и не получится. Так вот, у создателей фильма получилась и форма, и содержание.

И по жизни это удалось и Нуриеву — за свою короткую жизнь он успел столь многое! То, что осталось за кадром — он ведь успел еще четыре раза вернуться в Казань и Уфу, успел танцевать в 1990-м в  Мариинском театре, хотя связки были порванными. Он сидел в ложе любимого Мариинского театра в чопорном берете, пил из фляжки и давал интервью советскому журналисту, показывая изящным жестом в сторону сцены: «Вот моя родина!»

Понимаете, белая ворона — это уникальное явление в природе. Говорят, таких в природе не существует. Но в балете такая белая ворона, вернее, ворон, была и имя ему — Нуриев. И то, что он сделал выбор правильный и построил судьбу совершенно гениально, — это великий артист подтвердил всей своей жизнью.

shareprint
Главный редактор «Новой газеты. Балтия» — Яна Лешкович. Пользовательское соглашение. Политика конфиденциальности.