Мы продолжаем цикл мультимедийных публикаций — «историй успеха» представителей национальных меньшинств стран Балтии. Герой нашей рубрики — Александр Радченко, путешественник, юрист, публицист, общественный деятель и основатель Польского Дискуссионного Клуба в Литве.
Совсем недавно ты побывал в очередной экзотической для большинства жителей Европы стране Эфиопии. Как выглядят будни туриста в этой африканской стране?
Эфиопия — это прежде всего африканская страна со всеми плюсами и минусами, которые из этого вытекают. Лично мне кажется, что на данный момент минусов гораздо больше, чем плюсов. Да, там есть что посмотреть — природа, все еще дикие племена, монастыри и христианские святыни, которые насчитывают чуть ли не тысячи лет. Оборотная сторона — нищета, грязь, малярия, ужасные дороги и гостиницы. Для туристов, которые ищут в Африке отдыха и спокойствия, я бы порекомендовал скорее Намибию, a от Эфиопии держаться подальше.
Тем не менее, сам ты поступил вопреки своему же совету — провел в Эфиопии две недели.
Я не вхожу в то счастливое большинство туристов, которым нужно спокойствие, отдых или умеренная экзотика. Мне интересно познакомится с культурой, историей, принять вызов, который любая страна бросает для желающих раскрыть ее тайны. В определенный момент проторенные тропы перестают интересовать. Эфиопия — это страна, которая одна из первых обратилась в христианскую веру, отсюда в ней множество христианскиx памятников, интересная культура, а с другой стороны — многие племена на юге сохранили первобытные верования и традиции. Дикари с автоматами АК-47 наперевес.
фото из личного архива Александра Радченко
Охотятся на туристов?
Нет, не совсем, цивилизация, к счастью или несчастью, пришла и туда. Хотя жители многих племен и дикари с автоматами, но предпочитают брать с туристов деньги за фотографии или селфи.
Племя Мурси — вот этим ребятам нужно заплатить, чтобы они не стреляли, потом нужно заплатить, за то, что тебе разрешат выйти из внедорожника и потом заплатить еще раз за то, чтобы получить разрешение сфотографироваться. В общем приходится платить, платить и еще раз платить.
Как на фоне среднестатистических жителей Эфиопии выглядят граждане Литвы?
Каждый раз, когда мы жалуемся, что нам плохо, работы много, денег мало, куча проблем — я предлагаю подумать о том, что у людей, которые живут в таких странах, как Эфиопия или Боливия, зачастую нет даже самых, самых элементарных удобств. Они вынуждены жить в ужасных условиях, испытывают жажду, голод, никто особо не занимается их лечением, зарабатывают по двадцать долларов в месяц и должны мириться с высоким уровнем преступности. Грубо говоря, мы в Литве живем в идеальных условиях. Средняя зарплата — этот термин, для большинства жителей Эфиопии не более чем оторванная от реальности цифра. Работы там просто нет, безработица среди молодежи зашкаливает, часто люди просто бродяжничают по улицам в надежде, что случится чудо и появятся деньги.
фото из личного архива Александра Радченко
Которой по счету страной, в которых ты побывал, стала Эфиопия?
Шестидесятой.
В жизни каждого путешественника случаются эпизоды, которые запоминаются на всю жизнь. Что из твоих путешествий больше всего запомнилось тебе?
Каждое из моих путешествий в какой-то мере было особенным, в каждом из них были те или иные моменты, которые я помню до сих пор, но самое яркое воспоминание — это тот миг, когда я ступил на берега Антарктиды. Это совершенно другие впечатления, словно бы я побывал в другом мире, что-то совершенно фееричное. В Антарктиду я попал на корабле, который вез грузы на украинскую полярную станцию. Когда мы, наконец, оказались у цели и нам, туристам, разрешили побродить по станции, оказалось, что украинские полярники держат там бар, в котором за умеренную плату туристы могут попробовать «антaрктическую» самогонку — два доллара за 50 грамм. Очень даже недурственный алкоголь. К тому же с учетом моей фамилии мне наливали бесплатно (смеется).
Кроме страсти к путешествиям, ты еще и юрист на государственной службе и основатель общественной организации — Польский Дискуссионный Клуб. Как тебе удается все совмещать – работу, путешествия и общественную деятельность?
Удается, но ценой свободного времени. Все, что ты перечислил, — это хобби и страсть. Быть может, меньше всего из перечисленного я люблю юридические науки — они для меня лишь средство зарабатывания денег, необходимых для того, чтобы организовать следующее путешествие.
Помимо всего прочего, ты пробовал свои силы в качестве писателя.
Да, я написал несколько рассказов, а два года назад вышел мой дебютный роман «Тень солнца», который отчасти основан на автобиографических мотивах, отчасти на историях моих знакомых и друзей.
Может, пора поменять профессию и начать зарабатывать на жизнь писательским ремеслом?
Стать писателем я мечтал в детстве, и эта мечта в свое время привела меня в журналистику, даже сейчас мне бы хотелось оставить работу юриста и писать… но будем реалистами, у нас в Литве слишком небольшой рынок, тиражи скромные, поэтому зарабатывать себе на жизнь только и исключительно благодаря своим книгам — чертовски сложная задача.
Твой любимый литературный герой?
Мне всегда нравились эдакие романтические авантюристы, люди со сложными, но интересными характерами, целеустремленные, сильные, но в чем-то трагические... Ну например, из всей трилогии Александра Дюма-отца мой любимый герой не д'Артаньян, а Арамис. Или Джейк Барнс из романа «И восходит солнце» Эрнеста Хемингуэя.
Кто для тебя является историческим антигероем?
В первую очередь приходят на ум имена, которые являются антигероями для всех мало-мальски мыслящих существ: Гитлер, Сталин, Ленин, тираны, палачи, нацисты и комунисты. Роман Дмовски, отец-основатель польского националистического движения, — несомненно негативная историческая фигура. Да и его литовское альтер эго — Антанас Сметона — мне не нравится тоже. Если бы не их узколобый национализм, возможно, история Восточной Европы в ХХ веке была бы совершенно иной.
И здесь самый подходящий момент спросить тебе о твоей общественной деятельности.
Для того, чтобы ответить на этот вопрос я начну издалека. Самой важной ценностью для меня является свобода, моя юность и молодость — это конец восьмидесятых, начало девяностых годов, когда Литва добилась независимости от Советского Союза. Ветра перемен и свободы тогда ворвались в жизнь Литвы и ее жителей, отсюда мое отношение к тому, что мне не нравится. Если что-то мне не нравится, то я не ухожу внутрь себя, а начинаю действовать, пытаюсь изменить реальность. Будучи подростком, например, я был анархистом, членом движения панков. Молодежный бунт я перерос, но желание менять к лучшему мир у меня не пропало, а в конечном счете трансформировалось в общественную деятельность. Какое-то время я был членом партии «Движения либералов», потом вышел из ее рядов, и в 2014 году вместе с единомышленниками мы основали Польский Дискуссионный Клуб, который за последние три года стал одной из самых известных и влиятельных польских организаций в Литве.
О Польском Дискуссионном Клубе в польско-язычной среде отзываются или очень хорошо или очень плохо.
Совершенно неудивительно, появление в Вильнюсском крае какой-либо организации без разрешения Вальдемара Томашевского, лидера Избирательной Акции Поляков Литвы — Союза христианских семей практически невозможно, а если кто-то на такое отважится, то ему надо смириться с критикой, даже давлением. Мы ожидали чего-то подобного, другое дело, что мы не ожидали, что нам настолько быстро получится занять свое место и добиться определенного признания. Несмотря ни на что, нам удалось создать платформу для дискуссий политиков, историков и всех желающих пообщаться на самые разнообразные темы.
Какое место в современной Литве занимают польское и русские национальные меньшинства?
Мне кажется, что многие годы истеблишмент Литвы старался игнорировать существование национальных меньшинств. Литовские политики, видишь ли, надеялись, что проблемы национальных меньшинств исчезнут сами по себе. Естественно, этого не произошло, все эти проблемы никуда не исчезли, стали гораздо более болезненными и даже начали оказывать влияние на отношения с соседними странами. К счастью, ситуация начала изменяться, а вопрос национальных меньшинств становится все более важным в глазах политической элиты Литвы.
Как быть с тем, что и поляки и русские в Литве часто обвиняют власти страны в дискриминации?
Мне кажется, что русские в Литве лучше интегрировались, у польского меньшинства в свою очередь часто проявляется синдром осаждаемой крепости. Поляки в Литве часто замыкаются в своем кругу — у нас есть своя пресса, ансамбли, поляки контролируют некоторые местные органы самоуправлений, наконец, у нас есть своя партия. Здесь и появляется проблема, когда мы действуем и существуем только в своей герметичной среде, литовскому большинству наш голос, наши аргументы совершенно не слышны — кажется, что нас нет. Я считаю, что ни польское ни русское меньшинство в Литве дискриминации не подвергается, за все время, что прошло с выхода Литвы из состава СССР, действия государства, направленные на дискриминацию поляков и русских, можно перечислить на пальцах одной руки. Примером дискриминационной политики может послужить разве что закон о образовании 2011 года, который уровнял экзамен литовского языка в школах национальных меньшинств с экзаменом по госязыку в школах с литовским языком преподавания без переходного периода.
Твоя точка зрения многим политикам и общественным деятелям польской общины в Литве кажется неприемлемой, а тебя обвиняют в том, что ты стремишься посеять хаос в польскоязычной среде.
Забавно, но в том же самом меня обвиняют литовские националисты, только они считают, что я Троянский конь Польши или хуже того — Кремля, который должен взорвать Литву. В головах моих оппонентов не укладывается, что мы живем в демократическом государстве, в котором у всех, в том числе и у государственных чиновников, есть право на собственное мнение. Да, на работе я выполняю свои обязанности, после работы я могу говорить то, что считаю нужным, если это не нарушает закона.
Что, по твоему мнению, требуется, чтобы и поляки, и русские, и литовцы в Литве нашли общий язык?
Во-первых, нужно научится слушать друг друга, во-вторых нужно понять, что все мы живем в одной и той же стране, которую мы создаем все вместе. В-третьих, наконец-то понять, что никто не заинтересован в решении наших проблем — ни Варшава, ни Кремль, ни Брюссель нам их решать не помогут. Мы сами должны это сделать, найти выход из сложившейся ситуации, создать политически единый народ, в котором найдется место и для литовцев, и для поляков, и для белорусов, и для русских.
