Лето в литовском райцентре. На столбах появляются картонные рубашки с яркими афишами шапито: «Original Czech circus Francesko Jung». Афиши обещают клоуна, львов и даже слона.
Сам цирк за день возникает на пустыре возле супермаркета: большой красный шатер, трейлеры и фургоны вокруг. На одном из них висит лист бумаги с надписью «касса». Когда люди подходят к этому окошку, в нем возникает женское лицо и рука с билетиками. А если постучаться в дверь с другой стороны трейлера, попадаешь в дом: за столом завтракают мальчик и девочка, еще один ребенок играет в проходе между двухъярусными кроватями, а четвертый, недавно научившийся ходить малыш, обследует ковер перед включенным телевизором — там смурфики что-то говорят по-чешски. Их молодая мама сидит на диване напротив телевизора в джинсах и безрукавке. Через окошко с правого бока ей то и дело просовывают евро, которые она складывает в жестяную коробочку. Еще недавно там лежали российские рубли — чешский цирк 15 лет ездил на гастроли по России. Теперь все поменялось.
– Когда рубль пошел вниз, тогда стало невыгодно, – поясняет Даниэла, добавляя, что и вообще через границу с животными ездить тяжело. Даже с лошадьми приходилось стоять до двух недель, а теперь у них и львы, и тот самый, воспетый афишами слон.
И вот, возвращаясь два года назад из России через Латвию и Литву, цирк решил дать представления в паре городков.
— У нас не было артистов, все остались в России. Вчетвером работали, у нас полуторачасовая была программа на четверых. Я беременна была, —рассказывает Даниэла о себе, своем муже и свекрах. — Нам здесь так понравилось, что мы приехали и в прошлом году, а в этом сделали турне. Мы взяли слона с Сицилии, артисты с собачками — из Германии. Самая лучшая программа. Нам Литва довольно близка, потому что люди по-русски понимают. И хорошо, что Евросоюз. В России очень хорошая публика — там любят цирк, и всегда после финала приходили с букетами или бонбоньерками. Такая культура. И здесь тоже так. А одна женщина подошла и говорит: «Спасибо большое. В Англии была, в Великобритании, и там таких цирков нет».
В Великобритании, действительно, нет таких цирков — там запрещены выступления с дикими животными. Да и в Латвии этой весной приняли аналогичный закон.
— Куда-нибудь еще в Евросоюзе вы ездите?
— В Словакию, только Словакию мы берем. А зимой на самые хорошие фестивали. Это как для фильмов есть «Оскар» там, в Америке, а для цирковых артистов есть Монте-Карло, фестиваль в Монте-Карло.
— А в Вильнюсе выступаете?
— Там все время занято, там ваши цирки. Город уже в прошлом году сделал план, и все заняли. Сейчас в Шяуляе две недели будем стоять.
— А самые маленькие города какие?
— Самый маленький — Лаздияй (город с населением около четырех тысяч человек. — прим. авт.). Неделю там работали. Это наш первый город, когда мы въезжаем в Литву. Люди нас там уже знают, и нам там очень хорошо работается. Когда приехали в первый раз, мы думали — очень маленький город, построили только одну трибуну. Но хорошую рекламу сделали, там со всех маленьких деревень приехали. Хотели в цирк, но не все попали, потому что только одна трибуна. Такой аншлаг. В Ладзияе постоянно аншлаг, хотя и маленький город. Там люди любят цирк, — рассказывает Даниэла, в очередной раз поворачиваясь к окошку. — Sector left or right? Two children, ok. Forty one. Wellcome.
— На скольких языках вы говорите?
— По-литовски чуть-чуть. Хочу научиться, но ваш язык очень тяжелый. Немецкий, французский — без проблем. Мы все говорим на английском, русском. Я сама делаю на шоу объявления по-литовски. Если работаем в Литве, то надо литовский учить.
— Кочевая жизнь учит быть мастером на все руки и все языки?
— Вот Людвиг, муж, работает: львы, лошадки, ножи, лестница, жонглирование, бицикл — очень много всего, просто нам надо менять программу и делать, чтобы не было больше двух часов, а то дети устанут.
В трейлер заходит коренастый мужчина. Дети подбегают к нему и получают по йогурту в маленькой бутылочке. Это муж Даниэлы, Людвиг.
— Ваши родители — циркачи, и вы тоже в цирке с детства, как и ваши дети?
— Да. Я уже седьмая генерация, а дети мои уже восьмая, — говорит Людвик. — Он так и стоит в дверях, чтобы и ковер не топтать, и обувь не снимать.
— У вас не было мыслей о какой-нибудь другой работе?
— Мы как будто родились в цирке, и это уже наш путь на всю жизнь. Я не могу представить, чтобы я на одном месте был и ходил бы на работу. Дети уже повзрослели, старший начинает потихоньку. Учу его дрессуре, ножи кидать учу. Через два-три года уже сам будет начинать работать на манеже.
— А сколько ему?
— Двенадцать, — оборачивается от кассового окошка Даниэла. — Он на музыке диджей, и строитель, всем занимается. Сам хочет с лошадками работать, но просто я боюсь, чтобы ничего не случилось.
— А как же школа?
— Мы всегда по полгода на гастролях, полгода дома, — отвечает Людвик. — Когда мы дома, тогда дети до полвторого-двух в школе, потом они идут домой, покушают, и потом два часа занимаются с частной учительницей. Сейчас, когда каникулы начнутся, тоже к нам приедет учительница, будет учить. Это директор школы, куда мои дети ходят. И всегда, когда каникулы, она тоже приезжает, потому что ей интересно, нравится вот так — вместе катаемся, видим разные места. Потом, когда конец сезона, в декабре, приезжаем домой, и они уже сдают все подряд.
— Другие дети не завидуют, что ваши — как маленькие артисты?
— Конечно, завидуют. Например, дети любят ходить в зоопарк. А у моих детей зоопарк свой: слон, львы, лошади…
— Они не боятся животных?
— Вот мой сын помогал мне дрессировать львов, уже сейчас к ним со мной заходит. Когда львы были маленькими, они с нами здесь жили.
Скоро выступление, и Людвиг уходит засыпать опилками лужи, образовавшиеся перед шатром после вчерашнего дождя. Даниэле надо сделать макияж, на это время на кассе ее подменяет свекровь, директрисса цирка.
— Когда человек начинает любить животных, нет никаких проблем, — продолжает Даниэла за мужем, подкручивая ресницы. — Я очень люблю животных. Все время, пока у нас эти львы маленькие были, в караване (в трейлере. – прим. авт.), все время я занималась с ними, мы играли. Они как члены семьи. Сейчас они уже больше, у них когти, и у них свой караванчик. Кто понимает животных, тот работает с любыми. Многие думают, что у меня бичи. Всем, кто работает с лошадками, нужны бичи. Но это не для того, чтобы мы их били, а чтобы показать, куда идти, или что нужно быстрее. Мы животных не бьем. Как можно бить льва? Да я его один раз чуть-чуть ударю, а второй раз он меня скушает.
Макияж закончен, Даниэла снова садится к окошку. Представление начнется через полчаса, перед кассой собралась очередь.
— Какой сектор, пожалуйста? — спрашивает Даниэла.
— Ну чисто по-христиански, чтоб все видно было малышу, — говорит кто-то басом.
— Тогда центральная. Детский восемь евро и взрослый десять.
— Даниэла, вот вы отработали пять дней. А выходные у вас бывают?
— Мы каждый день работаем, — отвечает она, отсчитывая сдачу. — По воскресеньям женщины все чистят, а мужчины собирают цирк. В понедельник уезжаем в другой город, в понедельник-вторник строим цирк, потом шоу-шоу-шоу, в субботу два шоу, снова разбираем, переезд — и так постоянно. Работа у нас с утра и целый день. С утра, например, надо посмотреть, в порядке ли лошади. Опилки, вода, сено. Детей накормить, мужа, еще работникам надо готовить. После шоу сразу все женщины стирают костюмы — стиральные машины там, во втором караване.
— На репетиции времени нет? Все время шоу, шоу, шоу?
— Репетиция — только когда построится цирк перед первым шоу. Вот зимой, когда у нас нет работы, репетируем новые номера.
— На зиму вы возвращаетесь в Чехию?
— Да, там у нас дом большой, ферма своя. Нормальные люди. Дети в школу идут, мы телевидение смотрим.
— Не скучаете зимой?
— Скучаем. А когда весна, начинается тепло, мы уже хотим выезжать, потому что нет работы дома, деньги закончились. И животные тоже, лошадки, смотришь — тепло, хотят на улицу.
Даниэла предлагает посмотреть шоу, а сама еще продает билеты. Все трибуны в шатре уже заняты, работники заносят дополнительные стулья. Мимо арены пробегает Людвиг, в белоснежной рубашке и резиновых сапогах, измазанных грязью и опилками. Концертные туфли он держит в руках. Публика уже в нетерпении и свистит. Мальчик за пультом включает музыку, а Даниэла неузнаваемым голосом объявляет первый номер и заходит с Людвигом в клетку со львами. Людвиг больше всего любит этот номер, за адреналин. Львы выступают всего четыре минуты — они молодые, дольше слушаться не станут. Потом, когда Людвиг будет исполнять рискованный трюк, выдувание огня, горючее ему поднесет мать. С ней же он будет жонглировать кеглями. Последний номер — метание ножей в жену. Людвиг ковбой, Даниэла индеец. Ножи втыкаются в деревянный щит по периметру ее фигуры в ярком костюме с перьями. Старшее поколение циркачей проделывает друг с другом то же самое, но более изощренно. Сначала ножи вонзаются между пальцами свекрови Даниэлы. Потом сын раскручивает ее на большом круглом щите, а муж мечет ножи по движущейся мишени.
Роман и Дарья Нуриевы