В минувшую субботу в небольшом зале рижского Мемориала Жаниса Липке, посвященном спасителю евреев в годы нацистской оккупации, яблоку было негде упасть. Ажиотаж вокруг автора с и без того неоднозначной репутацией подогрел скандал, разгоревшийся в Литве в связи с высказываниями Ванагайте о национальных партизанах. Больше года назад Рута Ванагайте выпустила книгу «Наши» об истории Холокоста, которая вызвала очень неоднозначную реакцию среди читателей. А несколько дней назад Ванагайте в интервью обвинила Адольфаса Раманаускаса-Ванагаса, лидера антисоветского движения партизан, в сотрудничестве с НКВД.
Рута Ванагайте не скрывает, что хочет не давать взвешенные оценки, а достучаться до обывателя, вывести из равновесия и заставить плакать над страницами своих книг. Будучи специалистом по пиару (была в этом качестве советником премьера Роландаса Паксаса), она не менее жестко и энергично занимается продвижением собственных сочинений. Поэтому все книги Ванагайте становились бестселлерами. При начальном тираже 2 тысячи экземпляров «Наши» сегодня подошли к 20 тысячам, что для Литвы чрезвычайно много… Но тут грянул скандал, и литовское издательство Alma littera, вопреки финансовым потерям, приняло решение об изъятии из продажи всех сочинений популярного автора.
Перед началом встречи организаторы предупредили, что речь пойдет исключительно о «Наших». Для чего в качестве экспертов пригласили известных историков, специализирующихся на теме исторической памяти о Холокосте: директора музея «Евреи в Латвии» Илью Ленского и ведущего исследователя Института философии и социологии Латвийского университета Каспара Зеллиса.
— Вообще-то я нормальный человек с театроведческим образованием, у меня двое взрослых детей, но люди думают, что я или очень смелая, или ненормальная. Потому что нормальный человек никогда не делает то, что вызывает к нему неприязнь и навлекает опасность. Видимо, у меня слишком неразвито воображение, чтобы представить, к чему могут привести те или иные поступки, – так Рута Ванагайте представилась публике.
Она рассказала, почему задумала книгу о Холокосте:
— У меня нет исторического образования и в роду нет евреев: я типичный продукт советской школы, в которой рассказывали, что фашисты убивали советских граждан. Когда пришла независимость, на вопрос, кто убивал евреев, стали отвечать — гитлеровцы и их местные пособники, которые были извергами, или их заставили, приставив к виску пистолет. При этом было немало литовцев, которые с риском для жизни спасали евреев. Сегодня в Литве это знают все. У меня был дед, который при советской власти стал политическим заключенным, и семья им очень гордилась. Еще был муж моей тетки, который при немцах был полицейским и даже комендантом чего-то там. В конце войны он сумел сбежать в Соединенные Штаты, благополучно жил во Флориде, откуда присылал нам дефицитные джинсы. Все было нормально, пока я не попала на закрытую лекцию для учителей про Холокост в Литве. Вышел человек и начал подробно рассказывать, что в Холокосте участвовали не какие-то изверги, а обычные люди. Нормальные молодые литовские ребята убивали нормальных евреев, зачастую своих соседей. После той лекции я поняла главное — это были обычные литовцы, которым казалось, что помогая убивать евреев, они делают лучше своей стране. Они не оказывались перед моральной дилеммой: убить или спасти. Все происходило постепенно, и практически каждый мог дойти до необходимости убивать. Тогда мне стало действительно страшно. Неужели мои родные, герои моего детства, тоже во всем этом участвовали? Оказалось, что участвовали и дядя, и дед.
После этого Рута пришла в издательство и сообщила, что будет писать книгу про Холокост. Полгода она провела в архивах. В качестве исходного материала пользовалась текстами литовских историков. Находя в толстой академической работе упоминание конкретного эпизода, по ссылке находила соответствующее дело. Так из сухого упоминания получались маленькие этюды, вроде истории со скрипкой, на которую сбросились идущие на смерть евреи, или предсмертные сны убийцы, приложенные к делу в отдельном конверте. Потом вместе с известным охотником на нацистов Эфраимом Зуроффом из Центра Визенталя они объехали 40 из 227 мест расстрелов в Литве и пять в Белоруссии.
—Приехав на место, мы заходили в ближайшую избу и спрашивали: вы сами что-нибудь помните, ваши родители рассказывали вам, что здесь происходило? И многим было, что рассказать. В психологии есть понятие импринтинга. Эти люди помнят, каким было небо, когда убивали евреев. Они помнят все, но их за все эти годы никто не расспросил. Сами они боялись говорить, потому что думали, что такое произошло только у них. Возможно это святотатство, но о Холокосте надо писать не только правильные, но и увлекательные книги. Историки пишу правду, но никто эту правду не читает. Поскольку по этой теме я, как и большинство обычных людей, была полной дурой, то могла начать с нуля и повести за собой читателя. Чем, собственно, и объясняется популярность моей книги. Я сознательно иду на скандал, чтобы пробить броню человеческого безразличия. Если литовские женщины начинают оплакивать судьбу еврейского ребенка, то это очень большой результат. Потому что такого не происходило 75 лет после страшных событий. Что касается властей, они предпочитают все списывать на Путина.
Говоря о болезненном восприятии книги в Литве, Рута пояснила:
— Каждый народ, как и каждый отдельный человек, для себя и окружающих стремится быть хорошим. Литовцы, как и латыши, так настрадались от советов и нацистов, что хотят быть жертвами и при этом немного героями. А тут вдруг появляюсь я и начинаю утверждать, что жертвы и герои еще немного убивали. Кому приятно услышать такое о своей родне? При этом речь идет не только о прямом участии в убийствах, но и в распределении имущества 200 тысяч убитых евреев. Самое ценное увезли немцы, а бедным литовцам досталось что-то из мебели, ботиночки, рубашечки… По словам ведущего эксперта по политике Третьего Рейха в Литве Кристофера Дикмана, взяв хоть одну еврейскую вещь, люди, раньше не уличенные в антисемитизме, резко меняют свое отношение. Потому что одно дело – взять вещи неправедно убиенного, и совсем другое — подобрать оставшееся после зачистки «недочеловеков».
Книга «Наши» расколола литовское общество. По оценке автора, люди ее поколения стремятся вытеснить соучастие в Холокосте как массовое явление из своей памяти и, в основном, интересуются, кто ей заплатил за книгу — Путин, евреи или еще кто-нибудь. Живущее в глобальном мире молодое поколение готово принять эту трагическую страницу истории своей страны. Они читают сами и покупают книгу для своих бабушек и дедушек. Благодаря книге люди начинают обсуждать, делиться воспоминаниями. Хотя официальный нарратив о нацистских палачах и горстке местных извергов не сильно поменялся, прозвучали предложения объявить в Литве 2019 год годом евреев. Появляется больше цветов и свечей на местах массовых убийств.
После встречи Рута Ванагайте согласилась ответить на вопросы журналиста «Новой газеты — Балтия».
В недавно вышедшем польском фильме «Волынь» эмоционально и убедительно демонстрируется, что была не только волынская резня 1943 года, или Холокост, или советская депортация в июне 1941 года, а была волна непрерывного террора в интенсивной фазе где-то с 1939-1940-го до смерти Сталина в 1953-м. И в таком спрессованном времени один и тот же человек может оказаться и палачом, жертвой, и спасителем. Как вы учитываете это обстоятельство в вашей книге?
Мы должны отказаться от черно-белого восприятия и детской однозначности нарративов: героев и злодеев, убийц и жертв. Человек настолько сложен и гибок, что при несчастливом стечении обстоятельств многие стали бы убийцами, а при счастливом — героями и спасителями. Эта трагическая гибкость человеческого сознания объясняется импульсом — выжить любой ценой. Человек так устроен, что любой ценой будет стремиться выжить и избежать опасности. И где тут героизм и моральный выбор?
В ваших первые книгах о социальных проблемах, ставших в Литве бестселлерами, вы раздражали нервы литовского общества. Почему вы решили перейти к не менее болезненной исторической проблематике?
Знаете, темы ко мне приходят сами. Если меня что-то начинает сильно волновать, то я не могу об этом не писать. Я специально не ищу сенсаций, просто что-то внутри начинает искать выход. Если я что-то знаю и при этом понимаю, что вряд ли кто-нибудь еще об этом расскажет, то я воспринимаю это как свою обязанность. Если не я, то кто.
В ходе встречи вы подробно говорили о вашей книге «Наши» и теме Холокоста… Однако с учетом недавних событий невозможно не затронуть тему партизан. Вы готовите книгу на эту тему?
Нет! Что вы?! Никакой книги нет и не будет! Хотя я перешагнула границу, но я не сумасшедшая, чтобы продолжать касаться такой болезненно опасной темы.
Для Латвии и Литвы это чувствительная тема, связанная с жизнью и смертью конкретных людей, но из Риги реакция литовского общества представляется чрезмерной. Чем вы ее объясняете?
Просто у нас, в Литве, нет настоящих героев… Наш народ настолько травмирован, мы чувствуем себя настолько забитыми, униженными и пострадавшими от репрессий, что единственный исторический миф, оставшийся у моего и еще нескольких поколений — это миф о национальных партизанах, как единственных настоящих героях. И что их сопротивление советской власти было белым как снег. Вы, наверное, заметили, что я все подвергаю сомнению. И вот я засомневалась, насколько этот миф о национальных партизанах соответствует историческим свидетельствам, — и дала одно-единственное интервью, в котором упомянула историю Адольфаса Раманаускаса-Ванагаса в связи с тем, что его именем собрались назвать следующий год. Я заглянула в свои записи, чтобы проверить, участвовал ли он в Холокосте. Таких сведений я не нашла. Но нашла другое. Он сам сознался, что сотрудничал с органами НКВД, выдал своих соратников и даже хвалил Советский союз. Я отнесла эти документы в парламент Литвы, чтобы они обсудили и решили, стоит ли называть год именем этой исторической фигуры. Моя ошибка заключалась в том, что перед тем, как передать документы, я рассказала об этом одному журналисту, и тут разверзся ад.
Ваш тезис об отсутствии в Литве героев для нас звучит немного странно, поскольку в отличие от Латвии и Эстонии, до конца Первой мировой входивших в состав тех или иных государств, у Литвы была своя государственность. Чего стоит один Витаутас Великий!
Это было очень давно. Сейчас, когда многие ощущают угрозу со стороны России, литовцам важно показать, что в недавнем прошлом мы сопротивлялись — и даже больше, чем кто-либо. С другой стороны, поскольку летом 1940-го мы приняли без единого выстрела Красную армию, тем более важно было показать, что это бездействие искупило послевоенное сопротивление национальных партизан. Я совершенно не собиралась кого-то обвинять или разоблачать: я просто хотела показать весь объем человеческой трагедии. Даже если человек признался, что сотрудничал с НКВД, чрезвычайно важно знать, при каких обстоятельствах это произошло. Чтобы деятели того времени не воспринимались как застывшие памятники, чтобы мы могли идентифицировать себя с этими людьми. История национальных партизан — это прежде всего национальная трагедия. Для меня реакция литовского общества оказалась полной неожиданностью. Получилось, что я перешагнула какую-то незримую черту… Теперь будут уничтожены все мои книги, нездоровая психологическая атмосфера затрагивает и моих детей. Я хочу донести правду до общества, но не готова для этого пожертвовать абсолютно всем.
Все-таки это не объясняет изъятие из продажи ваших книг.
Дело в том, что я допустила неточность. В деле КГБ, которому я поверила, было сказано, что Раманаускас-Ванагас пытался совершить самоубийство и он сам якобы это подтвердил. И только вчера историки изложили все подробности этого дела, выяснилось, что единственным колющим предметом в камере были запоры окна, которыми он не мог оскопить себя и вырвать себе глаз. Я поняла, что была неправа. Я не должна была доверять этим свидетельствам, за что сразу извинилась.
Это была фальсификация КГБ?
Не знаю. Знаю только, что не должна была этому доверять. Таким образом я оскорбила память человека, который, герой или нет, погиб чрезвычайно трагической смертью. Невозможно не сочувствовать и не испытывать уважения к человеческим мучениям — зверским пыткам и последовавшей за ними казни.
Ваше извинение было услышано?
Пока не знаю. Думаю, многие меня не простят. И моя книги вряд ли вернутся на полки магазинов.
Ваши книги решило изъять из продажи издательство Alma littera…
Не просто изъять, но и уничтожить. Теперь, думаю, никакое издательство не посмеет издавать мои книги. Авторские права остаются у меня, но никто не будет рисковать, если это ведет к политическому скандалу. Моя последняя книга, которую, в основном, и изъяли из продажи, никак не связана с национальными партизанами. Когда я попыталась найти адвоката, чтобы защитить мои авторские права, мне все отказали, объяснив, что не хотят участвовать в политической борьбе.
С другой стороны, всякий скандал способствует не только славе, но и повышению продаж. Могут издать еще раз – возможно, сначала за пределами Литвы, а потом и в Литве.
Все мои читатели в Литве. И люди ждут эти книги. Последняя моя книга — автобиография «Курица с головой салаки», вышедшая тиражом в 15 тысяч экземпляров. Это история моей жизни, между прочим, достаточно смешная. Сравнение с курицей пришло из интернета. Сегодня в Литве очень многие меня так и называют. Еще часто подразумевают, что мною управляет Путин.
В России за вашу историю с удовольствием ухватились пропагандисты, которые видят во всем происходящем «подавление инакомыслия и установление единого прочтения исторических событий для поддержания идеологического единства» со стороны «прибалтийских политических элит»…
Мне все равно, какая реакция будет в России. Для меня куда важнее, что после последнего скандала люди, поддержавшие меня после выхода «Наших», перестали это делать. Потому что для них я осквернила святая святых! Очень жаль, если я обидела людей, лишила последней иллюзии в их непростой жизни. С другой стороны, одним из признаков зрелой нации выступает критическое отношение к себе и собственной истории. Для нации-подростка, не до конца вышедшей из детства, нужны сказки. Судя по происходящему, моей юной стране еще нужны подростковые мифы. И Путин тут совсем не при чем!
Вы не опасаетесь за свою жизнь и здоровье?
Побить могут… Если говорить о прямых угрозах, то неделю назад, когда только разразился скандал, первый председатель Сейма Литвы Витаутас Ландсбергис написал статью которая заканчивалась фразой, что я должна пойти в лес, найти подходящее дерево, помолиться и наложить на себя руки. Не думаю, что в какой-нибудь еще стране ЕС видный государственный деятель может посоветовать гражданину пойти и повеситься. Это можно рассматривать как подстрекательство к расправе.
Собираетесь оставаться в Литве?
Здесь моя родина. Сейчас я больше всего беспокоюсь о детях. Слава богу, дочь живет в Австрии. Сын остается со мной: он меня всячески опекает, не разрешает одной выходить на улицу. Но я не хочу быть для него обузой.
Еще раз спрошу: не собираетесь написать книгу о национальных партизанах? Возможно, за пределами Литвы?
Я смелая женщина. Но не самоубийца.
В апреле 2018 года книга «Наши» выйдет в российском издательстве Corpus.
