Родившийся в Риге, на улице Сколас, великий артист балета Михаил Барышников в четверг лично приехал в латвийский парламент, где все присутствовавшие на этом заседании 84 депутата проголосовали за присуждение ему гражданства за особые заслуги.
Сперва официальные факты. Его видели в аэропорту накануне вечером, он, одинокий и прекрасный, терпеливо ждал свой багаж. Остановился, как часто это бывает во время его рижских визитов, в гостинице «Бергс».
На следующий день в зал заседаний гений танца зашел около девяти утра — в строгом костюме со значком на лацкане пиджака, изображающим латвийский флаг. Ему сразу же вручили белые розы. Надо было видеть, как элегантно он держал букет! После объявления его гражданином под аплодисменты парламентариев Михаил Николаевич вышел из зала заседаний, а после трех ему в торжественной атмосфере вручили паспорт гражданина. Великий артист произнес речь на латышском.
«Когда я получил приглашение принять гражданство Латвии, мое сердце дрогнуло, ведь это возможность теперь быть здесь своим, а не человеком со стороны. Поверьте мне, я в Нью-Йорке чувствую себя как дома и когда придет время завершить этот земной путь, я бы хотел, чтобы это произошло в Нью-Йорке. Но когда я получил приглашение принять гражданство, мое сердце дрогнуло, я подумал, как прекрасно было бы вернуться в детство, уже не человеком со стороны, но своим. Посетить могилу матери, почтить то, что любил и уважал, когда был ребенком, погулять по юрмальским песчаным пляжам или брусчатке Старой Риги».
Потом Барышников встретился со своими друзьями, съездил к маме на Первое Лесное кладбище. Потом улетел — в начале мая в Лондоне начнутся показы спектакля Нового рижского театра «Бродский/Барышников». Кстати, после своей речи Барышников цитировал в Сейме стихи своего великого друга Иосифа Бродского...
Есть такое понятие у латышей — rigas puika. То есть «рижский мальчик, паренек». Несмотря на мировую известность и то, что уже более полувека он живет не в родной Риге, он по натуре таким простым рижским пареньком и остался.
пресс-фото
Дом номер 36а, что на рижской улице Сколас (Школьная). Предпоследний дом на этой небольшой улочке. Внешне ничем не примечательный, построенный в начале прошлого века, как и все здания по соседству. Какое-то слабое подражание югенд-стилю, нынче уже достаточно обветшавшее. На первом этаже расположилось рижское общество пенсионеров и инвалидов мореходства. На последующих пяти этажах — жилые помещения. В одном из окон висит, уж извини, Всемирная История Хореографии, постиранное нижнее белье. А стены в подворотне дома исписаны какой-то шпаной.
Рискну предположить, что это место за последние шестьдесят лет практически не изменилось — такой же давно не ремонтированный фасад, та же тишина вокруг (так сказать, «тихий рижский центр»), какой-то «рижский паренек» мимо пробежал, радуясь бодрящему морозцу. Ничего особого. Но уверен: если бы у нас в Риге была Америка, то тут бы давно процветал бизнес. Примерно такой: ежедневно бы многочисленные туристы со всего мира, изучающие сейчас югенд-стиль на улице Алберта, ходили бы прежде всего сюда. И гиды на разных языках мира рассказывали бы: «Посмотрите направо, в этом доме 27 января 1948 года, в семье подполковника Советской армии Николая Барышникова и домохозяйки Александры Киселевой родился Миша Барышников, выдающийся танцовщик современности». И сразу рванули бы в Ригу оравы американских фанатов, которые буквального боготворят своего американского идола Мишу. И моментально бы обогатился наш рижский бюджет!
Пройдем по Сколас «тропою Барышникова» буквально 150 метров и там обнаруживается дом, в котором родился еще один классик танца — Марис Лиепа. Два гения мирового балета родившиеся в провинциальном городке в 150 метрах друг от друга! Марис Эдуардович был старше Миши всего на 11 лет и наверняка они в те годы пересекались. Где именно? Есть, как минимум два таких места. Прежде всего это хореографическое училище, до которого от дома Барышникова минут 15 ходьбы (тогда училище находилось в Вецриге, в старинном здании на улице Маза Смилшу). И — в Опере, в которой, когда Михаил Барышников учился в училище у своего первого учителя Юриса Капралиса, уже солировал Марис Лиепа, скоро переехавший в Москву.
Самое главное, что на протяжении четырнадцати лет каждый вечер будущая мега-звезда мирового балета Миша возвращался в дом на улицу Сколас — в коммунальную квартиру, в которой точь-в-точь как в песенке Владимира Высоцкого «на двадцать восемь комнаток всего одна уборная». Ну, или почти так. По крайней мере сам Барышников позднее вспоминал, что тогда эта коммуналка ему казалась просто огромной. В ней жило ровно пять семей, человек двенадцать. Бала общая кухонька с пятью-шестью розетками. И, разумеется, туалет — один на всех. Классика жанра! В этом доме Михаил прожил до 1962-го, потом он уехал учиться в Ленинград к Александру Пушкину. К тому самому Пушкину, который в середине прошлого века был одним из ведущих преподавателей танца в Вагановском училище (перед этим его воспитанником был и гениальный Рудольф Нуриев).
И все-таки Рига — родина Барышникова. И он к ней точно неравнодушен. Неравнодушен, видимо, по той причине, что именно здесь он начал танцевать. А также потому, что здесь его родила мама. Без всякой патетики заметим — любимая мама. Если кто помнит, во время своего сенсационного рижского визита в 1997-м Барышников сразу сказал, что с прессой общаться не будет (не считая специально оговоренных двух интервью). Потому что он приехал не просто в связи с концертами в Опере, а из-за своей трагический ушедшей в далеких пятидесятых мамы. И первый из двух концертов посвятил именно ей.
По словам самого Барышникова, кладбище для него — пространство, абсолютно оторванное от Риги или какого-либо другого города. «Когда я был на ее могиле, меня всего проняло... Мама была для меня самым близким человеком, которого я потерял. Она была такой... очень тихий человек».
Миша ходил с мамой не только в Оперу, но и в драматический театр имени Упита (ныне Национальный театр). Хотя мама ни слова не понимала по-латышски. Поэтому всегда брала с собой Мишу, который по-латышски говорил вполне сносно и переводил ей различные драматические сюжеты.
Однажды вся семья Барышниковых (мама, папа и сводные братья) поехала в Горьковскую область, навестить родных. Отец уехал в Москву, Миша остался в Горьком... А мама поехала в небольшое путешествие — по словам Миши, в Армению. В Ригу она вернулась, когда там никого не было. И... повесилась. Никто до сих пор так и не понимает, из-за чего это случилось. Для Барышникова и его старшего брата это по-прежнему загадка. Официальное медицинское заключение гласило: «Внезапное помутнение рассудка».
А после Риги история Барышникова практически известна. Сейчас ему принадлежит весь мир. И вполне естественно, что практически никто не знает одну совсем маленькую провинциальную рижскую историю. Это было в начале восьмидесятых годов прошлого века. Барышников к тому времени уже давно убыл не только из Риги, но и вообще из СССР. Его имя не упоминалось вовсе. Но в Риге его всегда помнили.
Тогда, в восьмидесятые, еще в нереконструированной Опере у помещения, где переодевались артисты оркестра, был маленький темный закуток. Это была оперная фотолаборатория. Обычно в ней частенько сиживал Игорь Морозов, некогда артист латвийского балета, а позднее заядлый фотолюбитель. Однажды я с мамой зашел в эту затемненную комнату. И сразу же увидел большую и необычную фотографию: какой-то курчавый ангел с огромными красивыми глазами! «Мама, кто это?» — «Это... Это... Ну, ты его все равно не знаешь. Это знаменитый танцовщик Барышников. В Риге родился. Он уже давно в Америке. Только никому не говори, что это фото видел». В тот момент я был приобщен к какой-то великой Тайне. А тайна такова: в Риге Барышникова помнили и любили даже в дремучие годы застоя.
