С «легкой музыкой» в Риге явные перебои: в 95-м был закрыт знаменитый Театр оперетты. В 2002-м «летучий» шедевр Иоганна Штрауса-сына возродили в Опере: 50 спектаклей прошли с большим успехом. И вот - новая попытка.
Директор Оперы композитор Зигмар Лиепиньш признался «Новой газете-Балтия», что постановка «Летучей мыши» была его главной мечтой при восхождении на директорский пост два года назад. В свое время он тесно сотрудничал с рижским театром оперетты и, будучи призывником Советской армии, при первой же возможности сбегал из казармы на спектакли: благо, службу проходил тоже в Риге.
Сегодня, считает он, когда вокруг нас сплошные трагедии и катастрофы, люди как никогда нуждаются в поддержке хорошей музыкой, красочным представлением, искрометным юмором.
Для работы над постановкой были привлечены лучшие латвийские специалисты. Из артистов во всех составах сплошь оперные звезды. Режиссер Эдмунд Фрейбергс — человек, известный серьезностью постановок. В оперетту, однако, все окунулись с удовольствием.
Накануне подробностей о постановке старались не рассказывать. Намекнули только, что «действие перенесено в наши дни, но все будет красиво. Художник по костюмам — сама Илзе Витолиня». Да, и рассказывать историю будут на двух языках – немецком и латышском.
Первое, от чего вздрогнула публика в самом начале – мобильник в руках горничной Адели. Второй привет Штраусу от благодарных потомков – дипломат в руках юриста. Это, собственно, почти что все признаки нашего времени.
В остальном декорации и костюмы как бы вне времени, в стиле элегантного модерна: шелка, меха, бархат, блеск и легкость скольжения высшего (не нашего) общества. Стильное красочное действо в плане зрелищности. Голоса – великолепные. Хор, кордебалет – весь зал, кажется, кружит в вихрях венских вальсов.
Тем, кто знает «Летучую мышь» исключительно по советскому фильму, потребуется некоторое время на адаптацию. В советском варианте все, конечно, гораздо роскошнее. Но и актеры более зрелого что ли возраста, более целомудренны и солидны. Здесь все моложе и легче во всех отношениях, хотя градус профессионализма точно не ниже.
Бурей аплодисментов встретили зрители еще только сами декорации второго отделения — роскошную бальную залу во дворце князя Орловского. Что подтверждает: здорово истосковались люди по настоящему празднику, по брызгам шампанского. А во дворце – мраморная колонада, золотые перегородки между перилами, укрытые бархатом лестницы. Наверняка тот самый дворец, где происходили сегодняшние события в 1874 году. Времена изменились, нравы остались прежними.
Князь Орловский сегодня — богатый русский шоу-мэн, который последние 140 лет все борется со своей депрессией при помощи роскошных венских балов и все никак ее не побеждает. Русский князь в латвийской постановке сделался, на мой взгляд, самой колоритной фигурой. Хотя и превратился из благородного дворянина в карикатурное (комичное, но вовсе не уродливое) субтильное существо среднего рода. Весь в черном на фоне своих воздушных гостей, в шапке из чернобурки, с мохнатым черным веером в руках и массивным бриллиантовым крестом на груди. Есть в нем что-то забавное от российской «шоу-звезды» Сергея Зверева.
Постановщики спектакля сохранили за Орловским не только меланхоличность образа, но и внутреннее благородство, которому придал должный вес замечательный баритон Рихарда Мачановскиса, исполнившему эту роль на предпремьерном показе. Его ария-тост «пью за ваши улыбки, пью за ваши ошибки…» вызвала у публики особенный восторг, а пожелание «чтобы всем всегда везло» зрители восприняли как наказ.
Кстати, князь Орловский был единственным, за кем оставили право петь по-русски. Один раз. Тот самый «тост». И только потому, что сам Штраус написал эту арию под русский язык, а остальные – под немецкий. Это ноу-хау театра – поставить «Мышь» на двух языках: поют артисты на немецком, как при Штраусе, чья музыка ложится именно на немецкий, а разговаривают по-латышски, чтобы зрителям было удобнее.
Титры, соответственно, во время пения идут на латышском и английском языках, а во время разговоров не идут совсем. То ли имеется в виду, что все в зале понимают латышский (что в идеале было бы здорово, но туристы выучить не успевают), то ли чисто технически не успели наладить. Интересно, как в зависимости от языка меняется даже фамилия главного героя. По-немецки его называют «херр Айзенштайн», по-латышски – «кунг Эйзенштейн».
Не титруют одну только арию князя Орловского. Хотя, судя по горячим аплодисментам, ее и так все понимают. Титров на русском, кстати, не предусмотрено в принципе, но вряд ли кто заблудится в содержании этой нехитрой оперетты. Там же все сплошь любовные интриги, а вальсы Штрауса про это рассказывают гораздо лучше, чем иные слова.
Премьера «Летучей мыши» в Риге состоится 10 декабря. Зрители двух предпремьерных показов в восторге. На последующие 10 спектаклей билеты раскуплены. В Вене этой опереттой традиционно встречают Новый год – теперь и в Риге? «Что вы, у нас 31 декабря и 1 января законные праздники», - поясняет директор оперы. «Шутка ли, в театре 5 профсоюзов, права-обязанности работников свято соблюдаем».
Что ж, кому и праздник – работа. А то бы за зрителями дело не стало.
