В Москве и Санкт-Петербурге прошли Дни литовского кино. Могу предположить, что для старшего поколения зрителей литовское кино — это, в первую очередь, советское кино. До открытия в 1956 году Литовской киностудии в Вильнюсе все литовские фильмы производились в сотрудничестве с другими советскими киностудиями, в частности, с «Мосфильмом». Первая независимая студия «Kinema» была основана режиссером Шарунасом Бартасом в 1987 году. Кино — это конечно же, во многом, вопрос денег, поэтому представители литовского кинематографа неоднократно жаловались на отсутствие должного финансирования. Однако несмотря на это, литовский кинематограф пытается развиваться не только в области игрового кино, но и документального.
В рамках литовского кинофестиваля в этом году были показаны фильмы молодого режиссера-документалиста Линаса Микуты. Представить две своих новых работы режиссер приехал в Москву лично: документальный фильм «Холодные уши» и игровую короткометражку «Последний ужин на двоих». Кстати, оператор Кристина Секейкайте в этом году получила за «Холодные уши» несколько международных наград.
В зале московского кинотеатра «Иллюзион» оказались зрители, которые уже видели прежние документальные работы Микуты. Это и полнометражный дебют «Дзукайский бык», и «Обед на Липовке» (съемки происходят у дверей благотворительной столовой, где собираются в ожидании тарелки горячего супа разные люди) — обе работы удостоены наград.
Микута родился в Клайпеде и уже давно работает в Вильнюсе над разными проектами.
В Москву приехал впервые, хотя неоднократно становился участником крупнейшего фестиваля документального кино «Россия» в Екатеринбурге.
«Холодные уши» — это сорокаминутный рассказ о жизни двух людей. С первых минут зрителя захватывает атмосфера фильма. Тонкая передача природы, музыка, которая как будто появляется не вместе с кадрами на экране, а вместе с мыслями в голове.
В центре внимания — отношения отца и сына, давно похоронивших мать и живущих одинокой деревенской жизнью. Иногда посмотреть футбол заходит сосед и редко — дальние родственники. Отец считает сына никуда не годным, все время кричит на него и очень грубо с ним общается. В начале фильма отец рассказывает, что у сына при родах была травма, поэтому от стал глухонемым и таким странным.
Наверное, вполне можно назвать его юродивым, в том смысле, что он несколько не от мира сего, но именно эта скрытая доброта и чистота души трогает зрителя. В фильме есть кадр, где он режет хлеб и делает бутерброды с помидорами — и от всего сердца раздает их отцу и соседу; рождается теленок — и он трепетно и пугливо гладит его по голове; моет полы и наводит порядок в доме. «Самое главное здесь не то, что я хочу запечатлеть какую-то деревню. Мне интересно было, как самые близкие люди могут быть самыми отдаленными друг от друга. Отец героя считает, что он какой-то полоумный, а он совсем не такой», — рассказывает режиссер.
По словам Микуты, герои фильма живут на небольшом хуторе, действие происходит в Литве, на самой границе с Белоруссией: «Этот регион такой интересный, потому что идентичность у людей тоже интересная. Ну например, отец (главный герой фильма) говорил мне, что мать литовка, отец белорус, сам он считает себя поляком. Говорит по-русски, а думает, что он говорит по-польски. Сами они католики. Их жизнь в советское время больше была связана с Белоруссией, чем с Литвой, потому что они очень отдаленно живут. Когда Литва получила независимость, граница прошла практически в пятистах метрах от их жилища.
Картина «Холодные уши» снималась практически 4 года, учитывая весь процесс от начала съемок до конца монтажа. Когда я сделал первый монтаж, он был, конечно, длиннее. Я постарался сконцентрироваться на самой сути, было очень много эпизодов, которые не сложились между этой линией отца и сына. Например, мы снимали сцену, где отец ездит в город, обращается к мэру, чтобы ему провели электричество. Он ходит к чиновникам, умоляет дать ему электричество, но этот эпизод не служил драматургии фильма, и я его убрал».
— У вас в фильмах очень интересная музыка.
— Когда мы работали над музыкой, я хотел как бы попасть в голову героя, чтобы услышать. Потому что когда шли съемки, у Валерия (главный герой) бывали нервные срывы, он начинал вдруг отгораживаться от людей. Я у отца спросил, как часто и почему бывают такие нервные срывы. Отец сказал, что он глухонемой, но в своей голове слышит очень многое. И вот то, что он слышит, провоцирует такое поведение.
— Вы долго снимали фильм, как у вас складывались личные отношения с героями?
— Когда мы первый раз приехали к ним, отец даже не разрешил нам выйти из машины. Мы сидели в машине, он с нами разговаривал. Был знакомый, который рассказал ему, что мы снимаем кино, что мы документалисты. И так мы начали общаться — ездили в город, помогали, сделали отцу паспорт, потому что у него уже закончился. Отец не понимал, что мы хотим. Он думал, что мы какие-то чиновники.
Потом контакт сложился с сыном, он понимал, что у нас камера, что мы хотим снимать. Сначала он отказывался, спрашивал, почему мы их хотим снимать: у нас тут некрасиво, не покрашено все, мы с отцом не актеры, не можем хорошо выглядеть. Я ему писал, что меня очень интересует эта правда, меня интересует, какие они. Он написал: «Ты хочешь всю правду?»
— В фильме есть кадр, в котором показаны книги, хранящиеся на полу под каким-то шкафом. Чьи это книги?
— Валерий учился в школе, там он научился читать и очень много читает, он просил привезти меня из Вильнюса разные книги.
— Герои фильма уже видели его?
— Пока нет, я еще не успел доехать до них по семейным обстоятельствам, у меня родился ребенок, но сейчас я вернусь в Литву и обязательно поеду к ним.
