Глава католической церкви Латвии Збигнев Станкевич – о терактах в Париже, ИГИЛе, грядущей встрече Папы Римского и Патриарха Московского, и противоречиях между католиками и православными.
Чего нет в Латвии при всех ее межэтнических противоречиях, так это религиозных распрей. Примерно по трети верующих приходится на три основные христианские конфессии – католическую, лютеранскую и православную. Правда, политики упорно отказываются признавать православное Рождество праздничным днем, мотивируя это тем, что «тогда и представители других религий захотят себе привилегий. Те же мусульмане, буддисты…» Хотя глава латвийских католиков празднование православного Рождества поддерживает – не боится, то есть, конкуренции…
Господин Станкевич, невозможно обойти последние события в Париже. Многие говорят о том, что не религия руководит террористами, а идеология. Но ведь они идут на смерть за веру в бога, выходит, это религиозное противостояние.
Нет. Просто те, кто посылают этих людей на смерть, используют религию в политических целях. Что само по себе преступление. Потому что вера в Бога по сути своей не совместима с установкой убивать людей.
Одна из главнейших заповедей христианства – «не убий». Не только других, но и самого себя. Потому самоубийц в старину даже хоронили за пределами кладбищ. Сейчас, соответственно новейшим исследованиям, таких людей приравнивают к больным, их сознание считается измененным, поскольку человек в здравом уме не может стремиться к смерти – это противоестественно.
Похоже, большинству удобно жить с измененным сознанием. Удобно же, когда тобой руководят – священники, политики, телевизор...
Но остальные, те, кто не утратил еще способности мыслить критически, не имеют права смиряться с происходящим. В этом смысле меня обнадежила статья рижского мэра в интернете, который критиковал и тех, кто радовался падению российского самолета над Синаем, и тех, кто радовался терактам в Париже. Потому что неважно, с кем происходит несчастье – важно не терять человечности. Оправдание и злорадству, и ненависти всегда можно найти при желании, но это все будут маски, скрывающие животную сущность.
На фоне всеобщего безумия, в которое, кажется, все больше погружается мир, грядущая встреча Папы Римского и Патриарха Московского и Всея Руси – это особенное событие или это всего лишь символический жест?
Это будет ясно после встречи. Хотя дата ее пока не назначена, но важен сам факт намерений.
Пока могу лишь сказать, что папа Иоанн Павел II перед смертью сильно переживал, что ему не открылись границы России и Китая.
В Россию не съездил, потому что патриарх был против, в Китай – политический режим не позволил.
Китаю-то чем папа не угодил? Мог подорвать устои атеизма?
В том-то и дело, что далеко не все в Китае атеисты – там десятки миллионов католиков. Идеологический режим старается создать национальную католическую церковь, епископов которой назначает власть, а не Ватикан. Но для многих из этих епископов противоестественно быть оторванными от лона церкви и они просят разрешить им легализоваться у Папы Римского.
В то же время существует (и растет понемногу) та часть католической церкви, которая находится в единстве с Ватиканом. А сами верующие, что интересно, нередко эти церкви вообще не различают – какая в чьем подчинении.
Какого рода противоречия не позволяют общаться лидерам православных и католиков?
В 1054 году между христианами произошел большой раскол, и они поделились на восточных и западных. Хотя разные традиции у этих двух групп до того развивались параллельно несколько веков, напряжение существовало давно. Но все это время сердца многих верующих не оставляла надежда вернуться к единству. В 1430-м году руководители обеих церквей договорились о единении, но монастыри не приняли этого. Более жизнеспособной оказалась попытка, предпринятая на территории Речи Посполитой (Польши) в 1596-м году (сейчас это территории Украины и Белоруссии). Там христиане, сохраняя православный уклад, объединились с Римом – так появилась Униатская церковь. Но теперь она сделалась камнем преткновения между Московским Патриархатом и Ватиканом.
В чисто религиозном смысле какие противоречия между католиками и православными?
Принципиальных противоречий нет. А те, что есть, нагнетаются искусственно. Например, на днях я разговаривал с человеком, который был в Почаевской лавре и рассказывал, что там висит табличка: «Молимся за иноверцев – лютеран и мусульман. Молимся за еретиков – католиков». Но это ж не имеет отношения к правде. Что по сути является основой христианства: вера в пресвятую Троицу, семь Таинств и почитание Девы Марии и святых. Основа у нас полностью едина. Отличия есть только в обряде, но это не проблема, наоборот – единство в многообразии.
Главная причина разобщения наших церквей психологическая, она находится в головах и сердцах.
Это раны прошлого, потому что были между нами большие вооруженные конфликты. Особенно четвертый крестовый поход. Он был направлен на защиту Святой земли от мусульман, но в процессе католики атаковали и заняли Константинополь. Разграбили столицу, и на какое-то время Византийская империя перестала существовать. Потом восстановилась, но ужасная рана в памяти православных осталась, боль от нее передается из поколения в поколение. Что понятно – крови там было пролито очень много. Кроме того, взаимные обиды нас разделяют, ложные представления друг о друге, стереотипы. К сожалению, все это нередко поддерживают и священники.
Конкуренция церковной администрации ведь тоже играет не последнюю роль.
Конечно, что скрывать, мы ж все просто люди. Серьёзных догматических противоречий между нами нет. Объединение католиков и православных стало бы единством в многообразии. Примером служат те же униаты – они сохранили свой уклад, избирают своего верховного архиепископа, называют его патриархом и придерживаются восточной традиции.
В административном плане католическая церковь представляет из себя централизованную структуру, в которой папа имеет верховный авторитет во всех областях – в духовной, административной и юридической. Православие больше исповедует соборность. Хотя на самом деле и там патриарх является главной фигурой, но это не подчеркивается.
Но для людей видимая часть, традиция, бывает гораздо важнее основы. Например, Рождество. Православным может и неудобно встречать Новый год в середине поста, но испокон веков сочельник они отмечали 6 января и вряд ли захотят его совмещать с католическим.
Это посмешище для всего мира, что христиане не могут договориться праздновать вместе Рождество, хотя я не считаю это проблемой.
Традиции действительно менять сложно. Трения из-за разных дат возникали уже в первые века, но воевать из-за этого не стали, решили предоставить свободу выбора братьям по вере. Это не имеет отношения к сути религии.
Камнем преткновения вы назвали Униатскую церковь – о чем там спор?
Сталин, придя к власти в СССР, предложил униатам объединиться с московским патриархатом. Несогласные были либо сосланы в лагеря, либо ушли в подполье. Униатские храмы были переданы Православной Церкви и подчинены Московскому патриарху. Когда СССР кончился, униаты вышли из подполья и потребовали возврата своих церквей, но православные к тому времени уже считали их своими. Власти вернули права униатам, но Московский Патриарх с этим до сих пор не согласен и настаивает на возврате униатов в лоно своей церкви.
Когда последний раз встречались папа и московский патриарх?
С московским патриархом папа не встречался никогда. Просто потому, что во время раскола 1054 года Московского Патриархата еще не существовало, тогда была Киевская Русь. После этого главы католиков и православных не встречались, и только в 60-х годах прошлого века состоялась встреча папы с патриархом константинопольским – то был исторический перелом во взаимоотношениях.
Какой вес в православном мире имеет московский патриарх?
Большой, это же самая большая православная церковь. В условном ранге почета первым, конечно, стоит константинопольский патриарх, но у него 20 тысяч верующих, а у московского – миллионы. И на официальном уровне, и на человеческом отношения у нас в Латвии, например, с Митрополитом Александром хорошие. Мы сотрудничаем, навещаем друг друга, но хотелось бы полного единства. Но решения не принимаются здесь.
Что значит «полного единства»?
Это значит, что католики смогут участвовать в литургии в православной церкви, исповедаться и причащаться там, а православные – у нас.
Тогда и руководитель у обеих церквей будет один?
Нет, у каждой будет свой руководитель и между ними будет дружеское сотрудничество.
Вы говорите, разницы нет между христианами восточными и западными, но под влиянием веры сформировались даже разные менталитеты: индивидуализм под воздействием католицизма и коллективистская культура под влиянием православия.
Это является упрощением. Да, индивидуализм развился на Западе. Большой вклад в это внесла Реформация, отвергая авторитет папы. Вера стала очень субъективной, церковь раздробилась на очень много течений, и это тоже препятствие к единству.
Наши отношения с православными гораздо ближе. Евангелие у нас общее, те же Таинства, но католики больше развили социальное учение церкви с его правами человека, достоинством человеческой личности.
На западе оно особенно проросло, но в государственной и мирской сфере теперь начало гипертрофироваться. Права человека и понятие свободы превратили в идеологию, которая стала самоцелью. Это сделала не католическая церковь, она просто не смогла повлиять на эти процессы.
Получается, что страны, которые не тратят себя на религиозные чувства (самые развитые, европейские), живут лучше других. Они построили передовые общества, в которые тянутся остальные, в том числе, верующие.
Они построили общества, передовые в плане физического комфорта, которые переживают идейный кризис. Поэтому молодые люди, чувствуя внутри идейную и духовную пустоту, клюют на удочку ИГИЛа. Принципы которого хоть и жесткие, но простые и понятные. И главное, там впереди каждого неминуемо ждет рай.
В России все чаще возникают очаги радикального православия, которые объясняются защитой от наступления западных ценностей. Что вы об этом думаете?
Все святые были радикальными. Но в каком смысле – они были требовательны к себе, а к другим относились с любовью.
Я за такой радикализм. Но если радикализм проповедует агрессию и презрение к другим, то это шаг в сторону от Христа. Такие действия не могут быть оправданы защитой каких-то ценностей, потому что агрессия это признак слабости. Тот, кто силен духом, не боится оппонента. Он готов с ним встретиться лицом к лицу.
В Латвии как будто бы верующих много, но как они солидарны в плане неприятия беженцев – редчайший случай единения русских и латышей.
Да, действительно. Во многом это от бедности. Нищета, когда тебе не хватает на самое необходимое, унижает человека и не делает его лучше. Но есть еще одна причина. Марксизм, который мы все долго исповедовали, среднестатистическую личность свел практически к пустому месту.
Главным был коллектив, а это глубоко ранит чувство собственного достоинства, принижает индивидуальную ценность. Поэтому мы боимся чужих.
Но марксизм держался на идее равенства, всеобщего благополучия, а ИГИЛ - на агрессии.
– Суть у них одинакова: уничтожать несогласных. Маркс взял идею царствия божия и проповедовал построение рая на земле. И сколько крови ради этого было пролито в разных странах, а рая не получилось. Потому что там не было живого Бога и идея умерла естественной смертью. Существовать может только то, что кормит душу человеческую. Так же ИГИЛ, как будто бы держится на вере, но – в демона. Ведь только демон хочет уничтожения других людей. Идея благородная – установить всемирный халифат, но несогласных с этим быть не может.
Христиане в свое время тоже несли живое слово огнем и мечом.
- Крестовые походы это другое. Это была защита христианских пилигримов. Пока мусульмане их не трогали, все было в порядке, но когда начали с ними расправляться, христианский мир завозмущался. В Средневековье христиане хоть и действовали во имя веры, много сотворили ошибок, потому что Евангелие для них во многом еще было закрыто. Но Бог принимает человека таким каков он есть и постепенно открывает ему истину. С тех пор христиане многое поняли.
